Влечение
Шрифт:
Он словно растаял в воздухе. Хотя я понимала, что просто ушел. Быстро, но ушел, оставив после себя легкий след воспоминания – только что он здесь был.
На меня навалилась тяжесть. Руки-ноги стали чугунными, тело сдавливало от усталости, а вот голова, наоборот, казалась легкой, как воздушный шарик. В ней не было ни одной мысли.
Умереть… Да, мне остается только умереть. Леонид Леонидович прав. Мы были обречены с самого начала. И если я не подозревала, какие препятствия встают между нами, то Макс сознательно пытался их не замечать.
А может, все-таки уехать?
«За вами всегда будут идти Смотрители!» – эхом всплыли у меня в голове слова Леонида Леонидовича.
Ну и пусть. Если Смотрители будут принимать меня за свою, то я смогу уберечь Макса от разоблачения.
Я вспомнила усмешку на холодных губах Леонида Леонидовича и сама невольно улыбнулась.
Глупо… От судьбы не уйдешь. Она настигнет, она заставит страдать.
Голова вновь упала на колени.
Надо дождаться Макса, все обсудить. Он непременно что-нибудь придумает.
«Хе-хе!» – сказал призрачный Леонид Леонидович.
Моя смерть освободит его…
Как жестоко…
Я еще хотела сопротивляться, я еще пыталась найти выход. Но за меня уже всё решили.
Я посмотрела на холодную воду. Отсюда она казалась теплой. Погрузиться в нее и забыть обо всем…
Я представила, как вода заливает ботинки, как тяжелым грузом мои ноги обнимают намокшие джинсы…
Нет, чтобы утонуть, нужно иметь силы, у меня никогда не получится.
Сверху на меня опустилась многовековая уверенность старого дуба. Можно еще попробовать забраться на дерево и спрыгнуть вниз.
Я задрала голову. Ближайшая ветка была в двух метрах от меня, не ниже. Так высоко мне не запрыгнуть. А если запрыгну, то потом мне точно будет уже не до самоубийства – после такого подвига самое время думать о жизни, а не о смерти.
И вновь моя бедная голова уткнулась в колени. Как же все глупо! Ни жить нормально не могу, ни умереть.
От пруда тянуло сыростью. Еще немного посижу, и воспаление легких мне обеспечено, тогда мое пребывание на земле будет вопросом времени. И главное – никто не виноват. Болезни не спрашивают разрешения. Они приходят и несут с собой смерть.
Как же легко, когда за тебя решает кто-то. Потому что решать самой у меня не получалось. Я пыталась найти лазейку в словах Леонида Леонидовича, мне казалось, что еще можно все исправить. Пускай это была человеческая логика, но безвыходных ситуаций не существует. Пока ты жив, всегда можно что-то придумать. И как только глупые готы могут радоваться смерти? Смерть – не переход из одного состояния в другое, а конец всему. После смерти нельзя встать, отряхнуться и пойти жить как ни в чем не бывало. Смерть – это…
Глава ХVI
Жизнь и другие неприятности
Живому человеку никогда не понять, что такое смерть. Она в чем-то сродни сну – во сне ведь человек себя не ощущает.
Вот и мне поначалу показалось, что я просто уснула. Но на плечи давила небывалая тяжесть, шею ломило – никакой сон, даже кошмарный, не давал таких последствий.
Значит, я все-таки умерла. Бедный Макс! Мне теперь никогда-никогда не увидеть его…
А
еще в смерти был странный булькающий звук.Бух, шлеп, шлеп, шлеп, шлеп…
Буль, шлеп, шлеп, шлеп, шлеп, у-у-уп…
Неужели я смогла утонуть?
Слегка смущало то, что не получалось вспомнить, как я рассталась с жизнью. Способов придумано было много, но ни один, кажется, меня не устроил.
Бултых!
– Teufel! [22]
Короткий возглас заставил меня рывком выпрямиться. Заныла затекшая шея, перед глазами запрыгали радужные круги.
– Макс!
Кто еще мог пускать «блинчики» по воде в такую темень и ругаться по-немецки!
22
Дьявол! (нем.)
– Проснулась?
В голове на секунду произошел сумбур. Я пыталась соединить свою смерть, голос Макса и дикую боль в шее.
С плеч что-то поползло. Я машинально схватила нечто мягкое, похожее на мех, и, испуганно взвизгнув, разжала руку.
Темная фигура приблизилась, и я забилась между дубом и неизвестностью, вставшей передо мной.
– Макс!
– Ну что ты… Что ты…
Руки, обхватившие меня за плечи, были ледяными, даже сквозь куртку чувствовалось.
– Маша! Это я!
От знакомого голоса я вздрогнула, и меня затрясло. Не от страха. Пережитый ужас покидал меня рывками, с кровью выдираясь из моей измученной души.
– Макс! – всхлипнула я и попыталась удержаться за него, но непослушные окоченевшие руки никак не могли уцепиться за его рукав. – Где же ты был так долго?
– Мир спасал, – буднично произнес он. Я засмеялась, выжимая из глаз остатки истерики, спросила:
– Что это?
– С утра была куртка, – Макс поправил сползшее с моего плеча меховое нечто. – Что стало к вечеру, я не заметил. Но до недавнего времени курткой и оставалось.
Я вновь нащупала мех и только сейчас сообразила: под пальцами меховая оторочка капюшона. Кстати, чего я сижу? Надо вставать! Однако онемевшие ноги не слушались.
Сон… Точно сон! Ну, какая куртка? Какой Макс, если он сейчас должен быть далеко? Показалось. Ну, конечно, показалось.
Я провела перед глазами рукой, прогоняя наваждение.
Макс выпрямился.
– Обычно, когда избавляются от вампира, крестятся, – пробормотал он. – А это что-то новенькое… – Он так же, как я, махнул перед собой рукой.
– Макс!
Больше сил сопротивляться видению не было, и я подалась вперед. Макс подхватил меня, ставя на ноги.
– Так бы и съел! – Над ухом клацнули зубы, и я окончательно пришла в себя. – Сегодня не завтракал, а также не обедал и не ужинал.
– Ой, не надо, – уперлась я руками ему в грудь.
– Ага! – возмущенно воскликнул Макс. – Мне кусать нельзя, а ей сидеть здесь и мерзнуть можно? Это нечестно.
Руки его заметно ослабли, словно он собирался отпустить меня.
– Ладно, кусай, только не уходи! – шагнула я вперед, и Макс напрягся.