Волчий отрок. Ослеплённый светом

– Не извиняйся, юная госпожа. Это я должен извиняться.

Она подняла на него взгляд, смущаясь. Он мягко смотрел и тепло улыбался.

– Я Кемаль, второй сын Селима, внук султана Мехмеда. Да будет его правление благословенно Талтом.

При упоминании девлетского бога Жужанна поёжилась. Когда-то у них была общая религия, но после она сильно изменилась. В Залесье почитали Босору, а в Девлете – Талта. В Залесье прокляли Талта, связавшегося с окаянной, в Девлете – Босору, что убежала к окаянному. И только в Империи они вместе противостояли окаянному. В последнее время Жужанна часто задумывалась, почему так вообще произошло. И почему остальные так заблуждаются. Но ответов она не находила, как бы ни старалась.

– Я Жужанна, дочь марежуда Эржебет, – представилась она в ответ.

– Вот теперь нам явно будет проще, – сказал Кемаль, тепло улыбаясь, словно солнце озаряло всё вокруг. – Не стесняйся и поешь. Ты не прикоснулась к еде.

Жужанна вновь опустила взгляд, уткнувшись в пустую тарелку. Она не могла есть на людях – мать с детства ругала её за каждый съеденный кусок, – поэтому она предпочитала есть украдкой в своей комнате, стащив ночью что-то с кухни. Под взглядом Кемаля Жужанна потянулась к миске с пирожками. Они были с хрустящей корочкой и лоснились от сливочного масла, но не вызывали у неё аппетита. Скучающе Жужанна положила пирожок на тарелку и выдавила глупую улыбку.

– Так-то лучше, – заметил Кемаль, нахмурив брови.

Он хотел что-то добавить, но его прервал громкий голос матери, возвестивший начало переговоров.

– Приветствую, господа, – томно и с придыханием сказала она; её голос звучал слишком низко, ещё одно изменение после ритуала. – Сегодня мы подпишем мирный договор, который положит конец распрям между нашими странами, – мать улыбнулась, белоснежные зубы походили на оскал хищника. Хоть с лидерцом, хоть без – она всегда была хищницей.

– Это вопрос уже решённый, – заметил жуд Влад Залесский, который приходился Жужанне дедом по отцовской линии. – Осталось только подписать бумаги.

– Я бы так не сказал, – отозвался, видимо, посланник султана.

– Селим, – перебил его жуд Влад, – неужели ты снова будешь говорить про Священные озёра?

Селим. Видимо, отец Кемаля. Жужанна бросила на него взгляд и заметила, как Кемаль насторожился, не сводя взгляда с отца. Он снова показался ей грозным и пугающим, она отвернулась в поисках Марчела. Тот стоял у дальней колонны и наблюдал за ней. Их взгляды встретились, и Жужанна вновь увидела горячность и желание её защитить, чего бы это ни стоило ему. Это и пугало, и волновало.

– Да, буду! – Селим ударил по столу. – Если мы не установим трёхстороннее владение, то вы точно погубите не только себя, но и весь мир. – Он вскинул руки. – Ради Талта и всего сущего давайте поговорим.

– Вы в Девлете слишком упиваетесь идеей о конце света, – вмешалась в разговор мать. – Священные озёра – святое место, но эту святость им принесли люди.

– Эржебет, – Селим поднялся и строго посмотрел на неё, – ты не понимаешь. Священные озёра – это барьер, который охраняет наш мир от мира окаянного. Ты уже впустила в мир лидерца, пошатнув завесу.

– Священные озёра испокон веков находятся на залесской земле, мы не позволим никому другому владеть ими. Тем более тем, кто не разделяет нашу веру, – отчеканила мать. – Это должно быть понятно.

– Храм Усуры стоит на Священных озёрах. Это храм всех трёх религий, – настаивал Селим.

– Верно, но это глупый пережиток.

– Селим, вообще-то, прав, – сказал представитель Империи, Жужанна не знала его имени. – Озёра важны для нас всех…

– Так давайте, – вмешался Влад, двоюродный брат Жужанны, – установим правила прохода к Озёрам. Паломники смогут приезжать, платить налог и беспрепятственно прикасаться к святыням. А Империя и Девлет будут отправлять своих наблюдателей.

– Но ведь тогда не избежать крови! – Селим ударил по столу.

– Оружие будет только у залесской стороны. – Влад хищно улыбнулся.

Он был похож на деда, но в отличие от него младший Влад обладал повадками лисы. После того как расторгли их помолвку, он перестал любезничать с Жужанной и затаил обиду. Она ему не доверяла и побаивалась. Влад всегда внимательно наблюдал за ней, подмечая любые изменения. Жужанне казалось, что он выжидал. Но чего или кого? Она не могла представить.

– Мой внук прав, так вы все, – жуд Влад обвёл быстрым взглядом присутствующих, кивая и девлетцам, и имперцам, – получите доступ к Озёрам.

– Но если мы увидим то, что вредит Озёрам? – спросил Селим, скрестив руки на груди.

– Проведём переговоры ещё раз, – огрызнулась мать. – Думаю, это мы обсудили.

– Вы не до конца понимаете всей ценности Озёр. – Карие глаза Селима вперились в неё. – То, что они охраняют!

– Мы будем следить за всем. С почтением. – Она поморщилась. – Здесь не о чем говорить.

– А что с Седмиградьем? Вы не собираетесь возвращать остальные жудецы?

– Зачем? – Мать схватила кубок и отпила из него, не сводя взгляда с мужчин.

– Потому что ты марежуд, Эржебет. Марежуд без семи жудецов…

– Это все причины?

– Но там же наши люди, – вмешался жуд Влад. – Спасение Седмиградья – твоя обязанность.

– Неужели, дорогой отец, хочет вернуть себе Залесье? – Мать зло усмехнулась. – Эти люди бросили Ференца, что дрался ради их спасения. Стоило ему получить рану в бою, как жуды стали готовить бунт, – голос матери резал как холодная сталь, резко, безжалостно. – Они недостойны спасения…

– В тебе говорит обида и горечь потери, – продолжил жуд Влад.

– Со временем они угаснут, – вмешался Селим. – И что тогда?

– Проведём переговоры. – Мать осушила кубок. – Не надо смотреть на меня так, словно я нападу на Седмиградье завтра.

– Лидерец на многое способен, – протянул Селим.

– Я управляю им. Для этого у меня есть мой якорь. Жужа, поднимись и подойди. Сейчас я вам покажу.

Взгляд Жужанны встретился со взглядом матери: на её лице застыла маска любезности, за которой, как хорошо знала Жужанна, пряталась решительность и жестокость. Представление не сулило ничего хорошего, но она подчинилась. Как обычно. Она встала и, подбирая подол, пошла вдоль стола. Мужчины внимательно рассматривали её, будто только увидели, когда взгляды падали на её изувеченную грудь, они менялись в лицах. Уродство пугало, но заставляло смотреть. Как они воспринимали это? Как предупреждение? Намёк, что лучше слушаться её мать? Жужанна не хотела думать об этом. Какая разница, если она просто для всех вещь, приносящая пользу.

– Можно и побыстрее, Жужа. – Мать, не выдержав, встала, подошла к ней и больно схватила за запястье. – Вечно тебя подгонять нужно.

Острые ногти впились в кожу, но Жужанна не почувствовала боли. К такому она привыкла.

– Что мне нужно сделать, маменька, – шёпотом произнесла она.

На мгновение мать замерла, уставившись на неё. Её глаза налились кровью, а лицо побледнело, ноздри раздулись. Казалось, она лопнет от гнева и напряжения. Жужанна сглотнула и попятилась, но вырваться ей не удалось – мать крепче сжала руку.