Воинский класс

Сеньков, казалось, вернулся к тому, на чем остановился Величко, но на этот раз русский народ положительно отреагировал на его политические взгляды и действия. Сеньков немедленно подавил восстание в Чечне, пообещал модернизировать российский ядерный арсенал, вывел свою страну из Совета Европы, судебного органа, созданного для разрешения конфликтов между европейскими странами, так как Совет осудил действия России в Чечне, но отказался выступить против НАТО-вских бомбардировок Боснии и Сербии. Его линия, основанное на идее тихой прочности и консервативно-националистических идеалах, была хорошо принята русским народом, уставшим видеть, что их страна стала не боле чем очень большой страной третьего мира. На последовавших вскоре выборах, партия «Наше отечество — Россия» получила огромное большинство в Совете Федерации и государственной думе, а Сеньков был избран новым президентом.

— Что происходит? Что они пытаются сделать? — Спросил Сеньков сам у себя. — Американцы на самом деле собираются оставить Косово, Боснию, Балканы, выйти из НАТО и уйти из Европы?

— Сэр, все это означает, если это правда, что Соединенные Штаты просто взрываются — как в буквальном, там и в переносном смысле, — сказал Степашин, бывший главой Службы Внешней разведки. Он посмотрел на остальных членов кабинета, собравшихся на импровизированное совещание: бывшего генерала ракетных войск Виктора Трубникова, министра обороны; Ивана Филиппова, министра иностранных дел; Сергей Ейска, советника президента по вопросам национальной безопасности и секретаря Совета безопасности; и генерал-полковника Валерия Журбенко, первого заместителя министра обороны и начальника генерального штаба. — За годы внешнеполитических катастроф прежних президентов, внутреннего застоя — и личных проступков — американцы начали вести себя, как напуганные дети.

— Надежно ли устройство в кабинете немецкого канцлера? — Спросил Сеньков.

— Настолько же, насколько любой другой микроволновой передатчик, установленный более недели назад, — уклончиво ответил Степашин. — Немцы, несомненно, найдут его и перекроют наш источник. А возможно, они уже обнаружили его и пудрят нам мозги, просто чтобы посмотреть, как мы собираемся на эти экстренные утренние совещания и гоняемся за собственным хвостом. На то, чтобы просеять все горы данных и расшифрованных переговоров и выяснить, что это все ерунда, может уйти несколько недель. — Он немного подумал и добавил: — Но, как правило, после обнаружения прослушки канцлер и большинство членов его кабинета начинали собираться в альтернативных местах или отправлялись в зарубежные поездки, пока в их кабинетах велась проверка. Сейчас никто не покинул Бонна, за исключением вице-канцлера, визит которого в Бразилию был запланирован несколько недель назад. На деле их кабинет министров провел два внеплановых заседания после заявления президента Торна прошлой ночью. Я считаю, что это делает информацию достаточно достоверной.

— О чем вы говорите, генерал? — Спросил советник по национальной безопасности Ейск. — США являются самой мощной нацией на земле. Их экономика сильна, их население счастливо, это хорошее место для жизни и развития, и пример для подражания. Прямо таки Диснейленд. — Он усмехнулся, а затем добавил. — Разве что им не понравился Евро Диснейленд.

— Никки прав, — сказал министр иностранных дел Иван Филиппов. — Кроме того, есть социологический и антропологический факт: чем богаче нация, тем более она склонна отступать.

— Соединенные Штаты не собираются ниоткуда выходить, — сказал министр обороны Трубников. — Но вывод миротворческих сил из Косово и Боснии — это то, о чем мы, черт подери, думали даже до смерти Грегора Казакова. Великобритания и Италия явно искали повода уйти, остальные страны НАТО, а также Франция и неприсоединившиеся страны также не останутся там, если остальные уйдут.

— Значит, остаются Россия и Германия, — сказал Сеньков. — Вопрос в том, хотим ли мы быть на Балканах? Сергей? Что вы думаете?

— Мы обсуждали это много раз, сэр, — ответил советник по национальной безопасности Серей Ейск. — Несмотря на все разговоры вашего предшественника о единстве славянских народов, мы не имеем с сербами почти ничего общего или любой заинтересованности в гражданских войнах или распаде Югославии. Югославы просто кровожадные животные — это они изобрели слово «вендетта», а не сицилийцы^[22]. Красная армия в относительном выражении потеряла от югославских партизан больше, чем от нацистов. Маршал Тито было самым большим бельмом на глазу для Сталина после самодовольной свиньи Черчилля. Мы выступили за сербов, потому что это глупое фанатичное дерьмо Милошевич выступил против американцев и НАТО. — Он сделал паузу и добавил: — Мы должны уйти с Балкан, господин президент.

— Нет, мы должны остаться, — сразу возразил Трубников. — Американцы не уйдут с Балкан. Македония, Словения, Болгария — они хотят сделать их членами НАТО. Если мы уйдем оттуда, НАТО заполонит Восточную Европу. И начнут стучаться в кремлевские ворота еще раньше, чем мы узнаем.

— Вы, как всегда, алармист, Виктор? — сказал с улыбкой Филиппов. — Мы должны остаться на Балканах просто потому, что американцы оттуда уходят. Следует доить общественное мнение на полную катушку. Возможно, мы даже сможем продать это остальному миру. Мы были там, чтобы разводить враждующие стороны. А теперь мы уйдем, так как восстановили мир и стабильность на Балканах.

— Проблема в том, что так уйти следовало до того, как наши силы потеряют больше таких солдат, как Грегор Казаков, — добавил Ейск. — Если мы уйдем потому, что испугаемся высоких потерь от партизан, мы будем выглядеть трусами.

— Россия не уйдет ни из Чечни, ни с Балкан, — решительно сказал Сеньков. — Мне нравится идея использования общественного мнения. Если это правда, и американцы уходят с Балкан, это можно будет представить признаком слабости. Мы сможем использовать это. Но оставаться на Балканах означает в лучшем случае, пустую трату ресурсов, в худшем, это просто опасно. Мы продержимся там несколько месяцев, может быть, год. — Он повернулся к генералу Журбенко. — А что вы скажете, генерал-полковник? Вы достаточно спокойны. А ведь мы говорим о ваших людях.

— Я встретился с Павлом Григорьевичем Казаковым ночью, по прибытии тел погибших в Москву, — торжественно сказал он. — Он был зол, что вы не присутствовали на церемонии.

— Павел Григорьевич… — Горько пробормотал Сеньков. — Человек весь в отца, которого понесло совсем не в ту сторону. Мы просмотрели членов семей погибших, которые присутствовали на церемонии, генерал, и мне посоветовали, что будет политически неправильным для меня посещать ее. Анализ был верным. Жена Грегора едва не плюнула на флаг перед другими семьями. Это была очень некрасивая сцена. Она только усилила то влияние, которое Павел Григорьевич имеет в нашей стране.

— Я поговорил с ним издали, как и моя помощница, — сказал Журбенко. Некоторые советники президента заулыбались — они были хорошо знакомы с некоторыми уникальными талантами и подходом, которыми обладала майор Иваны Васильев. — Павел Григорьевич не хочет власти, он хочет богатства.

— И он его получает, я полагаю — сотней умирающих от передозировки только в Москве в день из-за неконтролируемого потока героина, налаженного такими подонками, как Казаков. — Язвительно сказал Степашин. — матерями, готовыми продать детей за грамм героина и шприц. Казаков носиться по всему миру, по своим домам в Казахстане, Вьетнаме и Венесуэле, добывая деньги везде, где только может. Он не заслуживает носить фамилию Грегора Михаилиевича.

— Он угрожал вам? Президенту? — Спросил советник по национальной безопасности Сергей Ейск.

— Нет. Он сделал нам предложение, — тихим голосом ответил Журбенко. — Замечательное и невероятное предложение. — Он долго бился над решением, рассказывать или нет президенту и совету безопасности о невероятном предложении Казакова. Он питал надежду манипулировать событиями, но решил, что это невозможно. Однако с полной поддержкой правительства и военных, все могло получиться.

— Он предложил нам дело на два с половиной миллиарда рублей в сутки — нефтепровод от Черного моря до Албании. — Журбенко посмотрел на ошалевшие лица собравшихся. — Планы постройки существуют, но реализация все еще не началась из-за политических и внутренних беспорядков на юге Европы, в первую очередь, в Македонии и Албании. Но, если эти беспорядки прекратятся, или различные силы повернуться лицом к России, проект нефтепровода может быть реализован.