Во имя Камелота

Они сидели у костра, рядом с одним из королевских шатров, оставшись одни. Часом ранее жители деревни собрались здесь, приглашенные королем на скромный, как он считал, ужин в честь Белтайна. Артур легко делился той провизией, что взял с собой. Видя голодные лица, он зачастую не мог устоять.

— Ты очень странный король, знаешь? — не выдержав, начал Гавейн, заставив Артура удивленно поднять бровь. — Ты рискуешь проделать остаток пути по королевству на голодный желудок, но все равно делишься с ними, — Гавейн кивнул в сторону домов. — Ты восстанавливаешь дома, не требуешь первым же своим словом уплаты налогов…

Артур хмурился.

— Это плохо?

Гавейн горько усмехнулся и покачал головой.

— Нет. Вовсе нет. Я лишь удивлен.

— Но почему? — все еще хмурясь и не понимая. — Разве мой отец был таким плохим королем?

Гавейн замер. Сейчас перед ним было открыто лишь два пути — солгать и сохранить свою тайну, сказать правду и сохранить друга. Возможно. Ведь разве может быть дружба, основанная на лжи?

Да и, что скрывать, ему так хотелось признаться. Сбросить тяжелый груз с сердца. А еще где-то в глубине души зарождалась надежда, новая мечта: если ему не суждено стать хорошим королем, почему он не может служить такому? В конце концов, он точно понимал, что рожден для чего-то большего, чем жизнь в деревне, как бы тепло и хорошо ему здесь не было.

— Я не знал, каким королем был твой отец, — наконец осторожно произнес. — Только слышал. Но… — он набрал в грудь побольше воздуха. — Я знаю, каким был и остается мой.

Артур молчал, смотря на него исподлобья. Все еще не понимая.

— Что это значит? — требовательно спросил, когда Гавейн так и не решился продолжить.

— Я знаю, возможно, ты не поверишь мне, и на то есть все основания. Возможно, казнишь или прикажешь выбить дурь. Но я хотел бы служить тебе Артур, стать рыцарем, а для этого я обязан признаться. Я не просто сирота, которого Луг нашел у своего порога несколько лет назад… Что ты знаешь о беглом принце Лотиана?

Артур, если и был шокирован вопросом, не подал виду.

— Что он очень помог мне, оставив соседнее королевство без наследника, — не колеблясь, ответил. Что ж, и добрый король может и должен быть стратегом.

Гавейн невольно улыбнулся, поворачивая голову и встречая пристальный взгляд Артура. Он долго и пристально вглядывался в глаза короля, ища в них намек на свою скорую смерть, и, наконец, ухмыльнувшись, произнес:

— Не благодари.

Уже позже Гавейн узнал, что Артур подозревал: его новый друг имел благородные корни. Хотя, конечно, не думал, что королевские. Гавейна выдали манеры, образованность, сквозящая в речи, да и врожденную властность, которую так упороно не замечал его отец, сложно было скрыть.

Ему повезло — Артур не стал принимать поспешных решений о наказании за ложь или казни. Он разрешил Гавейну отправиться с ним, но с одним условием: когда они вернутся в замок, Артур поручит Мерлину проверить, правду или ложь Гавейн сказал о пропавшем принце.

И вот он здесь, лежит в кресле одной из спален Камелота, будучи одним из лучших друзей и лучшим воином короля.

Глава 10. Белтайн

Он не помнил, как уснул. Помнил лишь, что сегодня ему не снились кошмары. Сны продолжили череду воспоминаний, дальше унося его в дни знакомства с Мерлином и двором, создания Круглого стола. Он спал крепко и сладко до тех пор, пока его не разбудил стук в дверь и робкий голос Джудит: «Миледи? Я могу войти?»

Гавейн резко поднялся, бросая взгляд на кровать. Трина, также потревоженная стуком, зашевелилась, недовольно бурча. За окном предрассветные часы уже давно превратились в раннее утро, заливая комнату ярким солнечным светом.

Черт. Ему следовало убраться отсюда до того, как придет служанка.

Она не должна была видеть рыцаря, поутру уходящего из покоев леди, близкой к королю. Не то, чтобы в Камелоте стыдили за подобные любовные связи, но Гавейн не хотел составить ложное мнение о Трине в замке. Он вспомнил, как вчера вечером она с болью говорила о том, что не является леди, как важно для нее было, чтобы ее приняли и признали, чтобы никто не подумал, что она распущена. Он ценил и уважал это.

— Какого черта?! — чуть громче выругалась Трина, все еще находясь в полусне. Это заставил Гавейна улыбнуться.

Уж в отношении ругательств гостья Мерлина точно не была леди.

— Миледи? — Джудит продолжала стучать в запертую дверь. — Миледи, пора подниматься. Мы должны готовиться к празднику.

Трина наконец открыла глаза и села.

— Иду! — прокричала, прежде чем заметила Гавейна. Ее рот приоткрылся от удивления, а затем на лице отразилось понимание и воспоминание о прошлой ночи. На щеках красными пятнами отразилось смущение.

— Доброе утро, — немного сбивчиво произнесла. — Ты… не ушел?

Вопрос вышел неловким, словно она не знала, как верно его задать.

Гавейн покачал головой и прошептал:

— Я же обещал, — а затем приложил палец к губам, указывая кивком головы на дверь.

Ахнув, Трина прижала ладонь ко рту.

— Что нам теперь делать?! — шипя, прошептала. — Она же может выдумать черт знает что! И более того, рассказать…

— Тише, — он успокаивающе поднял ладони. — Никто ничего не подумает. Мне придется залезть в шкаф, но ты ни за что не должна допустить, чтобы она его открыла. Ты поняла?

Трина решительно кивнула, активно замахав руками и давая знак, чтобы он быстрее прятался, так как стук в дверь стал настойчивее.

— Миледи! У вас все хорошо?

«Все просто прекрасно», — хотела лукаво сказать Трина, глядя на то, как высокий Гавейн пытается поместиться в шкаф. Убедившись, что его не видно, Трина открыла дверь, приветствуя Джудит.

— Прости, — виновато протянула. — Сегодня я слишком сладко спала.

Джудит настороженно кивнула.

— Ну, что вы, миледи. Я лишь испугалась, что что-то произошло. Когда вы не встали на тренировку, я подумала, что сэр Гавейн отменил ее, но, когда вы не открыли дверь…