ВоенТур 3
Шрифт:
Услышав это, Филатов тут же решил ехать в Свислочь, а командиру корпуса приказал принять самые решительные меры для обороны Березино. Тут же было решено подготовить мост через реку к взрыву, но не взрывать его до последней возможности.
Глава 17
Филатов принял решение добираться до Свислочи на нашем самолете. Пока летели меня не покидало стойкое ощущение, что мне предстоит с ним скоро расстаться. Уж больно заинтересовано он его осматривал. Но только сам самолет не передашь, с ним уйдет много чего — авиатехники, запчасти, пилот бензовоз, разборный ангар… Многим имуществом именно для «Шторьха» мы успели обзавестись.
Когда мы прилетели в Свислочь, то практически сразу убедились в том, что десантники подполковника
— Сегодня, рано утром моя разведка донесла, что к переправе движется крупная танковая часть. Захваченные ей пленные, рассказали о том, что это был один из танковых батальонов 6-го танкового полка 3-й танковой дивизии группы Гудериана.
Вскоре, мы все смогли наблюдать как противник при поддержке авиации начал массированную атаку. Оценив количество задействованных пикировщиков отметил про себя, что немцы перекинули сюда резервные части Ю-87 или просто сняли с других участков фронта. Бомбежка была адская. Мощь бомбовых ударов стервятников Рихтгофена, которым противодействовали лишь отдельные зенитные средства нарастала. Это вынудило командира бригады начать отвод передового охранения с правого берега. Мост взорвать не удалось, уловив выгодный момент, на слуцкую переправу, на предельных скоростях выскочили фашистские танки. Они порвали гусеницами шнуры для дистанционного подрыва, уничтожили саперов-подрывников и оказались на левом берегу Березины. Несмотря на плотный и хорошо организованный огонь десантного батальона, противник понеся большие потери, тем не менее сумел, потеснить наше подразделение, овладеть восточным берегом на протяжении двух километров, закрепиться и создать таким образом плацдарм.
После краткого обмена мнениями командарм разрешил подполковнику Онуфриеву отход на два километра вдоль шоссе в сторону деревни Вирков. Там был небольшой мост, подорвав который, можно было сдерживать превосходящие силы противника, так как с обеих сторон были топкие болота. Генерал Филатов внял наконец моим настойчивым доводам о том, что в создавшейся обстановке он рискует остаться без связи и потерять управление армией, и принял решение вернуться в Березино.
Именно здесь мне с Нечаевым довелось встретиться с комфронта генералом Еременко. Как выяснилось позже, он прибыл в район боев восточное Свислочи, получив донесение о том, что на восточном берегу Березены противником захвачен плацдарм и переправа. Мы с командармом находились в этот момент на КП бригады на северо-восточной окраине деревни Вирков.
Произошло это так: мы уже собирались идти к самолету, как неожиданно по ее единственной улице, поднимая клубы пыли, на большой скорости промчалась мимо нас новенькая эмка в сопровождении броневика со спаренной зенитно-пулеметной установкой.
Проскочив мимо КП метров на двести, этот кортеж круто развернулся и подъехал к нам. Из эмки вышел генерал-лейтенант. С виду это был поистине богатырь, хотя и не отличавшийся особенно высоким ростом. Он был в буквальном смысле квадратным.
Когда-то меня супруга затащила на пинках и со скандалом в Русский музей в Питере. Из всего что там было, мне запомнилось только одно полотно. На картине Врубеля, богатырь показался мне тогда чрезмерно утрированным, особенно шириной своих плеч. Но сравнивая теперь образ, созданный воображением художника и казавшийся мне тогда фантастическим, даже карикатурным, сейчас глядя на комфронта, я подумал: видно, и Врубелю встречался в жизни богатырь-крестьянин с подобным торсом…
Командующий неожиданно легко для своей плотной комплекции зашагал к нам, прямо-таки спортивной походкой. По властному взгляду его небольших стального оттенка глаз, мы безошибочно поняли, что это тот самый Еременко, о суровости которого многие из здесь присутствующих были немало наслышаны.
Командарм, я и Онуфриев представились. Неторопливо здороваясь с нами
тремя, пожимая мне руку посмотрел на меня изучающе, и сказал довольно высоким голосом: — Хвалили тебя полковник, интересно было на тебя взглянуть.В ответ я невольно улыбнулся. Все наши сопровождающие постарались ретироваться, однако комфронта заметил это, и молча, одним только резким движением руки вернул всех назад, и задал мне вопрос:
— Что смешного мной было сказано, полковник?
— Как прикажите отвечать товарищ генерал-лейтенант, правильно или честно?
От такой наглости скороспелого полковника Еременко немного подзавис, но быстро справился и ожидаемо ответил:
— Мне нужен правдивый ответ.
— Меня удивило неожиданное сочетание вашей фигуры и голоса…
— Что же теперь можно поделать, если таким мамка родила. Ладно это все лирика, лучше скажите голубчики, как вы умудрились сдать переправу и позволить захватить плацдарм? Я смотрю успокоились? Или что-нибудь собираетесь предпринять?
— Приложим все силы, чтобы восстановить положение, — быстро нашелся комбриг.
— Поперед батьки в пекло не лезь, — отрезал Еременко. — Послушаем, что скажет командарм.
— Я согласен с подполковником, — подтвердил Филатов.
— Тогда помозгуем, как это сделать, — заключил Андрей Иванович.
Было решено нанести удар по плацдарму со стороны северного фланга силами танковых батальонов моей бригады, которые имели Т-34, усилив его ротой тяжелых танков КВ с танковым десантом, при поддержке артиллерии. Предварительно разрушив дамбу переправы залпом «Катюш» и сосредоточенным огнем всех наличных орудий крупного калибра. По всем канонам военной науки, с флангов врага должны были сковывать удары мотострелков, но поскольку там присутствовали болота, то оставалось только бить в лоб.
— Сутки вам хватит для перегруппировки полковник?
— Планирую справиться быстрее, товарищ комфронта!
— Это было бы отлично, сейчас каждая минута дорога.
Обещая менее чем за сутки перебросить бригаду к Свислочи я не лукавил. Еще в самом начале рейда по тылам, с полной очевидностью стало понятно, что даже для танковой роты с десантным батальоном на машинах и наличной артиллерии одного танкового мостоукладчика катастрофически не хватает. Мной был отдан устный приказ абсолютно всем — морщить мозг и представить мобильное решение по быстрому преодолению великого множества рек, речушек и просто ручьев с крутыми берегами. Не сразу, но оно было найдено и представляло из себя две передвижные П-образные арочные колонны из дуба с закрепленными блоками на вершинах и конструкции, которая по сути была огромной струбциной крепившийся посередине моста, который было необходимо усилить. Через блоки колонн, тросы цепляли к этой струбцине и лебедкой натягивали их. Таким образом, даже мой ИС мог проходить по слабому мосту не разрушая его. Все это было смонтировано на трех большегрузных трофейных грузовиках и именовалось мостовым взводом. Не сразу, но на текущий момент удалось сформировать шесть таких взводов, то есть две роты. Помимо их, все наличные в бригаде Т-28 были переделаны в танковые мостоукладчики по типу ИТ-28, которые были сведены в еще две роты. Так у меня образовался свой моторизованный мостовой батальон, который и должен был обеспечить стремительное выдвижение бригады к месту проведения наступательной операции. Также были переброшено все наличное ПВО, и даже попросил у Крейзера его зенитный дивизион, так как не сомневался в том, что в ходе нашего контрудара, противником будет массировано применена штурмовая авиация.
Через одиннадцать часов бригада «Варяг» скрытно, в полном составе была на исходных. Личному составу удалось даже прихватить пару часов сна после марша. Хотя многие из них умудрились спать, покачиваясь в кузовах грузовиков.
Наш контрудар помимо нашей артиллерии и «Катюш», поддерживал также 122 КАП и орудия бронепоезда на котором прибыл генерал Еременко. КАПу мы подкинули снарядов и придали на время пару взводов управления. После артиллерийской подготовки и удара ИЛ-2 по переднему краю противника вперед двинулись танкисты. Зуд в одном месте не позволил мне находиться на НП и я поставив в известность командарма незаметно исчез.