Волчонок на псарне, продолжение

И все-таки она невыносима, командует, наводит порядок в чужом доме. Попади такой в лапы, съест и рогами не подавится. Дарий был уверен, что Аллена пока безрезультатно пытается предать его забвению в объятиях других мужчин, поначалу она специально попадалась ему на глаза с кавалерами, после поняла, что бесполезно будить в нем ненависть.

– Риса меня полностью устраивает, она аккуратна, бережлива, не подслушивает под дверью, не выносит сор из избы. Вкусно готовит, кстати.

– Она тебе всех гостей распугает, - Аллена встала перед зеркалом, принялась расплетать испорченную прическу.

– Тебя ж не распугала, а больше некого.

Одеваясь, Дарий поглядывал на отражение Аллены. Ее лицо из обиженного вмиг сделалось торжествующим: не желая того, Дарий назвал ее единственной женщиной в своей жизни, самому захотелось улыбнуться.

– Все понимаю, но поселить чудовище в своем доме...

– Все равно она не испортит вид из окна, - Дарий откинул занавеску.

Отсюда, с возвышенности, дома напоминали грибы с красными шляпками, они усеивали склон соседнего холма и упирались в стену, отделяющую Старый Дааль от Нового, а если подойти к окну, выходящему на запад, то за красными крышами синела морская гладь.

Аллена разлила вино по бокалам, хотя это полагалось делать мужчине, один отнесла Дарию, он сделал глоток, завороженный просторами. Совершенно некстати проснулась память о времени, когда он забирался на чердак, чтобы понаблюдать за темноволосой девушкой в зеленом платье; прошлое запахло рыбацкими сетями, дохнуло бризом, блеснуло самоцветом в тонких пальцах Лидии.

Память о Лидии не должна соседствовать с нынешней пошлостью, потому Дарий поставил бокал на стол, поправил перед зеркалом рубашку, застегнул запонки и надел кожаный кафтан. Аллена стояла за его спиной и отражалась в зеркале, уголок ее рта пополз вниз, глаза превратились в щелки.

– Ты куда-то собрался?

– На кладбище, - не стал лгать он.

Пожалуй, она могла ревновать его только к прошлому. Дарий очень надеялся, что когда вернется, Аллены в его доме уже не будет.

***

Много веков назад кладбище находилось далеко за пределами Дааля, ныне же город так разросся, что подступил к самым древним тысячелетним могилам, своим ровесницам. Время стерло густой лес деревьев и не оставило от них даже пней, посреди пустыря высился только одинокий тис, его исполинский, в несколько обхватов, ствол будто бы состоял из десятка перекрученных жил. Как и любой древний старец, тис был почти лысым, лишь на самой верхушке зеленели непокорные времени ветки. Имя человека, которому его посадили, давным-давно забыто, и слухи оплетают тис, как древние корни - землю.

Одни говорят, что под тисом покоится сам Наймиир Великий, душа его сходит с Вечного пути, вселяется в дерево, чтоб отдохнуть и посмотреть, как расцвел любимый город.

Другим, в основном женщинам, нравится думать, что тис растет на могиле девушки, которая не дождалась суженого и умерла от тоски, и вот ее душа возвращается сюда много сотен лет, не в силах смириться с предательством.

Кладбище создавалось в форме дерева: сначала узкое, как ствол, оно постепенно расширялось, и новые могилы формировали его широкую крону. Чтобы сходить туда и назад, нужно было потратить не меньше часа.

В среднем деревья живут триста лет, потому лес начинался дальше, там, где могилам пятьсот и менее лет. Слабые деревья погибли, и это пространство занимали гигантские сосны, ели, кипарисы, дубы и вечнозеленые исполины, похожие на бивни, растущие из земли. От "ствола" кладбища в стороны разбегались плохо различимые "ветви".

Дарий не торопился, внимательно разглядывал каждое дерево, взявшее частичку похороненного под ним человека.

На могилке Лидии он посадил кипарис - дерево гордое, изящное, способное прожить тысячу лет, пока это был двухлетний росток. Со временем память о Лидии поблекнет, съежится, а росток наберет силы, поднимется ввысь. Может быть, через тысячу лет кто-то пройдет мимо и подумает, что в этом дереве - душа великого человека, раз оно живет так долго.

Пусть хотя бы дерево останется. Когда уедет из Дааля, Дарий попросит Талишу присматривать за кипарисом, у нее получится лучше, чем у кого бы то ни было, ведь она - маг земли, ее любит все живое.

Вспомнилось, как она просила сохранить кристалл, который сейчас в кошельке на поясе, и Дарий не удержался, вынул его, положил на ладонь, провел над ним рукой - ее подбросило вверх. Хорошо, силы тут достаточно, но поделка пока детская, топорная: сила не струится потоком, а извергается рывками. Такова Талиша, не знает меры и работает, пока не упадет.

Вспомнился прищур Йергоса, предлагавшего ее в жены. Что он задумал? Играет в свои игры, наблюдает и дергает за ниточки, правда, не за тем он взялся наблюдать. Когда освободится место покровителя каких бы то ни было земель, Дарий сразу же покинет Дааль навсегда.

Глава 4. Джерминаль

Чужие слова напоминали камни, брошенные в спокойную воду: бульк - и побежали в стороны круги, полминуты - и поверхность снова гладкая.

– Джеми, да очнись же ты!

Бульк, бульк, бульк. Бульк! Голос далекий, знакомый, такой теплый, что Джерминаль устремилась к нему из сладкого небытия. Ресницы ее задрожали, глаза распахнулись, и взгляд скользнул по белому потолку, задержался на сетке трещин, напоминающей паутину, переместился на склонившуюся над кроватью Талишу.

– Наконец-то!
– просияла она, и к кровати подошел маг-лекарь Ттавьен.

Под его пристальным взглядом Джерминаль съежилась; хотелось спрятаться под одеяло, ведь казалось, что маг видит ее насквозь, но она сдержалась и даже попыталась улыбнуться:

– Спасибо, пэрр, что помогли мне. Очень хотелось бы знать, что со мной.

Наверное, улыбка получилась жалкой, ведь Джерминаль было совсем невесело, потому что к странному недугу прибавилась еще одна беда, с которой никак не справиться. Незачем жаловаться лекарю на то, что накопитель украден, и теперь ей не стать настоящим магом.

– Хммм, - задумчиво прогудел лекарь, потер подбородок.

Как хорошо, что Талиша позвала Ттавьена, а не пэрра Йергоса. Хотя куратор не старался выглядеть злобным и даже строгим, Джерминаль цепенела рядом с ним, все время казалось, что он следит, ждет, когда же она промахнется, чтобы... Она не знала, что воспоследует. Другое дело Ттавьен, кудрявый, светловолосый, безопасный, он воспринимался не как средний брат Ордена, а скорее как ровесник. Внешность у Ттавьена была запоминающейся: белые волосы будто бы пересадили ему от другого человека, потому что кожа у него смуглая, а глаза почти черные.

Талиша впилась в него взглядом, на ее лице прочиталось нетерпение, но Ттавьен не спешил с диагнозом.

– Нууу, вряд ли с тобой что-то серьезное, - морщины на его лбу собрались гармошкой, он покусал губу и задумался.

– Вот и я говорю, что ей просто надо отдохнуть, - сказала Талиша, села на край кровати.

– И это вряд ли, - разрушил ее иллюзию Ттавьен, шагнул к кровати и провел ладонью над головой Джерминаль.
– Не знаю, честно. В тебе много, очень много силы.

– Но я не могу ее направить, - вздохнула Джерминаль.
– Она меня не слушается. Она... Одичала, что ли.