Во власти пламени

Каррай устроился напротив. Впился в мое лицо взглядом, словно пытался вынуть из меня душу. Заговаривать не спешил. Видимо, решил, что за сегодняшний день и так было переговорено достаточно. А я не могла целый час сидеть в тишине, чувствуя на себе его внимание.

В небе снова громыхнуло, и карета, уже оторвавшаяся от земли, угрожающе дернулась. Меня подбросило на сиденье, тальден потянулся было ко мне, видимо посчитав, что от следующего толчка я свалюсь к его ногам (не дождется!), но я снова отмахнулась от его прикосновений и вжалась в угол. Лишь бы находиться подальше от него.

— И как ты вообще после этого поддерживаешь с ней отношения?

— Разве похоже, что я поддерживаю с ней отношения? — Он сразу догадался, о ком идет речь. — Нас с матерью давно не связывает ничего, кроме этой клятвы.

— Ты позволил ей надо мной издеваться!

— Вообще-то я сразу вмешался и после того инцидента запретил ей тебя касаться.

— А потом был Марх.

Но Каррай опять не растерялся:

— К нему ты отправилась добровольно, желая рассорить меня с Элесбед. Откажись ты для него танцевать, и она бы тебя не тронула.

— Вот только я об этом не знала!

— И именно поэтому безропотно и самоотверженно его соблазняла! — В голосе и глазах дракона полыхнуло раздражение, в кои-то веки напомнив, что передо мной огонь, а не лед.

Огонь жестокий, опасный, беспощадный.

— А знаешь что? Мне даже понравилось, — с вызовом бросила я. — Понравилось чувствовать, осознавать, что в моей жизни может быть кто-то еще, кроме тебя!

Кажется, грозовые тучи набежали не только на небо, но и на лицо тальдена.

— Ну так, может, мне не стоило вмешиваться? Одной проблемой сразу стало бы меньше.

Захотелось распахнуть дверцу и вытолкнуть Каррая из кареты.

Постаралась взять себя в руки и уже более сдержанно произнесла:

— Ты говоришь, что во время обряда нас связали древней магией. Что будет, если один из нас погибнет? Эти узы порвутся, и проклятие, а по-другому это безумие не назовешь, будет разрушено?

У меня даже имелся кандидат в смертники. Сейчас он сидел напротив и не сводил с меня взгляда.

— Думаешь, я не рассматривал такой вариант, Риан?

— Уверена, что не рассматривал.

— Погибну я, умрет и Клер. Но ты, конечно, можешь мне не верить.

— И не собиралась. — Я отвернулась, променяв мрачную физиономию Огненного на всполохи молний, на миг освещавших небесный свод, после чего мир вокруг снова темнел, теряя краски.

Вот так и моя жизнь стала серой, бесцветной из-за чужой жестокости и жажды мести. Родители Каррая, как и мой дядя, возомнили себя богами, решили, что имеют право распоряжаться чужими судьбами. Странно, что они вообще оказались способны на такое сильное чувство, как ненависть. Разве можно кого-то столь истово ненавидеть, при этом не испытывая любви? Ради достижения своей чудовищной цели они использовали собственного сына и сироту из приюта. Да и на других детях, оказавшихся на попечении у эссель Никсы спустя годы, это тоже отразилось.

Они не любили своего наследника, а судьба Клер и вовсе, кажется, была им безразлична. Сомнительно, что такие жестокие люди могли испытывать хоть что-то к своей старшей дочери, Олеандре.

— Почему ты уверен, что, пока я буду находиться подле тебя, ни Клер, ни дети не пострадают?

— Я ни в чем не уверен, поэтому искал и продолжаю искать ответы. С твоим появлением болезнь притихла, но это не значит, Риан, что я успокоился и наслаждаюсь жизнью.

— Позволь мне поговорить с отцом. Позволь хотя бы написать ему! — взмолилась я, глядя в непроницаемое лицо дракона. — Герцог Анвэри — один из умнейших людей нашего времени и…

— Думаешь, я до сих пор общался исключительно с идиотами? — усмехнулся Огненный.

— Пожалуйста… Прошу…

Некоторое время тальден молчал и наконец тихо, но твердо сказал:

— Я сам с ним поговорю, — ясно давая понять, что на большую уступку он не согласится.

Остаток пути проделали молча. Я сидела, прикрыв глаза, снова и снова прокручивая в уме каждое слово Огненного. Наверное, от сумбурных, тревожных, пугающих мыслей в висках начало колоть. В замок, ставший моею тюрьмой, возвращалась с гудящей головой, а потому не сразу обратила внимание на толпящихся в холле алиан. Девушки негромко перешептывались и, кажется, были чем-то встревожены, но стоило нам переступить порог, как они разом смолкли.

— Что здесь происходит? Эссель Клеври, — подозвал к себе сваху Огненный.

— Из Жемчужного города пришли дурные вести, — доложила белая как снег женщина. — Был пожар. Часть города сгорела.

Аман нахмурился:

— Что стало причиной пожара?

— Не что, а кто, — тихо проронила почтенная дама и еще тише добавила: — Говорят, один из драконов сошел с ума.

Все прошло как по маслу: обезумевшее чудовище напало на жителей Жемчужного города. Самые неудачливые превратились в пепел. Те, которым повезло больше, отделались ожогами и теперь до конца своих дней будут нести на себе печать уродства. Невинно убиенные… Мужчина негромко хмыкнул. Что поделаешь, ни одна война не обходится без жертв. Он готов был пожертвовать десятками, сотнями, а если потребуется, то и тысячами невинных, лишь бы адальфивцы наконец поняли, кто является главным источником зла в их мире.

И тогда наступит конец эпохе драконов. Так или иначе, но он своего добьется!

Поднявшись с кровати, мужчина потянулся и оглядел заполненную сумерками комнату, в которые только начал вплетаться свет восходящего солнца. За годы заточения он не размяк, не отчаялся, не превратился в слабака. Он был по-прежнему в прекрасной физической форме благодаря регулярным тренировкам, а магия в его крови так и бурлила. Адельмар Талврин был полон энергии и желания бороться. Бороться и побеждать.

Уничтожить каждого дракона.

И до мужа сестры, отрекшейся от своего родного брага, со временем доберется. И до мальчишки, похитившего его племянницу. Тот тоже свое получит. Рано или поздно наступит смертный час для каждого тальдена!

Негромко напевая себе под нос, маг умылся. Побрился, никуда не торопясь, желая в этот день — день своего освобождения — выглядеть безупречно. Собрав в хвост светлые с проседью волосы, принялся одеваться. С минуты на минуту сюда явится стража с завтраком, а потом…

Он как раз успел надеть камзол, когда снаружи лязгнул замок и в спальню вошли охранники. Они всегда являлись всем скопом, обвешанные оружием и магическими побрякушками. Впрочем, это были лишние меры предосторожности — маги позаботились о том, чтобы без дозволения командира крепости никто не мог войти в нее и покинуть ее стены.

Долгие годы Адельмар ломал голову над тем, как ему связаться с внешним миром. В Адальфиве остались те, кто помнил о нем и ждал его возвращения. Наконец у него это получилось, как получалось все, чего он добивался терпением и упорным трудом.

Теперь у него был союзник с точно такими же целями и сильной, всепоглощающей ненавистью к тальденам.

Долгие годы Адельмар размышлял, придумывал, представлял, как совершит невозможное: покинет крепость на вершине скалы, в которой его погребли заживо.