ВоенТур 3
Шрифт:
В его словах наступила пауза, но я упорно продолжал молчать.
— Третье. Мне удалось связаться с центральным аппаратом НКГБ, и там однозначно ответили, что в данный район не направлялись какие-либо специальные подразделения Красной Армии или войск НКВД, оснащенные новейшей техникой для проведения испытаний.
После этих его слов, я почувствовал как по спине скользнула капелька пота. Быстро же они отработали… А пограничник встал и заложив руки за спину продолжил, медленно ходя туда-сюда мимо меня:
— Ну а теперь самое интересное. Вы и Ваши подчиненные из состава
Я слегка поудобнее устроился на поваленном дереве и скрестил руки. Ну давай, чего там еще у тебя есть…
— Некоторые ваши военнослужащие… Да что там некоторые… Подавляющее большинствовполне естественным образом реагировали на обращение моих людей «господа офицеры»!
«Проверял, морда гебэшная!»
Мисюрев остановился и посмотрел прямо мне в глаза:
— На основании всего вышесказанного у меня и ведомства которое я представляю, есть все основания полагать, ГОСПОДИН ПОЛКОВНИК…
— Кхм… извините, что?!
— Да, да… именно ГОСПОДИН ПОЛКОВНИК! Или какое звание у вас на самом деле?
«Ну вот… пиз#ец котенку!»
—… что вы некое подразделение Русского Общевоинского Союза, которое на средства патриотического эмигрантского движения снабжено новейшими образцами французской и британской техники и тайным образом было переброшено в приграничный район СССР для помощи Советскому Союзу в борьбе с гитлеровской Германией! После того, как она позорно разгромила Францию.
«Эко полковника занесло!» И от этой мысли, у меня на лице непроизвольно появилась улыбка.
— Вам смешно господин полковник?
— Не обращайте внимания Александр Петрович, это от нервов…
— Мы знаем о движении «Смены вех» и нам известно о том, что среди эмигрантов, особенно в офицерской среде, многие крайне враждебны германцам и симпатизируют Советскому Союзу! — Мисюрев впечатывал слова, слегка раскачиваясь с каблуков на носки сапог.
— Разрешите вопрос?
— Задавайте!
— Судя по вашей форме вы из погранвойск. — Я не спрашивал, я категорически утверждал. — По озвученной сотрудником особого отдела фронта вашей теперешней должности, вы замнаркома НКГБ. Далее… В этой организации случайных людей по определению не бывает. И вы не исключение. Отсюда следует простой вывод — в погранвойсках вы занимались разведкой!
На эти мои слова он только молча зыркнул своими серыми глазами. Но и этой его реакции мне хватило, что бы понять что я с первого раза попал в точку.
— Что еще можете сказать?
— А то, что в любой разведке является непреложным правилом минимум дважды перепроверять поступившую информацию. Но вы этого не смогли сделать! Я в этом твердо уверен…
— А в чем вы еще уверены Александр Андреевич? — Его голос стал шипящим. Мне на мгновение показалось, что еще немного и появится кончик раздвоенного языка, как у ядовитой змеи.
Теплый июльский воздух на опушке, где мы вели внешне спокойную беседу внезапно стал тягучим и липким как смола. Во время возникшей паузы, отрешенно подумал, какая же это дичь, хотя
в целом звучало вполне правдоподобно и даже в чем-то логично… Тут уже просто так мне не отбрехаться.— А еще, я абсолютно уверен в том, что никакой, повторяю НИКАКОЙ информации о том что меньше месяца назад здесь, в этих лесах должно появиться или появилось подразделение РОВС, оснащенное по последнему слову техники, у вас лично, у НКГБ БССР, да любой другой спецслужбы СССР НЕТ!!! От слова «совсем». И это ваше предположение о том что мы РОВС, это просто выстрел в небо — авось попадем.
Когда я поднял на него глаза, то увидел взгляд естествоиспытателя, который рассматривает приколотого булавкой жука.
— Допустим Вы правы, тогда исходя из вашего анализа, кстати очень грамотного, как вы объясните появление здесь вашего подразделения?
Штирлиц был уже не просто близок к провалу, он двумя руками держался за чемодан радистки Кэт, а под мышкой сжимал лыжу пастора Шлага.
— Если вы начнете опрашивать наших солдат и командиров, то очень скоро выясните, что из них никто и никогда не был во Франции или Англии, никто не знает иностранных языков более, чем в объеме школьной программы. К тому же хорошо забытой. А все они выросли в Советском Союзе и являются советскими гражданами. Как и я.
Тут я невольно глубоко вдохнул, как перед нырком с головою в омут.
— Товарищ полковник… кхм… Ваша версия очень реалистична и непротиворечива. На первый взгляд… Но есть один нюанс… — я с трудом подбирал слова.
— Текущая реальность намного сложнее и неожиданнее, чем то, что Вы сейчас описали. Товарищ замнаркома НКГБ, мы все, и наша техника, и все что с нами есть, попали сюда из будущего, из две тысячи одиннадцатого года! И я не могу объяснить это даже сам себе…
Челюсть полковника медленно пошла вниз, а глаза стали округляться. Пользуясь моментом я продолжил:
— Фашисты для нас — исторический враг и мы ни секунды не сомневаясь, вступили в бой с ними за нашу советскую Родину! А главное, мы знаем, что наше дело правое, враг будет разбит и Победа будет за нами. И даже знаем, когда будет эта Победа. Но еще важнее то, что с нами эта Победа будет еще быстрее!
Надо отдать должное полковнику, из навалившегося на него шока, он вышел очень быстро:
— Но тогда, в связи с этим, у меня остается только один вопрос: что от вас ожидать в дальнейшем и можем ли мы вам доверять? — Мисюрев не сводя глаз с меня, точно так же сложил руки на своей груди.
— А у вас остались какие либо сомнения, в том что нам нужно не доверять, или это вопрос сохранения собственной жопы и получения плюшек?
Я перевел дыхание, встал с поваленного ствола и продолжил:
— Как я понял, вопрос доверия к нам снят с повестки? — и дождавшись его кивка, продолжил:
— А поэтому, товарищ целый замнаркома, чем меньше нам будут мешать бить фашистов — тем будет лучше. Согласны?
— Против вашей логики спорит трудно… А по поводу плюшек и как говорят здешние евреи, «тухеса», то поверьте, этим страдает не только наше ведомство. Я бы сказал, что в вашем наркомате размах поболее…