Влюбленный виконт

– А вы действительно уцелели? – Голос ее звучал очень тихо. – Вы совсем не похожи на того, каким были до отъезда.

– Думаю, так бывает со всеми, кто воевал.- Он осторожно положил ложечку на стол. – Ты была ребенком, когда я вступил в армию Веллингтона, сражавшуюся на Пиренеях. И я был тогда моложе, и да, я считаю, что пребывание на войне может изменить кого угодно.

– Мне бы хотелось видеть вас снова счастливым. – Она тактично помолчала. – Это из-за леди Бруэр вы так улыбались, когда вошли сюда?

– Так я и знал, что пойдут сплетни, – пробормотал и покачал головой. – Может, кто-нибудь заметил, что она уехала домой одна в своей карете?

Интересно, что он не ответил на ее вопрос.

– Она очень хороша собой, – пробормотала Элизабет, как всегда, небрежно. – Думаю, от вас это не укрылось.

– Думаю, я еще живой. Да, не укрылось. Нельзя ли переменить тему разговора? Например не могла бы ты сказать мне, почему лорд Фосетт прислал мне записку, в которой просит принять его сегодня во второй половине дня?

Теперь настала ее очередь смущаться. Элизабет начала с сосредоточенным видом намазывать джем на хлеб.

– Он очень внимателен.

– Да, – сухо согласился ее старший брат. – В гостиной просто нечем дышать из-за запаха роз. Как ты думаешь, не хочет ли его светлость сделать тебе предположение?

Девушка не знала, что сказать. Она считала, что маркиз очарователен и недурен собой, и она никогда не слышала, чтобы сплетники говорили о нем что-нибудь дурное или что он слишком много играет в карты или пьет. Из всех достойных холостяков, которые открыто подыскивают жен в этом сезоне, он явно считается хорошей партией.

– Он не сообщил мне о цели своего посещения. – Она съела кусочек яйца. – До этого момента я вообще не знала, что он собирается прийти.

– Ну что же, полагаю, он сообщит мне, зачем привел. – Люк поднес салфетку ко рту. – Не желаешь ли внести какую-то ясность в это дело? Что, если он предложит тебе стать его женой?

Она пожала плечами.

– Кажется, он довольно мил.

– И что это означает? Да?

– Нет, – сказала она, наливая себе в кофе еще сливок – слишком много сливок.

– «Нет» означает, что ты не хочешь выходить за него замуж?

– Да, я не хочу выходить замуж ни за кого, кто мне кажется всего лишь милым. – Она мрачно уставилась на водоворот жидкости у себя в чашке. – Я, конечно, могу найти кого-то получше, чем просто милого.

– Или похуже, – заметил Люк.

– Меня не интересует супружество с человеком, который вызывает только неопределенные и поверхностные дружеские чувства.

– Тогда я скажу ему, что ты еще не готова принять решение.

Элизабет разгневанно посмотрела на брата.

– Я только что сказала, что меня это не интересует.

– Я прекрасно слышал, что ты сказала. Но не сделай ошибки – у мужчин такие же тонкие чувства, как и у женщин. – Он криво улыбнулся, – Я как-нибудь отговорюсь, он все поймете конце концов, и никому не будет больно.

Она барабанила пальчиками по тонкой скатерти из ирландского полотна. Губы ее были слегка сжаты. Яркое сверкающее солнце бросало длинные полосы света на богатый узорный ковер в синих и кремовых тонах.

– Это будет лучше, чем сказать правду?

Люк кивнул, в его глазах внезапно появилась странная усталость.

– На этой стадии – да. Надеюсь, ты с ним не кокетничала и ничего не сделала, чтобы подать ему какие-либо надежды, а?

На этот раз она по крайней мере могла честно ответить «нет».

– Тогда ему лучше уйти, не зная, что тебе не нужны его ухаживания. Он мне, в общем, нравится, так что я просто дипломатично отклоню его предложение.

– Хм. – Она задумчиво смотрела через стол на брата. – Вы проявляете такое внимание только к предстателям своего пола? Я спрашиваю потому, что вы разбили множество сердец по всей Англии.

– Слухи обычно бывают источником ошибочных сведений.

– А сейчас, в данном случае, это тоже так? – Она снова вспомнила, как леди Бруэр внезапно извинилась и ушла после званого обеда вчера вечером, и – по крайней мере так слышала Элизабет, – прежде чем сесть в карету, имела довольно бурный разговор с Люком. Виконтесса, с ее изящным шармом и отсутствием претенциозности, в общем, нравилась Элизабет. Вопрос в том, как сильно она нравится Люку.

– Это так. – Слабая улыбка смягчала его оборонительный тон. – Итак, если мы кончили обсуждать мои возможные недостатки и ненужное ухаживание Фосетта, не двинуться ли нам дальше? Где Майлз?

Как будто она записывает в дневник перемещения кузена.

– Где-то со своими поверенными, – пробормотала она, беря в руку хлебец.

– Вероятно, было бы лучше, если бы вы с ним не появлялись на улице вдвоем, – сказал небрежным тоном брат, взяв очередной кусок колбасы.

– Что?! Господи, о чем вы говорите? – Элизабет не хотела, чтобы ее голос прозвучал так резко, но честно говоря, заявление брата застало ее врасплох.

– Я только сказал, что вам не следует уходить из дома вдвоем. Кажется, на днях он возил тебя к модистке.

– Возил, естественно, потому что его любимая табачная лавка помещается на той же улице. У нас у обоих были дела. Смешно было бы брать два экипажа, если мы собирались ехать в одном направлении.

– Согласен, но думаю, что у света иное мнение по этому поводу.

– Мы еще ловили вдвоем угрей. Неужели свет начнет шептаться об этом, если узнает, что с нами не было сопровождающих? И то и другое занятия одинаково романтичны. Я подобрала себе шляпку, а он купил новую трубку.

Ее язвительный тон не уменьшил его раздражения.

– Я полагаю, что ты, будучи благовоспитанной молодой леди, оставила в прошлом, совместную ловлю угрей. Майлз – взрослый человек, и на самом деле не родня нам. Надеюсь, ты это понимаешь.

Конечно, это правда, но какое это имеет значение? Элизабет положила нож на скатерть, забыв, что он в джеме, и уставилась на брата.

– Честно говоря, я никогда не думала об этом. Почему это имеет значение?

– Поверь мне – имеет.