Во власти (не)любви

— Девушка, вы обещали, что позовете охранника, а не почтальона! — усмехнулась Надин, разглядывая Вацлава Кнедла с таким видом, будто одежды на нем не было вовсе, а потом с нескрываемой издевкой обратилась уже к нему. — Вы знаете, молодой человек, тут пролетали феи и пробегали эльфы, они и учинили все это безобразие. Кошмар, правда?

Джин молчала, не зная, как реагировать на происходящее. Какую цель преследовала Надин, притащив ее сюда и затеяв эту безобразную сцену? Не из-за Кнедла же… Или все-таки из-за него?

— Вацлав, посмотри, наглые какие! — с откровенной неприязнью воскликнула работница торгового зала.

И ее действительно можно было понять — они с Надин Делиль в своих брендовых шмотках, источающие ауру самоуверенности и денег, как аромат настоящих французских духов, смотрелись в этом обывательском супермаркете настолько чужеродно, как если бы в курятник залетели две свиристели.

— Это сделали вы, и сделали намеренно, — твердо проговорил Вацлав, глядя только на Надин и избегая смотреть на Джину. — Записи с видеокамеры могут это подтвердить. Вы должны оплатить стоимость нарочно испорченного товара, или…

— Или что? — бесцеремонно перебила Надин. — Полицию вызовешь? А самому с нами справиться не судьба? Так какой же ты к чертям охранник? Эй, ты слышала это? — повернула блондинка голову к работнице зала. — За что, интересно, руководство вашего магазина платит ему деньги, если он даже двух девушек утихомирить не в состоянии?

A потом Делиль, ее благоразумная и милая кузина, не глядя, дернула следующую полку и пять бутылок с погребальным звоном рухнули вниз. Благородное сухое вино рубиновой лужей растеклось по полу.

— Я могу сделать еще вот так! — Надин криво ухмыльнулась, и опрокинула следующую полку — с десертным вином. — И ваш расчудесный почтальон никак не сможет мне помешать! И заставить оплатить это дешевое пойло тоже! Так что, как тебя там… Вацлав, можешь вызвать по своей рации полицию, уж она-то, в отличие от тебя, наверняка сможет призвать меня к ответу. Ой, как же я не подумала? Ты, наверное, не можешь по ней связаться ни с кем, кроме уборщицы магазина, да?

Вацлав Кнедл не знал, как ответить Надин, как поступить в ситуации, которая стала для него полной неожиданностью — Джина ясно это видела. И, пожалуй, на его месте, возможно, испытала бы то же самое, потому что когда ангельская Надин Делиль показывала дьявольскую сторону своего непростого характера, то можно было выносить святых.

Он был неловок, в этот момент он был как-то по-мальчишески неловок и растерян, но когда Джин на мгновение встретилась с Вацлавом Кнедлом взглядами, ей на мгновение стало страшно, будто взглянула с края обрыва в зияющую пропасть, над которой кружилось черное-черное воронье.

— Надин, хватит… — избегая прозрачных глаз Кнедла, негромко позвала Джин и, когда кузина отрицательно покачала головой, повторила уже жестче. — Я устала и хочу домой! Идем!

Затем она отсчитала из кошелька несколько крупных купюр и, не глядя, сунула их Вацлаву Кнедлу, постаравшись не соприкоснуться с ним пальцами, после чего практически силой потащила сопротивляющуюся кузину из супермаркета прочь.

— Ну и зачем ты все это устроила? — устало поинтересовалась Джин, мельком взглянув на удаляющуюся в зеркале заднего вида вывеску супермаркета. — Ты знала, что он работает здесь?

— А ты как думаешь? — усмехнулась Надин, возвращаясь к своему порядком остывшему кофе. — Считай это жестом доброй воли, на тот случай, если тебе вдруг разонравится великолепный Горанов и ты решишь обратить свое внимание на до смерти влюбленного в тебя Вацлава Кнедла.

Джина даже не сказала ничего в ответ, только головой покачала.

— Ну мало ли… А теперь этого точно не произойдет, — заметила кузина, не глядя на нее. — Он был так жалок… Боже, подрабатывает в человеческом супермаркете охранником! Ты должна была это увидеть! Одна почтальонская фуражка чего стоит…

— Фуражка — огонь… — машинально согласилась Джина, не в силах избавиться от отвратительного чувства, что с напрочь отказавшими тормозами несется по встречной полосе. — И все же, не стоило этого делать…

— Тебе наплевать на безответные чувства бедного паренька, — пропела Надин, улыбнувшись с видом довольной кошки. — Так это же расчудесно!

— С чего ты взяла, что они действительно есть, чувства эти? — повела Джина плечом и задумчиво произнесла. — Но даже, если есть… Не хочу думать об этом. Просто не могу. Какого черта ты меня вообще притащила в глупый супермаркет? Это шампанское тебе на голову надо было вылить! Может, тогда там немного просветлело бы…

— Не сердись, Джинни. Лучше расскажи о Горанове! Правда ли, что в постели он божественен?

— Ты даже себе не представляешь, насколько…

— Вы ведь сегодня встречаетесь? На какой роскошный отель пал ваш выбор в этот раз?

— Босолей, — не задумываясь, ответила Джин. — Королевский сьют в Босолее.

ГЛАВА 20. Званый ужин

Вечером у Вацлава гости очень важной масти — одиннадцать комиссаров Догмы, среди которых хозяин Ирены, комиссар Квецень, — неприятный старик с острыми чертами лица и черными запавшими глазами. Он весь трясется, подавая Джин свое кашемировое пальто и, принимая его, она думает, что подкладывать под эту развалину молодую здоровую девушку- преступление.

В колоде не хватает только туза, но верховный комиссар Пий этот прием честью не почтил. И благодаря Ирене Джина знает почему — испугавшись покушения на свою персону, Пий, как гадюка, где-то затаился и вряд ли даже эти комиссары знают, где. Во всяком случае, точно не все.

Знает лишь Вацлав Кнедл.

Весь вечер он не сводит с Джин глаз. Ей ни разу не удается поймать его взгляд, но Джина физически ощущает его на себе, раздевающий, откровенный, как будто ему и дела нет до своих напыщенных гостей. Как будто заинтересованный вид, с которым Вацлав ведет беседу на важные для республики темы, не более чем маска, под которой скрываются совершенно иные мысли и эмоции.

А Джине наплевать — она знай себе порхает между столовой и кухней. Угадывая желание каждого, подливает виски и вино, подносит новые блюда и чистые полотенца, убирая грязные тарелки и скомканные салфетки. Она вовсе не кокетлива, не старается обратить на себя все мужское внимание, без чего прежняя Джин Моранте жить не могла.

Напротив, чернавка Джина тиха, услужлива и старается вести себя как можно незаметнее… Вот только это не особо помогает- комиссары откровенно пялятся на нее, а один из них, дядечка с аккуратной бородкой-эспаньолкой и ледяными глазами, даже говорит Вацлаву, нисколько не стесняясь самой девушки: