Военврач

Она принесла бритвенный станок для солдат, поступающих с платяным педикулёзом.

Побрили шкуру на задней лапе, нашли вену, поставили капельницу. Электроотсосом откачали слизь из пасти и глотки. Внешне пёс стал выглядеть бодрым, реагировал на обращённую к нему речь, виляя хвостом. Я ушёл на службу. Возле моего отделения толпились больные на приём. Через час Конара перенесли в общежитие, так как в приёмник стали поступать больные и раненые.

Ближе к ужину встретил старшую медицинскую сестру гинекологии.

– Вячеслав Иванович, помогите... Конар умирает... Он сейчас в тридцать шестой квартире находится. Там Роман, и мы ещё ветеринара к нему вызвали.

– А почему он не в реанимации?

– Агитов отказал. Сказал, что у них мест нет... четверых раненых с подрыва привезли... некогда им спасать собаку.

Когда зашёл в квартиру, почувствовал "запах приближающейся смерти". Может, это были мои ассоциации, может быть, так пахла смесь собачьих испражнений и медикаментов, но, увидев лежащего на полу пса, взмокшего хозяина над ним и суетившихся рядом свободных от ночных смен сестёр, я понял, что мои подозрения оправдываются. За три года в Чечне уже не раз встречался с ней. Что бы ты не делал, какую бы операцию хирурги и травматологи не проводили, побороть её невозможно.

Шесть часов боролись за его жизнь. Он даже попытался встать, попить воды из рук хозяина, но сердце отбивало последние толчки. И ни закрытый массаж, ни инфузионная терапия, ни адреналин внутрисердечно, уже не смогли его спасти.

Я ещё раз сбегал к начальнику реанимационного отделения полковнику Агитову, но он с иронией дал понять, что для нас дорога к нему закрыта.

– У меня раненых четверо человек на ИВЛ(искусственной вентиляции лёгких)... ещё ждём вертушку с Борзоя, там сегодня вертолёт сбили, а тут вы со своим псом...

– Дайте хоть дефибриллятор исправный, а то в приёмнике не работает.

– Не положено! А если у меня что случится? Как я потом объясню... В инфекционном отделении есть исправный, недавно сам проверял его!

Увы, но и дефибриллятор уже не помог!

Похоронили его на госпитальной территории возле забора. Могилу копали втроём, по очереди сменяли друг друга и освещали могильную яму. Я, врач-ветеринар из соседней части и Роман - хозяин пса. Сломали два деревянных черенка от лопат. Сплошные камни. Периодически попадались крупные и мелкие гильзы. Страшно было, что вдруг наткнёмся на неразорвавшийся снаряд. Спустя час работы, взмокшие, мы смогли углубиться лишь на полметра. Положили тело собаки, завёрнутое в армейскую простыню, на дно выкопанной ямы. Забросали могилу камнями, поставили черенок от лопаты в качестве опознавательного знака. Рома сказал, что каждый год будет приходить на могилу. Помянули его бутылкой водки на троих, не закусывая, в его кабинете. Рома плакал, говорил, что будет приносить цветы на могилу и никогда больше не заведёт собак... У него это была вторая гибель за последний год.

Мне тоже было не по себе. От того, что косвенно явился причиной такой нелепой смерти живого существа.

Слух о том, что начмед госпиталя загнал собаку, молниеносно разнёсся по нашему гарнизону, вышел за его пределы и достиг штаба округа. И когда утром докладывал по телефону оперативному дежурному по медслужбе текущую обстановку в госпитале и запрашивал эвакуационные борта, он неудачно пошутил: "А про собаку-то забыл...".

Два дня из августа

6:10. Стук в дверь. До подъёма ещё полтора часа. Открываю дверь кабинета. На пороге солдат-санитар с сумкой для противогаза и сапёрной лопаткой на поясе.

– Товарищ капитан, объявили тревогу, все начальники отделений собираются в штабе у начмеда.

– Спасибо!

Сегодня заступаю дежурным по приёмному отделению. Это лучше и спокойнее, чем дежурным по части. Не надо отвечать на неуместные вопросы в телефонных разговорах, а самое главное - после смены дежурства можно уйти спать и весь день провести по своему усмотрению.

Одеваюсь, захожу в штаб. В тесном кабинете начмеда проводит совещание Апанди Абуталибович.

– Тревога учебная... В шесть ноль-ноль объявлена комдивом... Соберите личный состав отделений... Подготовьте переводные и выписные эпикризы на раненых и больных. А ты, Вячеслав, чего пришёл? Тебе ж на дежурство...

– Так сказали, что начальников отделений собирают.

– Ну, раз пришёл - слушай! Получена телефонограмма из округа. Завтра ожидается проверка из Москвы, с начмедом округа. Летят терапевты, хирурги, психиатр и снабженцы. Отработайте мобдокументы, чтобы у всех были заполнены рабочие тетради, карты и планы отмобилизования. У каждого опечатанная папка... Сегодня после обеда собираемся в холле и делаем. Быть в готовности, сменить постельное бельё и госпитальные костюмы в отделениях на "нулёвку". Всех больных офицеров переодеть. Никакой гражданки или спортивных брюк, футболок. В отделениях стоят графины с питьевой водой... Где взять...? На рампе купить... Будут проверять документацию. Готовьте справки-доклады. Что писать...? Что делали, то и пишите... Всё, по рабочим местам. Свободны! Построение личного состава в девять ноль-ноль.

Девять ноль-ноль. Первое построение на импровизированном плацу госпиталя, перед штабом. Больные терапевтического и инфекционного отделений облепили окна. Смешно, когда врачей и медсестер строят, как солдат.

– Равня-аайсь, смирно... равнение наа-лево! Товарищ, подполковник, военный госпиталь построен. Исполняющий обязанности начмеда госпиталя подполковник Насибулаев.

– Вольно!
– отдаёт распоряжение командир госпиталя - подполковник Мин.

– Вольно!

Обход командиром передних рядов.

– Незаконно отсутствующие есть?

Вопрос к начальникам отдельных подразделений.

– Никак нет, товарищ подполковник...
– хором отвечают ему.

– У вас, товарищ Алейников, все в строю? Что-то ряды у вас прозрачные, - обращается он к начальнику реанимации.

– Владимир Станиславович, девочки неделю сутки через сутки из отделения не выходят. Врачей трое осталось... Спят в отделении... Вчера с борта двоих к нам подняли, один на ИВЛ... кислорода не хватает...

– Знаю, утром был у вас на обходе... не надо так акцентироваться.

Напоминаю для всех - к нам едет начмед округа и проверяющие из Москвы. Чтобы не было, как прошлый раз, что заходим мы с начмедом, а сестра встала и улыбается, и ни слова не может сказать. Вы не зря все здесь погоны носите. Присягу все принимали! Будьте добры, выполняйте требования общевоинских уставов... Кому не нравится, не держу... За забором дивизия. Берцы, бронежилеты, автомат на плечо, и в поле... Встали, представились, доложили расход отделения. Чтобы все были в колпачках, хирургические сёстры с масками... Начальники отделений, все со справкой-докладом. Три экземпляра, к обеду лежат у меня на столе. Да... получите в строевой штатно-должностные книги, у кого есть личный состав. Напоминаю про комплектацию вещевых мешков, печати в военных билетах и удостоверениях личности. Будет строевой смотр госпиталя... Вопросы, объявления, предложения есть...? Всё, сёстры свободны, офицерам остаться...

Вот вы, товарищ Алейников, говорите, у вас сёстры сутки через сутки, а вашу сестру вчера видели в Грозном... Как она успевает ещё и там бывать?

– ?!

– И сейчас её на построении нет. Вызвать ко мне в кабинет с вами и объяснительной. Никого задерживать здесь не будем. Напоминаю, чтобы не забывали при виде незнакомых полковников, отдавать воинские приветствия. Апанди Абуталибович, к вечеру офицеры представляют мне свои мобдокументы, рабочие карты. Возьмите на контроль. Все свободны, встречаемся на пятиминутке.