Во имя Камелота

Стоп. А какая награда полагалась Гавейну?

— Что получит Гавейн? — адресовала любопытство магу.

— Честь и славу, — пренебрежительно. — Остального у него в достатке.

— Кроме чести и славы? — не смогла сдержать в голосе издевку.

— О, — в том же тоне ответил маг, — это в Камелоте никогда не бывает лишним. Ах да, — он кивнул в сторону поля турнира, — и, конечно, он получит женщин.

Трина последовала за его взглядом.

Ну, уж нет.

На песке у ног сэра Гавейна лежало практически лоскутное одеяло из дамских платков.

— Разве они не должны были дарить платки до соревнования? — выдавила сквозь зубы.

Мерлин снова пожал плечами.

— Никогда не бывает лишним намекнуть мужчине, что ты его хочешь.

Трина скривилась.

— Отвратительно, — произнесла в унисон с магом, который поспешил ее передразнить.

***

Пир в честь финала был более пышным и роскошным, чем в первый день турнира. Несмотря на прохладную погоду, столы были вынесены во двор при замке, чтобы вместить всех желающих. Гостей сегодня было значительно больше, и Трина удивилась, откуда они съехались в таких количествах за последние сутки. Она уже отчаялась запомнить лица всех важных леди и лордов, которые встречались им на пути, пока Мерлин сопровождал ее сквозь толпу к нужному столу.

На вечер маг выбрал для нее платье того же насыщенно-синего оттенка, что и утром. На этот раз опять шелковое. Длинные рукава по всей длине имели серебристый орнамент вышивки — кельтские узоры, которые перемежались просто спиральными завитками нитей. Лиф крепко облегал верхнюю часть тела, вплоть до талии, и не был украшен. Квадратное декольте спускалось так низко, чтобы была заметна пышность груди. Юбка — тоже насыщенно-синяя, без орнамента, а пояс… На этот раз он не был тканевым — тонкие пластины настоящего серебра, украшенного сапфирами. Настоящая роскошь. Даже король редко надевал что-то с драгоценными камнями. Не перебарщивал ли Мерлин, пытаясь не привлечь внимание к своей поддельной любовнице?

Даже синяя вуаль, которая скрывала ее лицо, лишь наоборот притягивала больше взглядов, интригуя. И прическа. Искусные руки Джудит в очередной раз сотворили с ее волосами что-то необычное. На голове возвышалась корона из кос.

«Вы выглядите, словно королева Лотиана», — ляпнула служанка, закончив приготовления, и Трина едва не упала с табурета. Сохрани ее Верховные от такого!

И все же, Трина то и дело ловила на себе взгляды гостей. Интересно, думали ли они, как Джудит? Считали ли они ее своего рода выскочкой?

— Ты действительно прекрасно выглядишь, — пропел Мерлин, по обыкновению отвечая на ее мысли. — Я думаю, сэр, что идет нам навстречу, это определенно оценит.

Трина и сама видела, как в их направлении движется Гавейн.

— Леди Трина, Мерлин, — приблизившись, отвесил легкий поклон. — Леди Трина, вы… — он на мгновение прервался, оглядывая ее с ног до головы, как смотрят на манекены на витрине. В сине-голубых глазах, цвет которых делало ярче отражение ее платья, можно было прочесть только интерес ученого и легкую искру… Желания? Влечения? Веселья?

Трина не могла определить. Она так плохо знала мужчин, что совсем не умела считывать их эмоции. В поселении большую часть жизни она проводила среди женщин, а отец… Об отце она не хотела и думать.

— Вы прекрасны, — наконец закончил Гавейн, будто немного через силу.

Она вежливо и сухо кивнула в ответ, ощущая маленькую липкую обиду на то, что ему явно стоило больших сил сказать это.

— Благодарю.

В ее голосе сочились и остатки обиды на их утренний разговор, на его поведение и грубость. Она собралась было просить Мерлина показать ей место за столом, как маг, завидев кого-то в толпе, поспешно поручил Гавейну:

— Присмотри за ней, — и ушел.

Они остались вдвоем, чувствуя, как неловкость и напряжение повисли между ними.

— Вы все еще обижены на меня? — аккуратно, словно идя по минному полю, бросил вопрос.

Трина промолчала. Ей казалось, что молчание скажет ему о том, как ей безразлично, что было утром, она покажется слегка надменной и холодной. Но сэр Гавейн слишком хорошо знал женщин.

— Обижены, — заключил он. — Что ж, позвольте мне это исправить и пригласить вас на прогулку.

— Вы что же, поставили и меня на кон в споре? — желая задеть.

Так по-девичьи и по-детски.

Гавейн вздохнул.

— Не льстите себе, — безразлично и пренебрежительно. Он точно знал, как ее достать и привести в то состояние, которое нравилось ему больше. Своенравие, бойкость.

И это сработало.

— Отчего бы вам не выполнить свои обязательства и не сопроводить сегодня леди Бриенну? — выпалила с нажимом. — Настал последний день турнира, вы можете упустить свой шанс…

— Вы правы, — неожиданно согласился. — Невежливо с моей стороны заставлять ждать леди. Позвольте мне провести вас к столу и выполнить свой долг.

Он предложил ей руку, но она отказалась, делая несколько шагов вперед, по направлению к группе рыцарей в красном, сидящих поодаль. Она была уверена, что ее место, как и в первый день, было среди них.

Легким движением Гавейн придержал ее, направляя в другую сторону.

— Сегодня вы расположитесь среди леди, — пояснил коротко.

Он указывал путь, а она шла рядом с ним, стараясь не соприкасаться даже случайно. По пути их то и дело останавливали, поздравляя Гавейна с победой, и Трина вдруг испытала укол угрызений совести.

— Я… — слова давались тяжело. — Было грубостью с моей стороны не поздравить вас с победой. Я рада, что выиграли именно вы.

Последнее слетело против воли, но было полно искренности.

— Я привык к вашей грубости, — спокойно парировал Гавейн. — И я говорил вам, что добьюсь этой победы.

Интересно, ему хотя бы немного было известно, что такое скромность?

— И все же благодарю. Вы сделали верный выбор фаворита.

Вот оно. Он все-таки решил использовать это против нее.

— Не понимаю, — изобразила замешательство, — я не…

Даже в сгущающихся сумерках она видела, как едва заметная ухмылка мелькнула на его лице. Этот человек только и делал, что ухмылялся над ней!

— Конечно. Простите мне мою дерзость, если я спрошу, почему вы выбрали именно синее платье сегодня?

— Выбирала не я, а лорд Мерлин. Он прислал мне наряды, — слишком поспешно, выдавая заготовленный ответ.

Теперь уже он ухмылялся открыто.

— У лорда Мерлина прекрасный вкус.