Во всем виновата месть

И вот теперь сестра присылает сообщение, от которого мне ужасно неловко.

Я бы отправила ей видео, где Золотарёв танцует с бабулей, но Захар умолял прогуляться с ним, а я решила, что разминка лишней не будет и пошла. Чёрт меня дёрнул. Теперь сестра прислала фотографию, на которой мы с Золотарёвым выглядим, как влюблённая парочка. Он наклоняет меня почти к полу, а наши взгляды сосредоточены друг на друге, как два скрещенных меча.

И я не знаю, как объясниться перед Аней.

Это случилось, и у меня нет машины времени, чтобы вернуться в прошлое, и всё изменить.

После короткого стука дверь в комнату открывается.

Мама!..

Ещё её мне не хватало сейчас.

— Потрудись объяснить, почему ты вернулась вчера так поздно, — отчеканивает мама ледяным тоном.

— Я гуляла. Могу я встать с постели и переодеться, а потом подвергаться допросам?

— Что за интонация? Почему ты грубишь мне? Ты не попросила разрешения на такую длительную прогулку. Даже не предупредила.

— Я предупредила, — цежу сквозь стиснутые зубы. — Бабушку.

— Но не свою мать!

— А ты часто предупреждаешь меня? Куда чаще передаешь сообщения через бабулю! — выпаливаю в гневе. — Могу я… переодеться? — цежу свой вопрос сквозь плотно сжатые зубы.

— Конечно.

Мама отшатывается, словно получила удар. Она закрывает дверь, и по звуку шагов понимаю — спустилась на первый этаж.

Прекрасно.

Я набираю номер сестры. Свой, если быть точной, но не суть.

— Привет, — говорю несмело, пытаясь понять, стала ли уже для неё врагом номер один.

— Привет! Ты же говорила, что он мне не подходит. Ты действительно влюбилась в Максима?

— Да нет же! Ты в своём уме? Вчера всё было совсем не так, как это выставили. Я просто пыталась поставить его на место. Не веришь мне — спроси у бабушки. Я не успела отправить тебе видео. Твой мажор настолько помешался на красном платье, что я решила проучить его. А потом… кто бы мог подумать, что он настолько быстро придёт в себя и схватит меня? Я могла двинуть ему, но что бы тогда о тебе подумали все? Это был всего лишь танец.

Всего лишь танец…

Этот танец на самом деле напоминал битву, и я вынуждена признать, что на мгновение посчитала, что мой партнёр — нормальный парень.

К горлу подступает солёный ком.

Мне обидно, что сестра обвиняет меня в том, чего нет.

Я не могу влюбиться в мажора.

Какая любовь, вообще? Нет и ещё раз нет! Этому не бывать.

— Бабушка помогала тебе? Да что вы там творите? Ты уверена, что я смогу вернуться в лицей, и меня не будут каждый день обливать помоями на входе?

— Ты подвергаешь мои действия сомнениям? Может, нам прямо сейчас поменяться местами, и тебе вернуться? Если считаешь, что могу навредить тебе, и готова поссориться со мной из-за какого-то сопляка, который гроша ломаного не стоит…

Аня поджимает губы. Она молчит, но вижу, что едва сдерживается, чтобы не зареветь.

— Нет, прости меня. Просто когда увидела эту фотографию на стене у одной девчонки, меня пробрало до мозга костей. Я так мечтала, чтобы он просто посмотрел в мою сторону, а ты уже успела с ним станцевать… и целовалась.

— Целовалась? Постой! Тебе это Кэш сказал?

Вот же гад! А я думала, что могу доверять ему.

— Нет! При чём здесь Кэш? Ты думаешь, что так просто утаить что-то? У одноклассницы на стене прочла.

Ей там заняться больше нечем, как только листать чужие стены?

— Послушай, я тебе говорила, что он тебе не подходит. Мы с ним не целовались. Это было совсем не то, о чём ты думаешь. Я просто поставила его на место за опубликованное видео. Теперь над ним посмеиваются, что не оттолкнул Тихоню. Слушай… Наверное, ты права. Я не имею права решать, как тебе будет лучше. Думаю, что помогаю тебе, а на самом деле только усугубляю твоё положение. Ань, мы должны сказать родителям правду и снова поменяться местами.

Я устала…

От недоверия сестры.

Она права — я не смею принимать решения за неё.

Если ей нравится быть грушей для битья, кто я такая, чтобы мешать?

Если действительно считает, что будет счастлива, когда мажор её поцелует — вперёд!

Сейчас он будет счастлив сделать это.

А я хочу домой…

Хочу к папе.

До ужаса скучаю по гренкам с сыром, которые он готовил на завтрак, если рано утром не улетал на работу.

Скучаю по Кэшу.

— Нет, Яна! Прости меня, пожалуйста. Я глупая. Знаешь, ты права. Если кто и понравился Максиму, так это ты. Я не смею ревновать. Он никогда не смотрел на меня, только издевался. Пожалуйста, не обижайся. Я пока не готова вернуться. Я боюсь, что не справлюсь. Я упорно занимаюсь с ребятами и хочу измениться, а ещё… мне бы хотелось провести чуть больше времени с папой. Клянусь, что больше не будет никакой ревности. Ты вольна делать всё, что хочешь.

— В таком случае прекрати говорить, что я влюбилась в этого придурка. Единственный человек, в которого я действительно могла бы влюбиться…

Я замираю, заметив движение за спиной сестры. Быстро соображаю, что она сейчас в зале, и у меня конечности леденеют.

— Кто, Ариэль? Кто этот человек? — с улыбкой заглядывает в камеру Кэш и машет мне.

Вот же чертовщина!

Я чуть не назвала его имя!

* * *

Сглатываю тугой ком, вставший в горле. Они там мне косточки перемывают за спиной? И Кэш тоже видел фотографию. Неприятненько. Ну да ладно!..

— Приём! Ты слышишь? — обращается ко мне парень.

Аня хихикает и отдаёт ему свой телефон. Кэш плюхается на скамейку рядом с моей сестрой. Его глаза излучают такое привычное тепло, и у меня кожа покрывается мурашками.

Сказать, что я могла бы влюбиться в него? Испортить нашу дружбу? Дать нелепый шанс на то, в чём и сама сомневаюсь? Я уже и без того немало всякого наговорила.

— Привет, — говорю с улыбкой я.

— Привет. Ты хочешь сбежать от ответа на вопрос?

— А ты жаждешь услышать определённый ответ?

— Мне достаточно знать, что он не хуже меня и никогда не причинит тебе зла. Тогда я буду спокоен.

Щёки пощипывает покалывающий румянец.

— Не хуже. Совсем такой же.

— Так, Ариэль… Я выезжаю. Сажусь на байк и мчусь, чтобы посмотреть ему в глаза и дать в морду.

— О! Совсем необязательно куда-то ехать. Достаточно посмотреть в зеркало.

Мы смеёмся. На самом деле оба понимаем, что всё перешло в шутку. Кэш прекрасно знал, что я не собираюсь влюбляться и не хочу забивать голову романтической чушью.