Во исполнение приговора

— Тогда-то мы с ней и столкнулись, — продолжал Крис. — Пытал я ее, желая узнать, кто нас заказал. А убил, когда услышал полицейские сирены — потому как вовсе не собирался оставлять эту тварь в живых. Все, можешь говорить.

— Брешешь ты, конечно, складно, — зло ответил Мартинес. — Только зря надеешься, что я поверю хоть одному твоему слову!

— А самой сестрице поверишь? — холодно улыбнулся Крис.

— Собираешься ее оживить? — язвительно вопросил пленник.

— Нет, показать тебе ее переписку с любовником, который, кстати, и является либо заказчиком, либо киллером, решившим выполнить заказ чужими руками.

— Какую еще переписку?! Где ты ее взял?

— В компьютере твоей сестры. Я забрал его из ее квартиры, еще не зная, что спустя всего какой-то час судьба сведет нас в решительной схватке. Спайк, ты распечатал?

— Да, — хакер передал другу лист с текстом.

Крис положил его Мартинесу на колени.

— Что это? — спросил он, презрительно глянув на лист.

— Выдержки из переписки, которые имеют непосредственное отношение к ее преступлениям, с датами написания.

— Я таких выдержек могу тебе сколько угодно понапечатать, — усмехнулся пленник.

— Не переживай, насладиться самими письмами я тебе тоже дам. Только сначала прочти это — после ознакомления с текстами любовных посланий ты вряд ли будешь хорошо соображать.

Мартинес бросил на него удивленный взгляд, но читать начал. И чем дальше, тем все больше бледнел.

— Покажи сами письма, — его голос внезапно осип.

— Пожалуйста. Спайк, уступи-ка джентльмену место.

Хакер поднялся со стула, а Крис усадил на него Мартинеса. Спайк размотал веревку, стягивавшую его ноги, и привязал их к ножкам стула. Крис тем временем ненавязчиво придерживал пленника за плечи:

— Без глупостей. Иначе сверну шею, как твоей сестрице.

Затем разрезал веревку на его руках, связанных за спиной, и требовательно протянул наручники.

— Пожалуйста, подожди хоть чуть-чуть, — взмолился Мартинес, растирая занемевшие руки.

Вопреки его ожиданиям Крис в просьбе не отказал. Немного восстановив кровообращение, он безропотно позволил защелкнуть на своих запястьях наручники.

— Переписка с Кингом, — указал Крис. — Можешь хоть обчитаться. Кстати, как видишь, здесь есть и ваши с ней письма — обращаю твое внимание на случай, если вдруг усомнишься, ее ли это комп.

И он оставил Мартинеса наедине с компьютером сестры. Впрочем, из поля зрения не выпускал.

Антонио хватило всего минут на пятнадцать чтения диких сексуальных фантазий. Он яростно закрыл очередное письмо и проорал:

— Все! С меня достаточно!

— Ты хоть до выдержек-то дошел, которые я давал тебе? — поинтересовался Крис.

— Да, до второй, — ответил он помертвевшим голосом.

Мартинес был бледен как покойник, его откровенно трясло, даже губы дрожали.

— И что теперь скажешь? — спросил Крис.

— Компьютер действительно ее. Стиль письма тоже. Но содержание! — Он снова сорвался на крик: — Бред какой-то! Не может быть! Этого просто не может быть! — Мартинес указал взглядом на Спайка: — Он же хакер. Что ему стоит подделать переписку?!

— Но ты ведь сам сказал, что стиль ее, — напомнил Крис.

— У вас был компьютер Марии, вы могли изучить ее письма.

— Хорошо, предположим, подделать могли. Но для кого? Уж тебя мы здесь никак не ждали!

— Да… — растерянно согласился Мартинес. — Но этого не может быть, — из его глаз покатились слезы. — Этого не может быть. Не может быть, — повторял он, как заклинание.

По правде сказать, Криса несколько обескуражила реакция Мартинеса — шока он, безусловно, ожидал, но слез… Однако останавливаться на полпути не собирался.

— Что ж, полюбуйся, как выглядят «игрища» твоей сестрицы в реале.

Еще ночью Спайк написал Гордону с просьбой раздобыть фотографии с мест убийств проститутки и студента. Детектив прислал не только их, но и сканы экспертиз, протокол осмотра машины.

Крис поставил перед Антонио ноутбук, на который Спайк скопировал все это. Но сначала показал отрывок из письма Гордона с описанием убийств и улик, найденных в автомобиле Мартинес. Затем подсунул ему места в письмах сестры, где издевательства именно над этими жертвами были расписаны во всех красках. Пленник прочел строки почти остекленевшим взглядом. И тогда Крис открыл фотографии истерзанных жертв.

Едва взглянул на изображение мертвой проститутки, Мартинес в ужасе закрыл глаза. А когда открыл их и узрел перед собой фотографию со второго убийства — вовсе потерял сознание. Если бы Крис не поддержал его, он бы грохнулся на пол вместе со стулом.

Крис сходил на кухню за нашатырем и сунул пузырек Мартинесу под нос. Тот пришел в себя.

— Убери это! Умоляю! — простонал он, вновь наткнувшись взглядом на фотографию в ноутбуке. И вдруг разрыдался, уронив голову на руки.

В комнату тихонько зашли Кейт и Марина.

— Что здесь происходит? — растерялись девушки.

— Да вот, узнал истинное лицо сестрицы, — объяснил Крис, кивнув на пленника.

— Господи, Мария, как ты могла?! — взвыл Мартинес сквозь всхлипывания. А потом перешел на испанский.

— Что он там бормочет? — шепотом спросила Марину Кейт.

— Молится и вопрошает сестру, как она докатилась до такого, все вперемешку. В общем, ничего интересного.

Испаноязычные причитания продолжались с четверть часа. Мартинеса никто не трогал.

Наконец он поднял голову и повернулся к остальным:

— Кинг — кто он, этот гад?

— Не представляешь, насколько нам самим хотелось бы знать ответ, — ироничным тоном отозвался Крис.

— Значит, и вам ничего неизвестно о нем, кроме этих жутких писем? А это ведь он превратил Марию в чудовище!

— Не совсем, — возразил Крис. — Кинг, безусловно, приложил к этому руку. Но вина не лежит на нем полностью.

— Откуда тебе знать?! — взвился Мартинес. — Ты же не был знаком с ней раньше!

— Если бы ты осилил их переписку от начала до конца, наверняка понял бы, что Кинг писал все это именно в угоду твоей сестре.

— Нет уж, увольте! Я не желаю больше видеть ни строчки оттуда! Пресвятая дева, неужели Мария пошла в отца?! Вот никогда не думал-то, что она станет такой же тварью. И даже хуже!

— Да, задатки садистки в ней были и до Кинга. Другое дело, что он вытащил их наружу и взрастил до небес.

— Сволочь! Но зачем ему это понадобилось?

— Да кто ж его знает. Одно могу сказать с уверенностью: он упивается властью, как она — чужими страданиями.