Воины столетия. Дар

— Кто стрелял?

Мы остановились. На этой улице, ведущей к нашему переходу, людей всегда было очень мало — узкая, односторонняя, с редко работающими фонарями и темными подворотнями, она не вызывала доверия. Но чтобы здесь стреляли…

Где-то позади истошно завопила женщина. Сашка схватил меня за руку.

— Идем обратно.

Мы побежали. В проходе стояли тот мужчина, которого мы встретили по дороге и женщина с двумя огромными пакетами. Оба посматривали из-за угла на двор, не решаясь выйти.

— Да мало ли, вдруг еще пальнет! — бросил мужчина.

Подгоняемая нехорошим предчувствием, я выскочила во двор вперёд Сашки. Между мусорными баками и Сашкиным подъездом полулежал, держась за грудь, Ярослав. Рядом с ним стоял дворник и одна из знакомых мне бабок. Она-то и орала на весь двор.

— Стреляют! Убивают! Помогите!

Из окон и с балконов выглядывали люди.

— Ящик! — я упала на колени и по земле доползла до него. — Ящик!

— Я мусор сметал вокруг баков, и вдруг выстрел грянул! — вещал дворник. — Парнишку аж отбросило. Какие изуверы сотворили такое…

Ярослав, бледный, как снег вокруг, растерянно посмотрел на меня, и, качнувшись, стал заваливаться на спину. Сашка подхватил его, закинул правую руку себе на плечи и, рывком подняв, почти потащил напарника в наш переход. Я на мгновение замерла, потеряв дар речи. Опять этот чертов двор, опять кровь на снегу. Резво вскочив на ноги, я бросилась за Сашкой.

— Куда вы его!? Скорую, полицию?! — орала бабка нам вслед, и тут снова раздался выстрел. Я влетела в переход. Мужчина и женщина, прятавшиеся там, выскочили на улицу, когда Сашка закричал им, что снова стреляют и надо уходить.

— Полиция! Милиция! — орала бабка. — Убивают!

Сашка опустил Ярослава на землю, усадил его, прислонив спиной к стене.

— Камень, Ярослав, где Камень? — он взял его за подбородок. — Твою мать, он без сознания.

Я рывком расстегнула куртку, принялась шарить по карманам рубашки.

— Господи, Саша, — я резко отдернула руку. — Кажется, в сердце попали…

— Ты что, врач? — Сашка тряхнул Ярослава за плечи. — Ну, гавнюк, давай. Чёрт, чёрт, чёрт!

Глаза Сашки сверкнули в темноте.

— Камень! Нашла!

— Скорая едет! — в подворотню заскочил знакомый нам мужчина. — Они…

Сашка бросил на него свирепый взгляд. Незнакомец застыл, потом развернулся и повалился на дорогу. Я бы возмутилась, но счёт шёл на секунды.

— Ты можешь разбудить его? Не выходит! — я пыталась соединить части Камня. У Сашки рука была в крови и его половинка Камня тоже.

— Нет.

— Что же делать? Саша! Он же умрёт.

Он посмотрел на меня этим своим "сияющим" взглядом, и меня пробрало до костей.

— Держись, — убрав Камень, Сашка вцепился мне в руку.

Меня мотнуло в сторону. Зажмурившись, я повалилась на бок, а когда открыла глаза, мы уже были в Перехлестье, на лесной поляне, заросшей густой, мягкой травой.

— Как…

— Потом! Тёма! Помоги мне!

Мы вдвоем склонились над раненым. Арес расстегнул ремешки нагрудника, я разорвала плотную ткань рубашки под доспехом, и мы увидели рану. Кровь выходила толчками, словно выплескивалась через край, заливая одежду, наши руки, зеленую траву.

Арес попытался перевернуть Гермеса на бок, но мешали тяжелые крылья.

— Посмотри, есть отверстие на спине.

Я, отбросив лук, залезла под крыло.

— Нет.

— Держи его, — Арес приподнял напарника и кивнул мне. — Голову положи на свои колени и держи его за плечи.

Я села. Арес подтащил Гермеса ко мне.

— Что ты собираешься делать? — одну руку я положила на правое плечо раненого, другою — на его лоб, отбросив челку, и как могла крепко прижала крылатого к себе.

Арес достал из-за пояса кинжал.

— Резать.

— Но… По ране нельзя. Надо вскрывать грудину.

— Докторов наслушалась? Ань, он бессмертен. Способ доставания пули роли не играет.

Я кивнула и зажмурилась.

Едва кинжал коснулся пулевого отверстия, как Гермес вздрогнул и выгнулся.

— Держи! — рявкнул Арес.

Я смотрела на лицо Гермеса. Из приоткрытого рта потекла струйкой кровь.

— Чёрт, как глубоко… Держи!

Гермес дернулся и, закричав так, что я сама чуть не заорала, открыл глаза.

— Ярик, все хорошо, — шептала я, гладя его по лбу. Рука стала мокрой от пота. — Здесь ты бессмертен, все быстро заживет. Не смотри туда! Смотри на меня!

От шока его затрясло.

— Не… Неприятно…, - прохрипел он и мутными от боли глазами посмотрел на меня.

— Знаю, держись.

— Скажи… Говори что-нибудь.

— Помнишь, как яблоки воровали? А как машину моего отца хотели угнать?

— Ты хотела, — он закашлялся, сильно, до судорог. Я едва смогла его удержать, продолжая тараторить.

— А ты помогал! Помнишь? Я же не доставала до педалей, а ты сидел внизу и нажимал их.

Ярослав сглотнул и скривил губы в улыбке.

— Хорошо было.

— Да, и ещё будет.

— Все, — Арес резко выпрямился и пошатнулся. — Вот.

Вскинув руку, он продемонстрировал нам острый красный камешек — пулю. Гермес глянул на напарника.

— Ты… Ты похож на мясника.

— Молчи лучше, — я шумно выдохнула. — Куда собрался? Лежи спокойно!

Гермес запрокинул голову и слабо улыбнулся.

— Готов ещё раз потерпеть ради такой заботы.

Я похлопала его по плечу.

— Нет уж, с тебя хватит.

Арес сел рядом и, положив перед собой меч, спросил.

— Что произошло, когда мы ушли?

— Я… не скажу точно… Пошёл посмотреть на эти ваши чудные мусорные баки. И тут грохнуло. Потом боль, и все.

— Что это? Хулиганство? Бандитская разборка? — принялась гадать я.

Арес отрицательно покачал головой.

— Когда мы его нашли, он сидел между баками и моим подъездом. Мы примерно одного роста и телосложения. На нас тёмные куртки, во дворе один фонарь, стреляли, наверное, с крыши.