Воин из Ниоткуда

Раненных и погибших так же уложили на полозни. Войско медленно продвигалось по знакомой уже дороге, возвращаясь на заставу. Гаринь, сжавшись вся в напряженный комок, ехала верхом рядом с Вадаром.

— Смотри, как бы эта кошечка тебе в горло не вцепилась! — хохотнул Рогвод, проезжая мимо них.

Вадар молча проводил его глазами, думая о чем-то своем, а пленница лишь сильнее сжала поводья одетыми в меховые варежки руками. К заставе они подошли только поздно ночью.

Межата все свое время проводил возле раненых, готовя какие-то ему одному ведомые снадобья, обрабатывал раны, накладывал мази. Селянки, которые еще не успели или не захотели вернуться в свои веси, помогали ему выхаживать раненых гридней. Воев, павших в бою, в первый же день уложили на огромный погребальный костер, сложенный недалеко от крепости. Не было ни тризны, ни слез. Дружинники молча проводили своих товарищей в последний путь и на следующее утро, дождавшись, когда прогорит костер, с остервенением роя мерзлую землю, насыпали большой курган, укрыв останки от хищных зверей и птиц. Собрав всех десятников, Олег предупредил их, что через три дня дружина выступает на помощь Потаку. Наиболее горячие предлагали отправиться на следующий же день, но люди и лошади нуждались в отдыхе, и воевода настоял на своем первоначальном решении.

* * *

— Андрей, это правда, что вы скоро снова уходите? — Лунга вопросительно посмотрела на десятника, сидящего на лавке и пытающегося выправить оселком зазубрившуюся саблю.

— Да, лисичка. Кагар Кураб еще жив, и возможно Потак так же сидит в осажденном Стельце.

— Я так за тебя боялась, а теперь вот опять… — тихо прошептала девушка, еле сдерживая набегающие слезы. Они сидели вдвоем в опустевшем доме Луда. После того как вардане вернулись в свою весь, Лунга с Агурой жили тут вдвоем, лишь маленький Дуг своим громким голоском вносил жизнь в их одинокое жилище. Сейчас Агура с сыном ушли искать Араха, ушедшего с головой в подготовку дружины к следующему походу.

— Что со мной случиться, когда Олег шагу ступить не дает? — Андрей отложил в сторону саблю и, вытерев руки, повернулся к Лунге. — Все дрались как люди, а я как последняя скотина почти весь бой в засаде просидел.

— То-то и смотрю, дыры на рубахе одна на одной. Сними-ка одежку, зашью по быстрому. Ты не иначе как в исподнем в засаде-то сидел? — с легким укором в голосе поддела его девушка.

— Мелочи это, так, кольчугой протерло. — десятник нехотя стянул с себя рубаху.

Увидев его крепкое тело, испещренное мелкими шрамами, и среди этих художеств — страшный рубец от ключицы до живота, Лунга в ужасе вскрикнула. Ей приходилось видеть охотников, вышедших живыми из схватки с медведем, но то, что она видела сейчас…

— Это память о Корче. — вздохнул Андрей. — Тогда нам на самом деле досталось, и если бы не Вочара… — не договорив, он махнул рукой. Лунга опасливо провела пальцами по шраму, чувствуя, как он вздрогнул от прикосновения. Уведя руку по его мускулистой груди к сильным широким плечам, она обняла его за шею и прижалась лицом к груди, отчетливо различая, как в бешеном ритме бьется его сердце. Нежно прижав девушку к себе, Андрей поцеловал ее волосы, руки, шею. Дрожа, как осиновый лист, Лунга подняла голову и их губы встретились в жарком, долгом поцелуе. Не отрываясь от ее пленительных губ, десятник легко поднял хрупкое девичье тело и перенес ее на широкую лавку, устеленную мягкой медвежьей шкурой. Его палицы нащупали шнурки на ее одежде и потянули за узел.

— Я люблю тебя, лисичка моя! Только тебя одну!

— Я ждала тебя, любый мой! — Лунга гладила его русые волосы, острое скуластое лицо, и позволяла раздевать себя, не чувствуя никакого стеснения. Это был ее мужчина, и она хотела принадлежать ему вся, во всей своей красоте и девственности. Она почти задохнулась от волнения и неведомых ей ранее ощущений, когда он начал целовать ее упругие белые груди, опускаясь затем все ниже и ниже. Со сладостным стоном закрыв глаза, она не заметила, как предстала перед Андреем во всей своей завораживающей наготе. Не в силах больше себя сдерживать, тот отдался неистовой клокочущей страсти, поглотившей их обоих.

* * *

— Ты меня ненавидишь?

— Да! Ты убил моего отца и моих братьев!

Вадар удивленно поднял брови, взглянув на оранку.

— Я не помню, чтобы я это сделал лично, но если бы представился такой случай, раздумывать не стал бы. Я видел веси, которые они оставляли после себя. — десятник говорил это спокойным тоном, не оправдываясь и не обвиняя ее в чужих преступлениях. Уже три дня кагаринь находится в его плену, он предоставил ей максимум условий и… минимум свободы, он пытался поговорить с ней по-хорошему, по-доброму, но упорно натыкался на ненавидящий взгляд. Вот и сейчас…

— И что же ты хочешь от меня? Чтобы я бросилась к тебе в ноги? — ехидно бросила девушка, обжигая Вадара жалящим взглядом.

— Не стоит. — чуть насмешливо ответил тот, любуясь ладной фигурой Аланы. — Просто я тешу себя надеждой, что когда-нибудь ты сменишь гнев на милость, и мы сможем поговорить в другом тоне.

— Не дождешься! — сверкнула раскосыми глазами оранка. — Лучше убей меня сразу, пока я не разорвала тебе горло!

— Ух ты! — все тем же тоном, сочетающим мягкость и насмешку, отозвался десятник, подходя к ней поближе. — Похоже, мне и впрямь придется запастись терпением. Что ж, времени у нас предостаточно, только ты зря не притрагиваешься к еде. Мне нравится твое стройное тело, но я не хотел бы, чтобы оно стало чересчур стройным. — сделал ударение на последнем слове Вадар. Подойдя вплотную, он схватил девушку за руку, рывком привлекая к себе. Та вся сжалась в комок, свободной рукой упираясь ему в грудь.

— Пусти! — прошипела Арана.

— Я не трону тебя. — горько усмехнулся десятник, выпуская ее руку. — Просто ты очень красивая. Но я хочу, чтобы ты сама пришла ко мне, а иначе… а иначе я не хочу! — резко развернувшись, он собрался уйти.

— Я никогда не буду твоей! — с ненавистью крикнула оранка и, выхватив из-за пазухи небольшой кинжал, с силой ударила оборачивающегося десятника в спину чуть ниже шеи. Вадар повернулся к ней лицом, в его взгляде не было ни удивления, ни ненависти, лишь немой укор застыл в глазах. С трудом разжав окровавленные губы, он прохрипел еле слышно:

— Зря… ты… так…

Кровь тонкой струйкой стекала из уголка рта на щетинистый подбородок. Закрыв глаза, Вадар с хрипом повалился на застывшую от ужаса оранку. Подхватив его на руки, она опустила тяжелое тело воина на пол, смотря на него широко раскрытыми глазами. Дрожа всем телом, она выхватила висевший у него на боку кинжал и бросилась к двери. Наткнувшись на входящего Олега, она выкинула вперед правую руку, нанося удар снизу вверх под ребра. Не ожидавший нападения воевода схватился руками за кинжал, когда тот уже вспорол не защищенную латами плоть. Согнувшись от пронзившей его боли, он отшатнулся назад, загородив вход в комнату. И тут его взгляд упал на неподвижно лежащего Вадара.

— За что?! — простонал с отчаянием воевода. — Ведь он же еще мальчишка!

Арана в ужасе отступила назад, наткнувшись на обжегший ее взгляд Олега, полный такой безбрежной тоски и упрека, что мурашки пробежали по ее телу. Собравшись с силами, воевода сделал несколько шагов к лежащему десятнику, но его ноги обессилено подогнулись, и он упал на пол. Застыв на месте, Арана смотрела несколько мгновений на них, не веря до конца в произошедшее, затем, пошатываясь, направилась к двери. Остановившись в дверном проеме, держась руками за косяк, она из последних сил срывающимся голосом прокричала в тишину коридора:

— Кто-нибудь, помогите!!

Увидев бегущие на ее зов фигуры воинов, она бессильно сползла на пол. Несколько человек сразу ворвались в комнату. Бежавший впереди всех Рогвод, увидев распростертые на полу тела Олега и Вадара, бросился к ним.

— Олег!!! — склонился он над воеводой, тормоша его голову. — Я убью ее!!

— Не трожь ее… — еле слышно прошептал Олег, чуть приоткрыв глаза.

— Живой! — обрадовался ханкас. — Что встали?!! — взревел он на столпившихся дружинников. — Межату сюда!!!