Во власти ночи

XXXIII

Я равнодушно смотрела на мост через реку Гуама - где-то там простирались непроходимые леса дельты Амазонии. Город Белен на севере Бразилии, при других обстоятельствах смог бы произвести на меня впечатление близостью к диким уголкам и сохранившими следы истории многочисленными старинными домами. Не все они дошли до наших дней в первозданном виде. Возможно, я бы даже смогла влюбиться в жаркое палящее солнце и неторопливый плавный стиль жизни здешних людей. Могла бы, если бы не прибыла сюда в качестве пленницы, обколотой какой-то гадостью в небольшом частном самолете. Большую часть дороги меня нещадно рвало, и когда мы, наконец, сели, я была рада коснуться ногами потрескавшейся красноватой почвы. Память почти не сохранила воспоминаний, когда именно мы въехали в небольшой, потемневший от времени и дождей дом, снятый уже несколько недель назад Ростовскими. Всю дорогу я пыталась вслушаться в отголоски голосов отца и сына, чтобы понять, куда же меня везут. Не могла поверить, что эта семейка поступит со мной таким образом. Оказаться здесь, в незнакомой стране, рядом с людьми, которые способны на убийство... Когда я закрывала глаза, сквозь привычный уже гул в голове меня преследовал один единственный звук - выстрел. Он звучал то тише, то громче, но я все равно его слышала, как бы ни пыталась от него закрыться. Он был. Ростовский старший выстрелил до того, как покинул лесную поляну. В кого? Меня мучила мысль, что я могу об этом никогда не узнать. Оба мужчины были мне дороги, каждый по своему, и все же... Не могла я поверить, что один из них сейчас мертв, а второй... В лесу, одурманенный газом, без возможности сопротивляться. Сколько у них шансов выжить?

За дверью раздались торопливые шаги. В комнату вошел Дмитрий Ростовский. Я узнала его по тяжелому запаху перегара. Вчера, после того, как мы вселились, он напился кашаси, несмотря на молчаливое неодобрение Ростовского старшего. Похоже, отец постепенно терял влияние на своего заматеревшего за последние несколько месяцев сына.

– С добрым утром, "сестренка". Как спалось?

Я медленно повернулась, с отвращением глядя на него. Заплывшие после тяжелой ночи глаза, одутловатые щеки и расхлябанный вид совершенно не вязались с тем, каким я его помнила когда-то. Похоже, за прошедшее время Дмитрий совершенствовался не только в стрельбе, но и в пьянстве.

Мне совершенно не хотелось с ним говорить. Даже смотреть на него было противно, но все же я переборола себя. Нужно было знать, что произошло там. На поляне. Кто... кто из ребят не выжил после встречи с этой семейкой бандитов.

– Почему твой отец стрелял?
– осипшим голосом спросила я. После той дури, что они мне вкололи горло немилосердно саднило, во рту было сухо, мысли путались в голове, а воля оказалась полностью подавленной. Голова раскалывалась на части. Хотелось просто лечь, закрыть глаза и отрешиться от окружающего мира.

– Зачем нам Искатель на хвосте? Да и второй тоже хорош. Не думал, что ты сойдешься с этом отморозком, да еще и заставишь его плясать под свою дудку. Неплохо, совсем неплохо, как для провинциальной курицы с самомнением ниже плинтуса. Хотя...

Он подошел ко мне поближе, дыхнув в лицо смрадом перегара. Его рука взметнулась к моему лицу и пальцы, слегка пожелтевшие от сигарет, коснулись щеки. Я с отвращением отпрянула, наткнувшись поясницей на подоконник, тут же оказавшись в ловушке между Ростовским младшим и окном.

– Что-то же этот Алекс в тебе разглядел. Да и тот, второй, с волчьими глазами и повадками убийцы. Если бы не вились вокруг тебя, может быть остались целы. А так... Тебе нужно было с нами дружить, Леночка. Мы бы вместе горы свернули. Но ведь еще не поздно одуматься?

– Ты о чем?
– я отклонялась от него пока была возможность. Когда затылка коснулось холодное пыльное стекло, мне пришлось вытерпеть мерзкие поглаживания Дмитрия. Хотелось завизжать и оттолкнуть его от себя подальше. Вот только тягаться с такой глыбой было нереально.

– О ком, - с улыбкой поправил меня Дмитрий. О Страннике. Все только ради него.

– Хочешь его найти и продать?

– Он уже у нас. Причем довольно давно. Кстати, ты знала о том, что этот камень защищает своего владельца от преследования? Его невозможно вычислить, даже таким умельцам как твой Алекс.

Я вздрогнула, понимая, что камень не мог попасть к Ростовским просто так. Он был у Тимура, а это значит...

– Не переживай, твой драгоценный братец жив. Пока жив. И, возможно, сможет дожить до глубокой старости, если ты не будешь больше глупить и поможешь нам.

– Но чего же вы от меня хотите? Странник у вас...
– я действительно растерялась, не понимая действий и логики этого типа.

– Нам нужно больше. Гораздо больше того, что может дать один бриллиант. Пускай безумно дорогой, но всего лишь один. Ты приведешь нас туда, где лежат его родичи. И тогда можешь считать себя свободной.

– Хочешь сказать, что вы меня тут же отпустите?

– Разумеется, если ты не захочешь остаться с нами. Разве это плохо - когда у тебя в кармане весь мир?

Где-то я уже слышала это выражение, и, насколько помню, оно стоило кое-кому жизни.

– Я не стану вам помогать, пока не увижусь с братом, - твердо, насколько это было возможно в данной ситуации, процедила я. Пальцы Дмитрия спустились по моей шее в вырез футболки и задержались на груди. Несколько секунд он выжидательно смотрел на меня, возможно, желая произвести впечатление своим неотразимым обаянием. А возможно, просто наслаждаясь выражением паники, застывшем в моих глазах.

– Ты с ним встретишься, и очень скоро. А пока спустись вниз. Тебя хочет видеть отец.

Я терпеливо дождалась, пока Дмитрий отступит, пропуская меня, и буквально выскочила из комнаты, не желая задерживаться рядом с ним ни на одну минуту дольше. Щеки горели, губы дрожали от едва сдерживаемых слез.

***

– Зараза!
– Марк потер висок, пытаясь успокоить гудящую голову. Когда он пришел в себя и смог двигаться, была глубокая ночь. Действие газа закончилось, но он все еще чувствовал, что тело отказывалось ему подчиняться. Он с трудом сообразил, где находится, а когда память постепенно стала к нему возвращаться, мужчина едва не закипел от злости.

Поднявшись на ноги, опираясь рукой о дерево, он вгляделся в окружающую его темноту: небо было покрыто звездами, и ему удалось рассмотреть в нескольких шагах от себя чье-то тело.

– Алекс! Ты жив?
– неуверенным, осторожным шагом, чтобы снова не упасть он приблизился к Алексу. Сейчас как никогда ему нужен был его давний противник. Марк знал: куда бы ни увезли Елену, только Алексу под силу ее разыскать. Он уже не раз ее находил. Марк болезненно скривился. Нехотя признав собственное бессилие, он опустился перед телом, не подающим признаки жизни на колени, и осторожно прикоснулся к шее, пытаясь нащупать пульс. Кожа Алекса была прохладной, даже холодной. Марк перевернул неподвижное тело, приподнимая голову бесчувственного бывшего противника. Реакция отсутствовала, но на рубашке с левой стороны виднелось небольшое отверстие.

– Черт! Только не это! Не сейчас! Очнись, придурок!
– Марк тряс тело, словно в припадке безумия. Неужели единственная ниточка, ведущая к Елене уничтожена вместе с жизнью того, кому он сам еще совсем недавно желал долгой и мучительной смерти?

Он в отчаянии замолчал, судорожно сжав кулаки. Еще совсем недавно, заключая с Алексом сделку, Марк и не подозревал, насколько он опоздал. Не привыкнув доверять никому, он не желал видеть в Алексе союзника, пока не понял, насколько глубоко Елена увязла в этой истории. Он знал, что на нее охотится не только Контора, но как было рассказать девушке всю правду, не разрушив окончательно ее веру в себя и то доброе, что еще осталось в ее жизни? Марк мог бы выследить людей, похитивших Тимура. Но на это у него бы ушел не один день. К тому же, кто в это время защитил Елену? Визит Алекса был как нельзя кстати. После последнего приступа Елены, Марк окончательно убедился, что для блага девушки ему следует пожертвовать собственными чувствами. Видимо, то же самое решил Алекс... После продолжительного и весьма болезненного мордобоя они, наконец, смогли найти общий язык и заключить временное перемирия ради блага Елены. Но что делать теперь, когда Алекс мертв?