Во власти (не)любви

Не будь она дочерью влиятельного вампирского клана и нежно любимой подругой его жены, Леоне, возможно, все-таки дал анонимке ход и выгнал Горанова, чтоб другим неповадно было. Но Джине Моранте, как и всегда, все сошло с рук, и она могла, совершенно не таясь, страстно целоваться с Торстоном хоть перед самым ректорским кабинетом. Джин знала: ректор будет лоялен к ней и профессору русской литературы хотя бы потому, что вряд ли он мог забыть, как у них все начиналось с Лиз.

И все-таки кузина в последнее время странная. Мало того, что она внезапно захотела шампанского, хотя в распитии спиртных напитков, если честно, была куда умереннее Джин, так еще и зачем-то потащила в супермаркет Джину! Тут явно крылся какой-то подвох, но Джин была слишком занята своими мыслями, чтобы пытаться его разгадать.

Наверное, и правда, нужно сказать Надин, что она может не обнажаться на защите своего реферата. Это будет правильно, потому что Торстон стал Джине кем-то большим, нежели объект спора, завоеванный трофей, самый желанный мужчина всех студиозок академии…

У него действительно оказалось шикарное тело — загорелое, подтянутое, с рельефными кубиками пресса и перекатывающимися под гладкой кожей мускулами… А еще потрясающая улыбка, обволакивающий бархатом голос, очень нежные губы и шелковистые черные волосы, в которые так приятно зарываться пальцами, особенно когда его голова находится меж ее разведенных ног.

Джин мечтательно улыбнулась, вспомнив то странное и до чертиков возбуждающее ощущение, когда нереально прекрасный демон с кобальтово-синей кожей прижался чреслами к ее бедрам.

Она и представить себе не могла, что Торстон Горанов придет на вечеринку в костюме демона, даже поначалу его не узнала, но затем… Неожиданный, нереальный облик профессора, пьянящее чувство нарушаемого запрета, чего-то необычного, яркого, ранее не испытанного, триумфального ударило в голову сильнее, чем коктейль «Шипучий флирт» с миндально-апельсиновым вкусом, который он принес ей.

Наверное, она не позволила ему целовать себя в салоне Ламборджини, если бы не Ночь Веселых Демонов. Если бы не неоновые вспышки и сладко-кислый запах апельсинов. Если бы не его глаза свежезаваренного кофе, такого черного, как обсидиан, из которого выточен подземный дворец самого дьявола.

А потом как-то вышло так, что рассвет этой странной праздничной ночи Джина встретила в постели Торстона, в его профессорских двухуровневых покоях, лежа на великолепной мускулистой груди. Впрочем, она хорошо помнит, как так вышло: он привез ее в академию в четвертом часу ночи и, проводив до корпуса, поцеловал на прощанье. И после этого прощанья распрощаться они уже не смогли…

Торговый зал супермаркета встретил их безлюдьем, практически операционной чистотой и ярким холодным светом, заливавшим овощные и фруктовые лотки с ослепительно-оранжевыми апельсинами и кроваво-красными гранатами, огромные аквариумы с обреченно плавающими там осетрами, холодильники со всевозможными колбасами, карбонатами и буженинами, деревянные полки с хрустящими багетами, булками и ржаными хлебами, источающими запах свежей выпечки.

Тонко цокая каблучками по ослепительно-белому кафельному полу, Надин Делиль уверенно прошла мимо всего этого многообразия к отделу, напоминающему своим дизайном винный погреб. Джин со все более возрастающим интересом следовала за кузиной.

— Да ты только посмотри, Джинни, и это они называют винами? — ангельский голосок Надин Делиль зазвенел на высоких нотах, заставляя немногочисленных покупателей и девушку-работницу торгового зала, протирающую бутылки от пыли, обернуться.

— Вообще-то выбор алкоголя тут довольно-таки неплох, — Джина пожала плечами, приглядываясь к Надин.

Это становилось занятным — такое поведение обычно было свойственно именно Джине, но не тихонькой правильной Надин. Так что же она задумала?

— Неплох? — процедила кузина, небрежно крутя в руках бутылку шампанского, которую она взяла из ниши с самым элитным и дорогим алкоголем. — Что? Аньес Клермон? Да как они вообще смеют продавать порядочным уважающим себя гражданам эти помои?

Напиток завораживал своим необычным цветом — насыщенным, тыквенным. Надин тряхнула бутылку, и шампанское засияло россыпью золотистых искр.

— Вино демонстрирует свежий, гармоничный вкус с приятной сладостью, оттенками апельсина, грейпфрута, ананаса и белых цветов, — кривляясь, прочла Делиль. Она вела себя настолько вызывающе, что привлекла внимание не только посетителей винного отдела, но и соседнего, в котором продавался крепкий алкоголь. — При встряхивании бутылки осадок поднимается, создавая волшебный "космический" эффект. Ну и где он, эффект этот космический? Такое ощущение, что сюда налили лак для ногтей.

А затем произошло нечто, совершенно на кузину непохожее. Она перевернула Аньес Клермон вверх дном, а затем разжала руку и бутылка стоимостью восемь тысяч лиардов спланировала вниз, разлетевшись сотней осколков и золотисто- оранжевых искр по блестящей кафельной плитке.

— Девушка! Девушка, вы что наделали? — работница торгового зала — человеческая девушка простоватой наружности с мышиными волосами, забранными в куцый хвостик, поднесла ладонь к округлившемуся рту. — Я сейчас охрану позову!

— О, это очень страшно, — ухмыльнулась Надин Делиль. — И что же она мне сделает, ваша охрана? Неужели арестует и заставить платить за вот это?

Кузина тряхнула полку, которая выскочила из своих пазов и стоящие на ней бутылки, не уступающие в стоимости Аньес Клермон, посыпались на пол, точно начиненные дорогим алкоголем гранаты. Работница, схватившись за голову, куда-то умчалась, чуть не поскользнувшись на луже грацаяльского вина, а Джина, скрестив руки на груди, прислонилась к стенке, с любопытством ожидая продолжения затеянного Делиль скандала. Похоже, это какие-то ее собственные, далекие от Джины и, в принципе, не особо интересные ей дела, и Надин притащила ее сюда с собой исключительно для моральной поддержки.

Спустя всего несколько минут стало ясно, что охрана — это было слишком громко сказано. Работница торгового зала явилась в сопровождении парня, одетого в дурацкую форму, призванную напоминать полицейскую, а на деле являющуюся ее жалкой копией. Черные брюки идеально отутюжены, синяя рубашка с черными клапанами и черными нашивками на плечах, напоминающими погоны, застегнута на все пуговицы, к поясу пристегнута рация, а на голове черная фуражка с клиньями, ну совершенно идиотская!

— Вацлав, вот они! Специально бутылки разбили! Там общая стоимость тысяч на тридцать ли, наверное, а то и больше! — без умолку тараторила девушка, повиснув на его локте.

Уловив знакомое имя, Джина пригляделась к парню в форме охранника и с удивлением узнала в нем Вацлава Кнедла. Очевидно, не особо у него в Асцаине (вернее, теперь уже Догме!) хорошо идут дела, раз, обучаясь в Академии Вампиров, он подрабатывает в человеческом магазине…

Кнедл встретился с ней взглядом и что-то в нем дрогнуло. Его рука дернулась к фуражке, точно он хотел сдернуть с себя нелепый головной убор, но вместо этого он лишь притронулся к ней, без надобности поправляя.

— Что здесь произошло? — подчеркнуто спокойно спросил он.