«Военная анархия» в Римской империи

А дальше началась «игра в пинг-понг»: сенат возвращал право избрать императора войскам, а те снова передавали это право сенату, и это повторялось трижды. Сенат оказался столь же неготовым к избранию императора из своей среды, как и армия. Биография Аврелиана заканчивается характерными словами: «Римский народ любил его, а сенат еще и боялся» (populus eum Romanus amavit, senatus et timuit) (SHA Aur. 50, 5). Это не могло не сказаться на поведении сената. Сначала он не решился принять предложение войска из страха перед ним (SHA Aur. 40,3). Наступило междуцарствие, когда, по словам «Флавия Вописка», весь мир управлялся сенатом, воинами и римским народом (sub iudicio senatus et militum populique Romani) (SHA Tac. 2, 2). Автор восторгается этим временем, когда царило согласие в армии, народ оставался спокойным и не возникло никакой попытки узурпации. Из текста непонятно, каким образом осуществлялась эта гармоничная власть¹⁰²⁰. Да и реально ли такое сосуществование трех инстанций — сената, армии и народа?

Обратим внимание на то, что Зонара (XII, 28) также упоминает эти три инстанции. Рассказывая о восхождении на трон Тацита, он сначала говорит о голосовании войска (то QpamKOv), а затем уже о решении сената и народа (уушцр rijc ovydi|TOD те kqi ofjpou). Таким образом, у Зонары, как и в биографии Тацита, народ выступает как одна из властных инстанций наряду с сенатом, также выносящим свое решение. Как известно, комиции уже ушли в прошлое. Но никакого закона об их ликвидации не было. Последний раз они как законодательный орган выступают в правление Нервы, но в качестве избирательного органа (хотя и чисто формального) упоминаются и в III в.¹⁰²¹ Поэтому нельзя исключить, что в смутное время политической неразберихи комиции снова собирались. В то же время использование термина yvoepq не позволяет утверждать, что речь идет о формальном законе, принятом комициями. хотя и это не исключено, поскольку одно из значений этого слова, особенно в эллинистическое и римское время — решение, постановление¹⁰²². Может быть все же, что выбор историком этого слова говорит скорее о менее формальных народных сходках, чем об официальных собраниях, и скорее о мнении народа, чем о принятых официальных законах (или законе). Но в любом случае роль народа в избрании императором Тацита весьма вероятна.

²¹⁴ Картотек М. Указ. соч. С. 78.

А это косвенно может свидетельствовать и о его роли в политической жизни Рима в период междуцарствия. Разумеется, едва ли можно и нужно говорить о самостоятельной воле народа; скорее об использовании ее теми или иными политическими силами.

Судя по монетам, в период междуцарствия значительная роль в государстве принадлежала вдове Аврелиана Ульпии Северине. Возможно, она была дочерью Ульпия Кринита¹⁰²³, которому более поздняя традиция приписывала усыновление самого Аврелиана (SHA Aur. 14, 4-15, I)¹⁰²⁴. Северину выдвинул на первый план наряду с собой еще Аврелиан. В 274 г. она получила титул августы, «матери лагерей и сената¹⁰²⁵», как это, впрочем, и бывало для императриц начиная с жены Септимия Севера Юлии Домны. Ее имя появляется на монетах наряду с именем Аврелиана. И во всем этом нет ничего необычного. Необычное начинается после убийства Аврелиана. Ее имя не исчезает с монет. Легенда SEVERINA AVG(usta) сохраняется в течение всего междуцарствия (в то время как Аврелиан уже не упоминается). Она сопровождается другой легендой — CONCORDIA MILITUM. Поэтому очень правдоподобен вывод, полученный в результате сравнительно недавних исследований, о том, что Северина, будучи женой, а затем вдовой популярного в армии императора, обладала огромным авторитетом в войсках¹⁰²⁶. И этим авторитетом

она в огромной степени способствовала сохранению единства армии, политической стабильности и отсутствию каких-либо узурпаций в сложный период междуцарствия¹⁰²⁷. Одна из монет, выпущенных непосредственно в самом Риме, изображает Северину с диадемой на голове, а на реверсе имеет легенду VENUS FELIX¹⁰²⁸. В римском мифе Венера выступает как прародительница Города, и отождествление с ней императрицы подчеркивает ее значимость для Империи. На другой монете Северина отождествляется с Юноной Региной¹⁰²⁹, воплощая таким образом римскую государственность. Если учесть авторитет Северины в войсках и то, что монеты отныне выпускались от ее имени, можно предположить, что Северина играла какую-то роль и в управлении государством, может быть, даже официально возглавляя его. Если это так, то перед нами уникальный случай в римской истории¹⁰³⁰, который мог быть следствием автократии ее мужа¹⁰³¹.

По данным латинских источников, междуцарствие продолжалось от пяти до семи месяцев (SHA Aur. 40,4; 1,1 ; 2,1 ; Aur. Viet. Caes. 36, 1 ; Epit. 35, 10). Однако эти цифры не выдерживают испытания хронологическими расчетами. Они показывают, что продолжаться междуцарствие могло не больше полутора месяцев¹⁰³². По данным биографии Тацита, он был избран императором 26 сентября того же 275 г. (SHA Тас. 3, 2). М. Клавдий Тацит был уже довольно стар (SHA Тас. 4-6). Зонара (XII, 28) говорит, что ему было 75 лет. В 273 г. он был ординарным консулом¹⁰³³, а во время междуцарствия — принцепсом

сената (SHA Aur. 41,5; Тас. 4, 1.3). Он был довольно богат: биограф оценивает его имущество в 280 миллионов сестерциев (SHA Тас. 10, 1). Являлся ли Тацит старым соратником Аврелиана, да и делал ли он вообще военную карьеру, сказать трудно¹⁰³⁴. «Флавий Вописк» пишет, что, когда возник слух, что его сделают императором, Тацит уехал в свое поместье в Кампании, где и пробыл до того заседания сената, на котором его избрали (SHA Тас. 7,6-7)¹⁰³⁵.0 его пребывании в Кампании говорит и Зонара (ХИ, 28). Наличие слуха и явно тактический маневр с отъездом могут свидетельствовать об идущей подспудно борьбе различных группировок как в сенате, так и в армии. Так что избрание Тацита, несомненно, стало результатом какого-то компромисса, достигнутого за время междуцарствия. Само избрание старца может говорить о таком компромиссе: правление старика давало время для поиска более подходящей кандидатуры. Недаром Тацит и его брат Флориан, ставший позже тоже императором, рассматривались как междуцари (interreges) между Аврелианом и Пробом (SHA Тас. 14, 5). Вероятно, значительную роль в избрании Тацита сыграла Северина¹⁰³⁶.

Рассказ «Флавия Вописка» об избрании Тацита (SHA Тас. 3,2-7, 1 ) создает несколько странное впечатление. Сначала консул Велий Кор-нифиций Гордан говорит о вторжении германцев, о трудном положении в Африке, Иллирии и Египте, о требовании армии избрать наконец государя. Все это как будто предполагает избрание человека, способного к руководству армией и во всяком случае авторитетного для воинов. Но вместо этого единогласно выдвигается кандидатура Тацита, который, по его собственным словам, из-за своего возраста с прудом выполняет обязанности сенатора, привык к спальне и тени и совсем не способен воевать. Более того, он признается, что совсем не уверен, что войско одобрит его избрание. На это сенаторы ответили, что они избирают дух, а не тело, и делают его императором, а не воином (imperatorem te, non militem facimus). Еще совсем недавно сенат отказывался избрать императора, боясь, что воины не согласятся с выбором (SHA Aur. 40,3), а теперь даже не обращают внимания на такой же довод. Если считать этот рассказ достоверным,

то можно сделать только один вывод: речь идет о разыгранном спек-такле, в сценарии которого, может быть, активную роль играл сам кандидат. Он был человеком образованным (litteratus) и даже претендовал на родство с великим историком (SHA Тас. 10, 3). Поэтому он не мог не знать о комедиях, разыгранных в свое время Августом и Тиберием. Как и в тех случаях, притворный отказ должен был укрепить его авторитет. Это было и на руку сенату, увеличивая его роль как избирателя принцепса.

Из этого рассказа, как и из сообщения Аврелия Виктора (Caes. 36, 1 ), создается впечатление абсолютной независимости сената в его выборе. Однако Зонара (XII, 28) дает иную картину. Он рассказывает, что сначала войско (то араткокоу) провозгласило Тацита императором, а затем уже он, будучи еще частным человеком, прибыл из Кампании в Рим, где стал императором после решения сената и народа. Из этого видно, что возвышение Тацита имело два этапа. Сенат и народ вынесли свое решение только после того, как свою волю высказала армия. Почему армия высказалась именно за Тацита, не совсем ясно. Может быть, Северина, заранее договорившись с сенаторами, сыграла в этом главную роль.

Хотя роль армии в выборе Тацита, как мы видим, была значительной, сам выбор нового императора сенаторами из своей среды в тех условиях был очень важен. Биограф Тацита говорит о радости сената в связи с тем, что он вернул себе право избрания принцепса (eligendi principis cura) (SHA Tac. 12, 1). Ему вторит Аврелий Виктор (Caes. 36, 1), прибавляя, однако, весьма важный нюанс. По его словам, эта радость была вызвана еще и тем, что право избрания императора было вырвано из «ярости военщины» (militari ferocia). И еще один момент: радость была почти всеобщей (cunctis fere laetoribus). Это fere несколько снижает впечатление от всеобщего ликования. Видимо, в Риме дело обстояло не так просто. «Флавий Вописк» передает версию, что якобы Тацит, когда ему была предложена власть, сказал, что императором лучше быть Пробу (SH A Prob. 7,1 ). Конечно, это был лишь слух (автор пишет feratur), но он мог опираться на уже существующее мнение. И не исключено, что в Риме уже была какая-то группировка, которая делала ставку на Проба. Недаром, когда после смерти Тацита и провозглашения императором нелюбимого сенаторами Флориана в Рим пришло известие о выдвижении Проба, по словам «Флавия Вописка», сенат высказался за него (illum senatus optaret), да и римский народ требовал (peteret) его признания (SHA Тас. 14, 3). Отношение про-сепатской историографии к Пробу, как об этом будет сказано ниже, ясно говорит о наличии в сенате пропробовской группировки.

ПРАВЛЕНИЕ ТАЦИТА

Некоторые историки считают Тацита типично «сенатским» императором¹⁰³⁷. Но столь категорическое суждение нуждается в некоторой корректировке. То, что сенат возлагал на нового императора надежду на возвращение чуть ли не к временам августовского паритета, несомненно¹⁰³⁸. И Тацит старался создать впечатление такого возвращения. На его монетах появляется легенда restitutor rei publicae¹⁰³⁹. Он не отказывается и от аврелиановского restitutor orbis¹⁰⁴⁰, но при этом прежде всего претендует на восстановление традиционной государственности. Первую легенду нельзя не сопоставить с официальным лозунгом Августа о начале восстановления государства (res publica restituta), освобожденного им от господства факции. В свое время это заявление первого принцепса вызвало чрезвычайно благожелательный отклик большинства граждан, видевших в этом прекращение периода хаоса и бесправия¹⁰⁴¹. Тацит явно рассчитывал на подобную реакцию. И трата им своих денег на государственные нужды, и различные моральные предписания (SHA Тас. 10) также очень напоминают поступки Августа. На монетах исчезает выражение deus et dominus¹⁰⁴². В одной из надписей Тацит именуется verae libertatis auctor (ILS 591 )¹⁰⁴³. Libertas была излюбленной темой практически всех императоров, а также узурпаторов. Каждый претендовал либо на восстановление свободы, либо на ее сохранение. Не стоял в стороне от этого и Аврелиан¹⁰⁴⁴. Но для Аврелиана, как и для его предшественников, свобода была связана с личностью самого императора— Libertas Augusta. Тацит же претендует на возрождение подлинной свободы, связанной скорее со свободной активностью сената, чем с деятельностью принцепса. Даже его претензия на родство с великим Тацитом и забота о сохранении и распространении

его сочинений (SHA Тас. 10, 3) тоже говорят о демонстративной принадлежности к антидеспотической традиции.

С другой стороны, Тацит подчеркивал континуитет императорской власти. Его первым делом после прихода к власти было наказание убийц Аврелиана, причем, как подчеркивает «Флавий Вописк» (SHA Тас. 13, 1), «как хороших, так и дурных» (bonos malosve). Следовательно, для Тацита важны были не качества или мотивы убийц, а сам факт умерщвления правящего императора. Другим актом Тацита было обожествление Аврелиана (Eutrop. IX, 15, 2). В условиях отсутствия официального династического принципа наследования власти обожествление предшественника было важным средством легитимации его преемника¹⁰⁴⁵. Однако во время военной анархии, когда практически каждый император приходил к власти после насильственного устранения своего предшественника, такой подход уже не годился и обожествления не происходило. Только после убийства Галлиена Клавдий, явно исполняя волю армии, на какое-то время настоял на его обожествлении (Aur. Viet. Caes. 33,26; 29), но позже это решение было, вероятнее всего, отменено. Никаких следов обожествления Галлиена нет. Более того, известны случаи, как об этом уже говорилось, вычеркивания имени Галлиена из надписей¹⁰⁴⁶. Так что первым divus после долгого перерыва стал сам Клавдий, бывший в хороших отношениях с сенатом и сделавшийся первым после долгого перерыва императором, умершим не от меча или яда, а от болезни. Теперь таким же становился и Аврелиан. Между тем сенат едва ли питал особое расположение к Аврелиану. Конечно, во время его правления он неоднократно воздавал ему всяческие почести. Но это не говорит об искренном отношении сената к императору. Уже не раз бывало, что чем большее раболепие сенаторы выказывали по отношению к правящему императору, тем с большим удовольствием они растаптывали его память. Достаточно вспомнить о Домициане. Аврелиана, и об этом тоже уже упоминалось, называли наставником, надзирателем (paedagogus) сенаторов (SHA Aur. 37,3), и это едва ли улучшало их отношение к нему, даже если они тщательно это скрывали. Возможно, что и наказание убийц, и обожествление убитого входило в договоренность с армией, но в любом случае этим подчеркивали значение самой императорской власти. В этом же направлении шло и переименование сентября, месяца, в котором он родился и пришел