Во все тяжкие…

— Господи, перестань, пожалуйста! Где он может быть? Он на даче?

— Я не знаю, Раиса Юрьевна. Он может быть где угодно. Он свободный человек, я так полагаю.

Автономов вцепился в мою коленку под простыней и горячо ее пожал.

— Ах, вот как ты заговорил! — взвизгнула Раиса. — Окончательно спелись, да? Ну так вот, передай этому старому маразматику, когда его увидишь, что у него угнали машину из гаража. Если не поверит, пусть позвонит своему дружку Чеботареву, тот в курсе.

Хлоп! Это Автономов шлепнулся на пол задним местом. В следующую секунду он вырвал у меня трубку и заголосил: — Але! Раиса! — по уже пошли короткие гудки.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. По худому, изможденному за бильярдным столом лицу Автономова разлилась нехорошая бледность.

— Это как же понять? — наконец медленно выдавил он из себя.

Я широко и откровенно зевнул. Голова моя была чугунно-тяжелой, в висках стучали молоточками маленькие кузни. Уже не проходят бесследно возлияния и недосыпы.

— Господь гневается… — пробормотал я. — Кто такой Чеботарев?

— Сосед по гаражу, — заторможенню отвечал Автономов.

— Ну, звони. Уточни информацию.

Через минуту-другую Автономов уже разговаривал со своим знакомым машиновладельцем. Густой бас этого Чеботарева внятно гудел в трубке. Раиса Юрьевна не блефовала, нет. Около двенадцати ночи г-н Чеботарев прибыл домой на своей «тойоте» из загородной поездки. Отгоняя свою «тойоту» в гараж, он обнаружил, что дверь соседнего, автономовского, гаража взломана самым зверским образом. Само собой, он сразу бросился в квартиру Автономовых, чтобы сообщить хозяину об ограблении.

— Твоя жена сказала, Павлович, что ты вроде бы ушел пешком. Но она была не уверена. Она вообще в каком-то раздрае у тебя, больная, что ли? Ты из дома звонишь?

— Нет, от приятеля, — обморочно отвечал Автономов.

— Так ты на машине или нет?

— Нет… она там была, в гараже.

Неведомый мне Чеботарев протяжно вздохнул:

— Была, Павлович, была. А теперь попрощайся с ней.

— А ты не позвонил в милицию, Василий? — медленно начал соображать Автономов.

— Дак, Павлович, дак что же я в твои дела без тебя буду лезть? Может, твоя жёнка дала знать. Может, уже приезжали, мне отсюда невидно. Хотя вряд ли. Они бы ко мне зашли показания снять. Ты давай действуй!

— Вот суки, Василий, скажи! — подивился вдруг Автономов.

— Да уж суки, это точно! — прогудел Чеботарев. — Она у тебя застрахована была?

— В том-то и дело, что нет, — жалобно скривился Автономов.

— Ну, ты даешь! Что ж ты так?

— Да все откладывал, откладывал. Эх… мать!

— А дача у тебя застрахована?

— Тоже нет, Вася.

Ну, ты вообще, как ребенок! Застрахуй скорей. Неровен час — спалят. Они разъединились. Мы согласованно закурили. Автономов по-прежнему сидел на полу, высоко подняв колени. По его лицу ползали тяжелые мысли. Видно было, что эта новость подкосила его сильней, чем грандиозный бильярдный проигрыш.

— Странно все-таки… — заговорил я задумчиво.

Он поднял на меня тусклые глаза:

— Чего тебе странно?

— Да то, что пять лет у тебя машина и никогда не было попыток угона, так?

— Раскурочивали однажды на улице.

— Но угонов-то не было?

— Угонов не было.

— Вот я и говорю: странно, что именно сейчас, после разлада с Раисой, твою машинеху сперли. Именно сейчас.

— На что намекаешь? — мрачно осведомился Автономов.

Я положил ему руку на плечо — ну, скажем, в порядке профилактики возможного взрыва его чувств.

— На Раису я намекаю, — сказал я. — На твою дочь Зинаиду. На твоего зятька Аполлона.

К моему удивлению, он даже не шелохнулся. Не вскочил, не заорал. Он только спросил:

— Зачем им это надо, по-твоему?

А я ответил, что его приятель Чеботарев прав: он ведет себя как ребенок.

— Машина денег стоит, Костя. А при разделе имущества она достанется тебе. Вот они и свирепствуют, сам говорил.

— Бред! Неспособны они на такое!

— А о заказных убийствах ты слышал?

— Ну и что?

— А то, что, по-моему, несложно нанять за хорошие деньги специалистов, чтобы они вскрыли твой гараж и угнали твою тачку.

— Зачем? Куда?

— Зачем — это попятно. А куда — это тоже не проблема. В какой-нибудь пустующий гараж, например, где она может отстояться.

— И как они потом ею воспользуются? Как?

— Они выждут, когда ты сломаешься и вернешься домой. А нет, так загонят машину тем же громилам. По бросовой цене.

— Но это же уголовка, ты соображаешь! — прорезался сильным голосом Автономов. Он заметался по комнате.

— А ты на них подашь в суд, если все откроется? Ты способен подать на них в суд? Ты?!

Автономов замер на месте. Он запустил руки в свои короткие волосы и пару раз по-бабьи рванул их.

— НЕ ВЕРЮ! НЕ ВЕРЮ! — надрывно прокричал он.

— Ну, твое дело. Я лишь изложил версию, — обессиленно сказал я.

На будильнике было пятнадцать минут пятого. Ночь неумолимо уходила в прошлое. Через три часа наступит неизбежный рассвет, который не обещает ничего утешительного. Нудной затылочной болью напомнило о себе похмелье. А маленькая светлолицая женщина по имени Наталья лежит, разметавшись в постели. В ее снах нет Сочинителя… да-а. Но другу моему Автономову сейчас еще трудней и тяжелей.

Он опять метался туда-сюда по комнате. Вдруг замер. Вдруг рявкнул:

— Деньги у тебя в доме есть, голь перекатная?

Я вздрогнул. Он меня напугал, этот преображенный Автономов.

— А как ты думаешь? — прогнусавил я. — Лимонами, поди, не швыряюсь, как ты. Штук двести, думаю, еще осталось от пенсиона. А собственно…

— Одевайся! Едем!

— Куда это мы едем?

— Куда надо!

— Ты этот сержантский тон брось, Автогеныч. Скажи по-дружески, попроси по-божески. А если разобраться, зачем я тебе нужен?

— Ну, оставайся, хрен с тобой, коли ты такой друг!

— Ну нет! — сказал я, трудно вставая со своей тахты. — Одного я тебя не пущу. Ты без меня опять попадешь в какую-нибудь историю. На бильярде я тебе как здорово помог.

— Да уж!

— Кстати, — сказал я, натягивая джинсы, — этот твой Чеботарев подал правильную мысль. Тебе надо побыстрей застраховать дачу.

Автономов посмотрел на меня, как на безнадежно больного, со скорбью и жалостью.

— Вот до чего писанина доводит! — вздохнул он. — Неужели ты думаешь, что Раиса с Зинкой ее запалят?