Военврач

– Возьми с собой парочку. Всех на броню и поехали к коменданту, он на КаПэ сидит... Видел вас из бинокля на наблюдательном пункте.

– Надо так надо.

Мы залезли на БМП, который лихо доставил нас к командному пункту.

Разговор с комендантом был недолгим. Точнее это был монолог. Кавказской наружности, плотной конституции, с признаками алиментарной гипертрофии, одетый в натовский камуфляж с аляповато поблескивающими полковничьими звездочками на погонах и двухголовым орлом в шитой высокой кепке, он так и не дал открыть своих ртов.

– Что делали возле кустов...? Подозреваем вас в связях с боевиками. В этом месте работает чеченский снайпер. Мы уже неделю его выслеживаем. Что вы ему там передавали в белом пакете? Вы уже были на прицеле нашей СВД. Садитесь в УАЗик, отвезу вас на гауптвахту, до выяснения ваших личностей. Оружия, гранаты, удостоверения личности останутся у меня. Капитан, надень на них наручники.

Наши отговорки и объяснения в счёт не принимались. Нас закрыли в "собачник" или "волчатник" бронированного УАЗика, представляющий из себя безоконную душную металлическую кабину в заднем отсеке автомобиля для перевоза арестованных или багажа, и повезли теми же ухабами, но в другом направлении и с меньшими удобствами.

Гауптвахта представляла из себя большую клетку, площадью метров тридцать. Вместо стен - толстые металлические прутья, умывальник из пластиковой бутылки, четыре лавки по периметру, стол по центру и отхожее место, за рваной клеёнкой. Нашими соседями были два солдата-беглеца и заросший небритый майор в грязной камуфлированной немецкой майке и пятнистых брюках швейцарской армии.

– За что, ребята, попались?

– Да так, по пустякам, по банкам стреляли. А ты?

– А я из отпуска опоздал на два месяца. Вот дело шьют. Вторую неделю жарюсь здесь. Водки хотите?

– А можно? Нас ведь допрашивать сейчас будут, протокол задержания составлять.

– Не переживайте, до утра никто о вас не вспомнит. А ночью здесь холодно, да и комары спать не дадут.

– Разливай!

– Чашек нет, из горла по кругу. Вот хлеб, соль, луковица.

Казалось невероятным, что находишься под арестом, сидишь в тюрьме, пьёшь водку, греясь у небольшого костра, разожжённого в пепельнице из ржавого обода заднего колеса грузового автомобиля. Смотришь в его пламя, и что-то древнее всплывает в подсознании, оставшееся от наших доисторических предков. Всего каких-то несколько часов назад ты лечил кого-то из больных солдатиков, перебинтовывая их нагноившиеся потёртости стоп и вставляя дренажи во вскрытые флегмоны, а сейчас тебя подозревают в шпионаже, отобрали личное оружие и удостоверение личности. Жизнь умеет преподносить сюрпризы. В армии никогда не знаешь, что тебя ждёт. Планируешь одно - за тебя решают другое.

Но наши наихудшие ожидания не сбылись. Как только мы стали укладываться на лавку, разводящий привёл к нам старшего прапорщика Степаныча, которой здесь знал всех и всё. Он был одет в новенькую горку (камуфляж горного спецназа) представился замкомбатом, забрал моё оружие, наши документы и освободил из заточения. Трёхчасовый плен закончился. Вечером наша история облетела весь лагерь, и утром не было отбоя от вопросов. Ну, а когда через две недели из отпуска вернулся комбат, он объявил нам по выговору и отчитал в жесткой форме обоих.

По-индейски

Когда штатного начфина за растрату казны батальона отстранили от должности и направили командовать взводом солдат, на его место назначили выпускника Воронежского института радиоэлектроники. "Офицер хорошо зарекомендовал себя по службе, имел подход к подчинённым и командованию" - как обычно пишут в служебной характеристике.

– Не беда, что не знаешь приказов и наставлений, - напутствовал его, - "научишься быстро. Я это дело освоил в течение недели. Хотя, конечно, в Ярославле на начфинов готовят пять лет. Но главное тебе - правильно считать и не повторять ошибок предшественников! Не каждый может пройти испытание деньгами и властью.

– Да уж, денежное довольствие выдавать дело нехитрое, а вот вести счета, документацию - требует определённых знаний.

И направили его во Владикавказ на трёхмесячные курсы бухгалтеров. Два-три раза в месяц он прилетал на вертолёте в Ханкалу для выдачи денежного довольствия. И в тот вечер он приехал со свидетельством об окончании курсов. На память привёз охотничий нож и беслановскую водку. И естественно обмывал это событие.

Рядовой Кокур, охранявший его вагончик кунг, где находилась финансовая служба, был из тяжёлых солдат. Не секрет, что для службы в Чечню отбирали самых недисциплинированных, тех, кто не ужился в роте, имел судимости, склонен к злоупотреблениям алкоголем. Когда я проводил осмотр пополнения, прибывшего из воинских частей Дальнего Востока, четверть было "забраковано" по морально-психологическим показателям. На что комбат сказал мне, "ты, что ли, будешь в караул ходить или в палатках подметать? Лучших не будет...".

За полгода у бойца были три закрытых черепно-мозговых травмы, полученных в состоянии алкогольного опьянения. Но каждый раз он возвращался из центральных госпиталей свежим и отдохнувшим от службы.

– Рядовой, Кокур, принеси мне воды, - крикнул ему начфин, когда тот проходил с автоматом мимо кунга.

А рядовому Кокуру по сроку службы, приближающемуся к дембелю, не принято было исполнять приказы быстро, шестерить, и к тому же он находился сейчас в карауле. Но воду он принёс, когда сменился с поста, чем привёл старшего лейтенанта В. в бешенство.

– Ты что так медленно ходишь? Я же тебе сказал бегом. Да ты сейчас у меня в грязь ляжешь, и ползать по лагерю будешь, как червь дождевой!

В подтверждении своих слов, начфин поднёс холодное лезвие охотничьего ножа, пахнущее недавно разрезанной колбасой, ко лбу солдата, придерживая его чубчик другой рукой. Кокур, испугавшись, дёрнулся назад, оставив в дрогнувших от неожиданности руках старшего лейтенанта волосы и кожу.

В два часа ночи постучали. Не спеша, снимая с предохранителя пистолет, подошёл к двери, оббитой бронежилетами и шинельной тканью.

– Кто там?

– Это я - водитель комбата. Товарищ капитан, командир приказал привезти вас в лагерь, требуется ваша помощь.

– А начальник аптеки, что, не справится? Он ведь сегодня дежурит.

– Нет, говорит, что без вас не может.

– Ладно, через пять минут буду в машине.

Прибыв в лагерь, обнаружил Кокура, лежащего на носилках, в медицинском пункте батальона. В локтевой вене стояла капельная система, голова перебинтована толстым слоем марли, повязка пропитана кровью.

– Что случилось?

– Да начфин бойцу скальп снял!
– ответил начальник аптеки.

– Что? Срежьте немедленно повязку.

Под ней блестела белизна лобной кости, размером с советский металлический рубль, края раны кровоточили, на лице испуг у видавшего виды солдата.

– Может, пришьём что-нибудь на это место, Вячеслав Иванович?
– спросил начальник аптеки,- начфин обещал все затраты на лечение оплатить.

– Пусть оплатит сначала себе адвоката. Кожу со лба искали?