Волчья песнь

Они научились...

Они научились...

Они научились...

Кто научился - жил.

Кто не смогу или не успел научиться - умер.

Когда-то их - младших - было двадцать. Зимой семь лет назад - ещё когда были живы многие старшие ребята - погибли от голода и холода мальчик и две девочки. Потом попал в плен и был казнён после долгих пыток ещё один мальчишка - тогда они уже воевали сами, а из старших не было уже никого, это было четыре года назад... Ещё двое парней и трое девчонок были убиты в схватках и стычках в разное время за последние три года. Но последние восемь месяцев никто не погибал. Хотя их по-прежнему искали, гнали и травили безо всякой пощады - потому что не понимали, боялись и ненавидели - а они отбивались и огрызались, как загнанные волки. И никому не приходило в голову "залечь на дно" и оставить джаго в покое, чтобы и самим его обрести.

Во всём этом была одна опасность. Кое-кому - особенно младшим, англосаксу Дику, германцу Олмеру и Машке - казалось, что такая жизнь идёт везде и была всегда, что она никогда не кончится и нет ничего, кроме лесов вокруг. Цивилизация к ним приходила в виде боевых машин врага, а войне Земли - где-то там, далеко-далеко - не было и не могло быть никаких вестей. Все они родились когда-то в благоустроенных домах, где были компьютеры, машины, тепло и свет, но иногда даже старшие ловили себя на мысли, что даже во сне не видят прежней жизни, лиц родных, не может восстановить прежнюю жизнь, как невозможно собрать правильно мозаику, половина кусочков которой потеряна навсегда... Мир был войной, жизнь - погоней и бегством, где весь смысл в убийстве врага, добыче пищи и дружбе.

Может быть, именно поэтому Сашка так тщательно сохранял пионерскую иерархию (которая по большому счёту ничего никому из них не говорила тоже) и вёл долгие, подробные разговоры о прежней жизни (которую и сам уже не очень помнил!) Забывать было нельзя, потому что необходимо было оставаться людьми, хотя бы на донышке души, хотя бы краешком мозга...

2.

– Полевая кухня, - Горька Белкин ещё раз прожевал травинку из одного угла рта в другой.
– Пахнет довольно вкусно.

– Особенно если учесть, что мы третьи сутки не жравши, - подала голос со своего "насеста" Бранка Сомова.

Сашка опустил бинокль. Его лицо отражало явственную внутреннюю борьбу. Заметив это, Горька подлил масла в огонь:

– Даже если бы это была машина с рейками, всё равно игра стоит свеч. Там трое ублюдков.

– Да, и один из них - офицер спецназа, - сказал Сашка задумчиво.
– Что может делать офицер спецназа у полевой кухни?

– Добирается в часть, - предположил Горька. Остальных такие вопросы не волновали. Кто-то сдержанно зарычал, лицо у всех стали окончательно зверскими. Зимой, в лютые холода, именно спецназ джаго заставил их покинуть надёжное убежище на болоте в двухстах километрах к юго-востоку отсюда и уходить по лесам в тридцатиградусный мороз. И именно с того бегства многие из них ещё не залечили толком ожоги обморожений.

– Я сниму его первым выстрелом, - вызвалась Бранка.
– Тут всего-то метров двести.

– Подождите...
– Сашка укусил сгиб пальца.
– Так. Дим, Дик, Маш. Обойдите-ка дорогу и кусты на той стороне. Полевая кухня на пустынной дороге - или верх кретинизма, или засада.

Трое исчезли в кустах совершенно бесшумно.

– Да они всегда как дураки поступают, - проворчал Мирко, - никакой засады тут нет.

– Нет так нет, - Горька сплюнул травинку, - а Сашка прав.

Минут пять прошли в полной тишине. Лёгкий вездеход с прицепом полевой кухни по-прежнему стоял на просёлке. Водитель сидел на передке, оставив попытки починить машину - похожий на угрюмую грузную обезьяну из древних времён Земли. Повар скрылся в прицепе. Спецназовец в чёрной форме встал на обочине, осматривая лес. Под левой лапой у него покачивался штурмовой карабин с выдвинутым прикладом, морды видно толком не было, но ребята ощущали отчётливо, как пристально и внимательно он смотрит.

Ничего не увидит, кроме зелени - полого поднимающийся луг и лес на холмах. Да и вряд ли он чего-то опасается на самом деле - тут давным-давно безопасно, то есть - безопасно вообще, абсолютно. Оглядывался джаго лишь по привычке...

...Ку-ку, ку-ку, ку-ку... ку-ку... ку-ку, ку-ку... ку-ку... ку-ку, ку-ку, ку-ку...

3-1-2-1-3. Собственно, вьюрку-кукушке (1.), чей голос и образ жизни очень похожи на кукушку земную, не прикажешь куковать или заткнуться - обычно они кукуют подолгу без перерыва, но однажды Сашка слышал, как вьюрок ясно и отчётливо просигналил старой доброй азбукой Морзе: "Готов к приёму сообщения," - так что ни у кого не вызовет особого подозрения такой странный ритм. Любой решит, что это естественно.

1.Я снова и отдельно выражаю самую глубокую благодарность Павлу Волкову и его замечательному сайтуданные которого позволяют мне населять мои инопланетные миры самыми разными живыми существами.

Если заранее не знает, что это сигнал.

– Хорошо, - Сашка кивнул Бранке. Та плавно и быстро вскинула винтовку к плечу, провела щекой по прикладу и на секунду застыла...

...Резкий гром винтовочного выстрела чёрной молнией расколол апрельскую благодать. Бранка резко опустила винтовку.

Спецназовец дёрнулся назад, одновременно выкидывая руки вперёд и опрокидываясь вбок. Водитель вскочил на капоте, перегнувшись в кабину за оружием, но с противоположной стороны коротко ударил пулемёт, и водитель грузно перевалился на сиденье.

Там оставался ещё третий, повар. Всё напряжённо ждали - сейчас он или выскочит на дорогу и начнёт отстреливаться... или будет отбиваться изнутри? Но было тихо. Совершенно тихо.

– Ждёт, мразь, - прошептал Олмер, поводя стволом автомата.
– Сань, давай я подползу...

– Тихо, - прошипел Сашка.
– Мирко, доберись туда и кончай его.

– Осторожней, Мирко, - сказала Бранка тихо. Мирко кивнул, сверкнул улыбкой и, пригнувшись, побежал в сторону через кусты; широкие книзу клёши тихонько шуршали по траве.

Опять стало тихо. Все продолжали ждать. Через минуту на дороге появился Мирко - он бежал со стороны вездехода. С другой стороны дороги появились Димка и Машка. Они шли, пригнувшись, далеко друг от друга. Дик, конечно, их прикрывал из кустов.

– Подкарауливает же, гад!
– почти взвизгнул Олмер.
– Шарахнуть по нему...

– Спокойно, малыш, - Сашка усмехнулся, - не забывай, что мы эту историю затеяли ради кухни, так зачем её-то калечить?

– Если там не человечина, - буркнул Олмер и тяжело вздохнул: - Пострелять не получится, да?..

...Распластываясь по стенке кухонного прицепа, Мирко добрался до двери. Он видел, что Димка остановился возле обочины, подняв к плечу свой "Тунор" (1.). Машка продолжала идти вперёд, держа УАК (2.) наизготовку.

1."Тунор" MkIII - 40-мм пятизарядное полуавтоматическое оружие поддержки (9 наименований типов боеприпасов) разработки Англо-Саксонской Империи. По времени действия уже сильно устарело. 2.Универсальный автомат Калашникова - 7,62-мм автомат с 45-зарядными магазинами, интегрированный с подствольным МПГ, трёхзарядным подствольным гранатомётом-помпой кал. 30 мм. В начальный период войны являлся стандартным оружием в армии Русской Империи, но по времени действия уже сильно устарел.

Дверь кухонного прицепа открылась. Мирко упал на колено, прицеливаясь.

– Не стреляйте!
– раздался дрожащий вопль.
– Я не солдат, я повар! Не стреляйте, я сдаюсь!

В голосе слышались характерные для перепуганного джаго визгливые, плачущие нотки. На верхнюю ступеньку откидной лестницы вышел, сутулясь, и вытягивая вперёд лапы, повар - он был на полторы головы выше самого рослого из нападавших. Нижняя челюсть джаго прыгала, по чёрным складчатым щекам текли мутные слёзы. Он покачнулся, но, почти упав, не осмелился опустить руки.