Воин-Тигр

Пока же их мулы маялись без дела в тени палубной рубки, там же стояли и подставки с топорами и кирками - как и носилки, на которых лежал без сознания один из ласкаров. Из-за его нескончаемых криков и стонов предыдущая ночь превратилась в пытку. Днем матросы погрузили якорь на небольшую шлюпку, собираясь забросить его в сотне футов выше по течению. Вдруг якорный трос лопнул, и злополучному ласкару, стоявшему на вороте, перебило ноги. Доктор Уокер напоил его бренди и лауданумом, но в остально оказался бессилен. Пока из всех участников экспедиции пострадал только этот матрос. Ховард слишком устал, чтобы вынести еще одну такую ночь, и потому искренне надеялся на скорую смерть несчастного.

Над головой что-то протяжно просвистело. Тут же с другого берега послышался глухой удар, и над зарослями поднялось облачко дыма. Из-за рубки вышел мужчина с пышными усами и споойно встал за шеренгой стрелков, вытащив тяжелый револьвер системы Адамса и заложив руки за спину. Из-под пробкового шлема на Ховарда воззрился налитый кровью глаз.

–  Может, стоит дать по ним залп, сэр? Хорошо бы их припугнуть. Чертовы дикари…

–  Сержант О’Коннел, позвольте вам напомнить, что правительство отрядило нас завязать с бунтовщиками переговоры об освобождении местных констеблей, захваченных в плен.

–  Все это пустая болтовня, сэр, если разрешите так выразиться.

–  Разрешаю. Пока же не торопитесь открывать огонь.

Усы дернулись.

–  Очень хорошо, сэр.

Ховард достал из мешочка на поясе миниатюрную подзорную трубу, слегка приподнял голову над бортом и принялся рассматривать дальний берег. Из деревни на берег стекались десятки худощавых людей в набедренных повязках. Одни из них были вооружены луками и стрелами, другие - длинными гладкоствольными мушкетами с фитильными замками. Иные позаботились придать себе диковатый вид - заплетенные в косички длинные патлы, украшенные красными лентами и перьями, нависали на смуглые лица. Некотрые принесли барабаны из кожи и дудки. У самой воды туземцы выкопали в песке три ямки, и теперь крепили шесты, стараясь выстроить их в одну линию. От впечатляющих костров поднимался густой дым и наползал на воду, постепенно перекрывая саперам видимость. В целом зрелище внушало смутное беспокойство: люди то появлялись, то снова исчезали за дымной завесой, и уловить их намерения становилось невозможно. Они могли в любую минуту рассесться по своим лодчонкам и пойти штурм. Ховард взглянул на сержанта.

–  В последний раз они стреляли в воздух. Там происходит что-то странное. Они намеренно разместились на берегу, словно хотят, чтобы мы их увидели и напугались. Если туземцы начнут в нас целиться, можете открывать огонь. По моей команде. Вам все понятно?

–  Да, сэр.

Глаза на опаленном тропиками лице решительно уставились перед собой.

Лейтенант вернулся к осмотру окрестностей. Неделю назад, когда шли дожди, здесь было потрясающе красиво: Годавари петляла по теснинам среди холмов, поросших искристой зеленью и вздымавшихся по обе стороны на добрые пятсот футов и даже больше, а вдали виднелись хребты и вершины Восточных Гхат. Теперь же, казалось, с реки поползли ядовитые испарения, и вся долина скрылась в туманной пелене. Единственной жизненной артерией оставалась река, залитая безжалостным солнечным светом, все прочее же утопало в зловещей мгле. Ховарду стал передаваться суеверный страх перед миром духов, сотнями богов и демонов, поселенных воображением этих людей в джунглях. Первая же вылазка на берег вселила в него глубокую тревогу, и дело было вовсе не в дикарях, поджидавших в засаде. Здесь таилось ечто иное - неведомые силы оберегали эти непроходимые, безлюдные чащи от прогресса, широкой поступью шагавшего по континенту. Теперь лейтенант стал понимать, почему жители равнин страшились этих мест и ненавидели их, почему отказывались плыть с ними дальше Раджамандри. Собравшись с духом, он наставил подзорную трубу на горстку хижин с красными крышами, разбросанных о противоположному берегу. Все больше и больше туземцев вертелось и плясало вокруг костров на песчаной полосе. Он повернулся к стоявшему рядом офицеру-индусу - свирепого вида мадрасцу с проницательными темными глазами и в тюрбане - и заговорил с ним на хинди:

–  Джемадар, позовите мистера Уохопа.

–  Слушаюсь, сагиб.

Несколько мгновений спустя из рубки вывалился высокий загорелый человек с раскрытой книжечкой в руках. По моде всех офицеров, прибывавших с северо-запада, на нем была форма цвета пыли, а на обмотку ног пошли обрывки цветастых афганских тканей. Он не носил головной убор, довольствуясь копной черных волос и окладистой бродой. Когда Уохоп приплыл ночью с подкреплением, Ховард перемолвился с ним парой слов и послушал свежие новости из Афранистана, но вскоре новоприбывший отправился спать в "офицерскую каюту" - проще говоря, закуток возле рубки, отгороженый москитной сетью. Лейтенанта радовало, что на борту появится новый офицер, известный своей невозмутимостью. Без него у Ховарда могло бы не хватить сил уберечь себя и других от поселившихся в этих местах темных чар.

Вглядевшись в суматоху на берегу, Уохоп поджал губы, хатем кивнул Ховарду. У него был острый взгляд - пристальный, как у джемадара, но сдобренный ноткой веселости.

–  Я высматривал, нет ли здесь салуна, - объявил он, заметно растягивая звуки.
– И только сейчас понял, что это не Миссисипи.

–  Для меня всегда было загадкой, зачем вы уехали из Америки, Роберт.

–  Не забывайте, мои родители - ирландцы.
– Уохоп пристроился возле бортика и вынул трубку.
– Не бедняки, впрочем, а землевладельцы английского происхождения. Отец увез нас в Америку, потому что ничего не мог противопоставить Великому голоду, ²² а возвращаться уже не решился. У нашей семьи долгая воинская история. Мне предстоял простой выбор - либо Вест-Пойнт, либо Королевская военная академия. В детстве я насмотрелся на Гражданскую войну, и меня совсем не привлекала возможность встретить когда-нибудь на поле боя собственного брата.
– Он вытряхнул трубку.
– Мне больше хотелось поискать славы за границей.

–  А знаете, во время мятежа сипаев я ведь находился в Индии, - сказал Ховард.
– Никаких воспоминаний у меня не сохранилось, слишком мал еще был, а мать ничего о тех событиях не рассказывала, но прежде мне часто снились дурные сны. Теперь прошло.
– После паузы он кивнул на книгу: - Что читаете?

Ловко чиркнув спичкой, Уохоп зажег трубку, затянулся и продемонстрировал Ховарду корешок книги.

–  Арриан,²³ трактат об Александре Великом. За Индом нам попались древние развалины. Мне думается, это греческие алтари.

–  Этим диким краям удалось очаровать и вас, Роберт.

–  Между прочим, я подал прошение в Картографическую службу Индии. У них освободилось место в Пограничной комиссии. Я как раз ехал из Афганистана в Бангалор улаживать дела со своим полком, когда меня перенаправили к вам.

–  Нас тут словно косой косят. Стоит офицеру попасть в джунгли, через неделю он валится с ног. Страшнее лихорадки я еще не видел.

–  В вашем случае, кажется, все обошлось.

–  Видите ли, я здесь родился. Если ребенок пережил бенгальское лето, то его ждет долгая жизнь.

–  Росс, начальник медицинской службы, полагает, что все дело в москитах.

–  Несомненно.
– Ховард хлопнул себя по шее и поднял глаза к небу. Из-за холмов черным полотном выплыла туча, розорванная пополам молнией.
– А на реке сейчас от москитов не укрыться. Муссон несет их на нас сплошной завесой.

–  Жаль.
– Закрыв книжку, Уохоп снова затянулся.
– Если бы вы позволили себе подхватить лихорадку, вас бы сняли отсюда и перевели в Афганистан. Там сейчас нетрудно сделать карьеру. Здесь вам никаких медалей не светит.

–  Меня командируют в Хайберскую полевую армию. Говорят, там война еще не кончилась. Но мне хотелось бы находиться поближе к Эдварду и Хелен, они сейчас в Бангалоре. Полковник Прендергаст отнесся ко мне с искренним пониманием.

–  Да… - Уохоп положил руку лейтенанту на плечо.
– Как ваш сынишка?

Ховард помрачнел:

–  Не очень хорошо, Роберт. Он проболел весь год, а вы знаете, чем это грозит для ребенка в здешних местах.

В голосе лейтенанта прорезалась хрипотца.

–  Я так его люблю. Бедная Хелен сама не своя.
– Отвернувшись, Ховард на миг зажмурил глаза, затем вновь привстал на колени и посмотрел за борт. Через несколько мнговений он протянул собеседнику подзорную трубу: - Интересно, что вы на это скажете.

Уохоп встревоженно поглядел на Ховарда, потом приник к окуляру.

–  Господи. Да их там сотен пять, если не больше.

На берегу все успело измениться. Теперь вокруг костров толклись целые толпы, из рук в руки переходили тыквенные сосуды, доверху наполненные пальмовой бражкой. Мужчины с косичками размахивали дубинками, выделывая в воздухе спирали и вомьмерки. Громыхали барабаны - то в разноголосицу, то сливаясь в едином однообразном гуле. Вдруг из дыма материализовалось странное видение: дюжина туземцев, облаченных в диковинные уборы из бычьих рогов, едва держащихся на головах. Их тела покрывали тигровые шкуры, лица - красная кумкума.²⁴ По мере их приближения в округе нарастал пронзительный вой, от которого Ховарда бросило в дрожь. Туземцы шеренгой придвигались к берегу, отступали и снова шли вперед, вставали на колени и скребли землю, подражая дерущимся быкам-гаурам.