Влюбись в меня себе назло

Глава XXXI I

Вечером мы с ним не поехали в больницу к Заринке, как планировали поначалу. Думали, раз занятие в "Задоринке" папа Дима отменил, то неплохо бы сразу завершить всё порученное нам: поговорить с Калашниковой насчёт ходатайства - подпишет или не подпишет. И вообще надо бы выяснить её настрой относительно Клепикова.

Знаю, с моей стороны просто безумие - являться к ней. Это как ввалиться в клетку с разъярённым львом. Яснее ясного: Заринка ненавидит меня и не обрадуется моей персоне. Прямо на пороге умертвит цыганистыми глазищами. Но, чего бы мне ни стоило, я должна с ней увидеться и достучаться до её сердца. Ведь она сестра парня, которого я люблю. Нужно донести до неё, что не враг я ей и не собираюсь соперничать за главное место в его жизни, потому что обеих нас он может любить всей душой, только по-разному.

Впрочем, Лёха сам неожиданно поездку отложил на завтра.

Когда мы прощались у наших ворот, он, сплетя свои пальцы с моими, сказал, что сегодня лучше ему одному поговорить с сестрой, вдобавок перед встречей с ней сперва надо ему кое-что согласовать с отцом.

Это для меня, как выяснилось чуть позже, оказалось к лучшему. Поскольку я не смогла бы уйти из дому.

Только взошла на крыльцо и вступила в прихожую - сразу почувствовала: в доме что-то неладное происходит. Навстречу бросилась Анжелка и жалобно заскулила; обычно она радостно прыгала на меня или кружилась на задних лапках передо мной. Через секунд пять за собачкой ко мне выбежала Анечка и взволнованно зашептала:

– Маме очень плохо, она у себя в комнате плачет, а папа сердится... А Юляшик тоже дома. Её не захотели в больнице держать - без мамы она там стала реветь...

– Что с мамой?
– вскрикнула я, а сердце моё ухнуло, похолодев.

Скинув ботинки на липучках и рюкзак на пол, прямо в осенней куртке помчалась в комнату родителей. Аня и Анжелка остались в коридоре.

Родительская спальня довольно-таки большая, и стены в ней оклеены светлыми, почти белыми обоями. Может, поэтому сжавшаяся в клубочек на широкой кровати мама казалась такой маленькой и бледной. Её красивые кудрявые золотисто-русые волосы разметались по подушке. На лбу было полотенце. Похоже, мокрое.

Папа Дима стоял у широкого окна, наклонившись спиной на подоконник, и почему-то выглядел раздражённым - не озабоченным и напуганным, как ожидалось мной.

Я бросилась перед мамой на колени.

– Мамочка, что с тобой?
– произнесла тихо и сдавленно.

В испуге сердце моё сжалось до перепелиного яичка: мама никогда почти не болела, всегда занималась спортом - бегала по утрам и вечерам. Конечно, бывало, у неё болели зубы или голова. Но это длилось недолго, к тому же переносилось ею стойко на ногах. Но ни разу с полотенцем и на кровати!

Мама чуть привстала и произнесла слабым голосом:

– Ничего страшного. Просто кружится голова. Скоро пройдёт. Пожалуйста, Енечка, покорми няшек. И Никита, наверное, уже пришёл с музыки...

– Я сам всех покормлю!
– резко перебил её папа Дима.
– Как будто я этого никогда не делал?! Прекрасно всегда справлялся!
– В голосе его чувствовалась обида.

Мне практически никогда не приходилось видеть отчима грубым с мамой. Он всегда был с ней ласков и доброжелателен, даже когда она выговаривала ему что-нибудь неприятное - обычно отделывался шутками.

– Что происходит?
– растерянно пробормотала я, поднимаясь с колен, и вопросительно посмотрела на папу Диму.

– Пусть тебе мама объяснит, - пробурчал тот в ответ.
– Думаю, она должна это сделать, потому что то, что случилось, не её одной касается, но и нас всех.

– Дима!
– укоризненно и жалобно оборвала его мама.

– Она ещё маленькая девочка, не нужно её впутывать! И других наших детей тоже... Мы сами с тобой решим...

– Черт!
– выругался папа Дима.

Я ещё больше округлила глаза в изумлении, поскольку он никогда не ругался. К тому же отчим вдруг стал быстро метаться по комнате, заложив руки в карманы брюк. Лицо раскраснелось и наполнилось гневом. Остановившись у изголовья кровати и наклонившись слегка над мамой злобно проговорил:

– Большие - чтобы не принять, маленькие - чтобы знать! Ты ошибаешься, Катя, дети наши понятливее и мудрее, чем ты думаешь. Мы должны им сказать, и пусть они выскажут своё мнение.

– Не смей!
– зашипела мама и неожиданно проворно соскочила с кровати, отбросив полотенце в сторону.

Внезапно дверь открылась, и вошёл Никита с Юлей на руках, у которой была забинтована ножка. А за ними появились встревоженные Анюта и Анжелка. Мой сводный братец подозрительно оглядел нас троих и спокойно произнёс:

– Девочки переживают.. Наговорили мне всякой страшной всячины, вплоть до неизлечимой болезни... Будьте-ка так добры, объясните всё как есть, без сокрытий и завираний, пожалуйста.

– Правильно, сынок, - поддержал папа Дима.
– Положи Юлю на кровать. А ты, Катя, расскажи им правду, чтобы они ничего не додумывали.

Мама вся вдруг сникла и стала невероятно беззащитной. Сложила ладонь в ладонь и прижала их к своей груди, жалобно взглянула на мужа, наверное, надеялась на снисхождение, но тот был неумолим - губы сжаты, взгляд жёсткий. Тогда она глубоко вздохнула и тихо проговорила, опустив свои красивые васильковые глаза к полу:

– Я не больна, я беременна.

В комнате стало тихо. Мы с Никитой были поражены, а девчонки, скорее всего, ничего не поняли.

– Сегодня утром в больнице мне стало плохо...
– тихо продолжила мама.
– В последнее время меня по утрам стало тошнить, я думала - отравление... Но нет, оказалось, беременность... Я думаю, нужно...

Мама замолчала и с испугом посмотрела на няшек.

– Беременна...
– это что означает?
– обеспокоенно осведомилась Аня и уставилась вопрошающе на свою вторую няшку, словно именно от неё ждала ответа.

А та и в самом деле оказалась сведуща в этом вопросе. Полусидя на кровати и упёршись сзади в матрас обеими руками, произнесла с важностью и восторженно:

– Беременна - значит ребёнок у нас будет, сестра или брат! Ура! Что вы как языки проглотили? Радуйтесь!

Тут только до нас с Никитой дошло, что это именно наша мама беременна, а ни кто-то другой, и в нашей семье, ни в чьей-то чужой, родится ребёнок. Признаюсь, в первый момент в голове мелькнуло: зачем нам это нужно - пелёнки, подгузники, новые заботы, а нам надо учиться дальше. Но в следующее мгновение вспомнила, как мама с папой Димой много раз пытались завести общего малыша и не получалось.

Теперь же сработало - без ЭКО и ещё каких-либо операций! Зародилось в маме само собой чудо расчудесное - как я могу его не принять! Маленький человечище! Внезапно почувствовала в груди бурный прилив огромной любви к нему.

– Вау! Обалденно!
– радостно взвыла я и порывисто кинулась маме на шею.
– Это просто счастье расчудесное нам привалило! Надеюсь, будет синеглазая девочка.

За мной бросился Никита, буквально вырвал мамочку у меня и, как юную девушку, поднял и закружил по комнате, крича: