Воды любви (сборник)

– Она тоже служит в ФСБ, – сказал он.

Друзья расступились, и Эдуард увидел, что за ними стоит, смущенная, Наташа Морару. Она была, почему-то, в подвенечном платье.

– А чего тянуть? – озорно сказал президент, увидев смущенное удивление во взгляде Эдуарда.

– Программа демографического развития РФ предполагает, что вы еще и 100 тыщ рубликов получите! – сказал он.

Друзья захлопали, Наташа, смущенно покусывая усики, раскраснелась. Эдуард, не веря счастью, глупо улыбался. Потом вдруг посерьезнел. Сказал:

– Дмитрий Анатольевич, – сказал он.

– Я… мне… я бы в общем… – сказал он.

– Я хочу разоружиться перед товарищами, – сказал он.

– Говори, сынок, – сказал ласково Президент.

– Я… в общем… – сказал Эдуард Багиров.

– Я не Эдуард, а Иван, – сказал он.

– И я русский… – сказал он шепотом.

Друзья стихли. Но президент РФ улыбнулся и приложил палец к губам разведчика. Он сказал:

– Тс-с-с-с, дружище, – сказал он.

– Тебе нельзя волноваться, – сказал он.

– Мы все знаем, дружище, – сказал он.

– И всегда знали, Иван, – сказал он.

Эдуард зажмурился. Валерка достал «узи». Костян – обрез, Таня – просто кривой нож…. Но президент сказал:

– У каждого из нас есть маленький недостаток, – сказал он.

Подмигнул. Вышел. Друзья, спрятав оружие, стали обнимать Эдуарда. Он же плакал от счастья, ушам своим не веря. Тем более, в них все еще стоял ровный, ужасающий своей монотонностью гул молдавского бессознательного.

Которое, – знал Эдуард, – останется с ним навсегда.

И всю оставшуюся жизнь он пытался понять, не чудится ли она ему.

И на Мрасе дубут блябони вцести

– Двадцать, девятнадцать, – сказал механический голос.

– Восемнадцать, семнадцать, – сказал Лоринков.

– Заткнись, – сказал механический голос.

– Сбил со счета, – сказал голос.

– Извините, я нечаянно – сказал Лоринков.

– Скафандр проверил? – сказал голос.

– Так точно, – с радостью сменил тему Лоринков.

– Начинаем отсчет, – сказал голос.

… – кивнул Лоринков.

– Чего ты молчишь? – сказал голос.

– Вот когда от него нужно «есть», он молчит, – сказал голос.

– А когда ему нужно заткнуться, он болтает и болтает, – сказал голос.

– Молдаване, – сказал голос.

– Знаешь что, – сказал Лоринков.

– Где здесь выход? – сказал он.

– Не горячись, – сказал еще один голос.

– Горячие молдавские парни, – сказал он.

– И ты цыц, – сказал второй голос первому.

– Начинаем отсчет, – сказал голос.

– Володя, помни, сколько мы потратили на обучение одного космонавта, – сказал голос.

– Я помню, – буркнул Лоринков.

– Помни, что на тебя смотрит вся Россия, – сказал голос.

– Что тебя слушает вся Россия, – сказал голос.

– И как мы материмся, тоже слышат? – нездорово возбудился Лоринков.

– Хер там, – сказал голос.

– Для ботвы мы поставили запись, – сказал голос.

– Скажите, а перед Новым Годом такая же фигня? – спросил Лоринков.

– Ну, когда вы перед Кремлем, в полночь, и трезвый? – сказал он.

– Володя, – сказал тепло голос.

– Будешь много трындеть и совать свой нос, куда не следует, – сказал голос.

– Останешься на орбите, как космический мусор, – сказал голос.

– Виноват, – сказал Лоринков.

– Помни, твоя задача состоит в том, чтобы выполнить задачу, – сказал голос.

– И чтобы не ссать у меня, – сказал голос.

– Пацан сказал, пацан сделал, – сказал голос.

– Все сделаю, ваше благородь, – сказал Лоринков.

– Бухнуть можно? – спросил он.

– Пей на здоровье, – сказал голос. – Все от страха пьют.

– Буль-буль, – сказал Лоринков, отпив из грелки, которую прятал в скафандре, и в которой прятал спирт.

– Ну, Володя, будем прощаться, – сказал тепло первый голос.

– До свидания! – сказал Володя.

– Помни, на Марсе притяжение в сто раз больше нашего, – сказал голос.

– Поначалу тебе будет тяжело, но потом ты привыкнешь, – сказал голос.

– Первые десять лет будешь вкалывать, как раб на галерах, потом пойдут проценты, – сказал голос.

– Не давай много воли таджикам, не корми хохла чересчур обильно, и – держи прибалтов в черном теле, – сказал голос.

– Вас понял, – сказал Лоринков.

– Топливо проверили? – сказал главный инженер.

– Так точно, – сказал Лоринков.

– Ну, с Богом, – сказал голос.

– Двадцать, девятнадцать, восемнадцать… – начал он обратный отсчет.

Полковник ВВС ВС РФ Лоринков, никогда не садившийся за руль самолета, – именно так он и называл штурвал, за что его не пустили бы даже в кабину пилотов, – смотрел на оранжевые всполохи Байконура. Где-то, объятые пламенем, бегали казахи из заправочного отсека, которых просто забыли, а потом забыли потушить. Но казахов никто не считал. Как сказал полковник Лоринкову механический голос, русские на казахах отыгрывались за то, что русские были для Людей кем-то вроде казахов. А Людьми была таинственная и могущественная корпорация, подчинившая себе весь мир, и орудовавшая руками мировых правительств.