Волчья песнь

С небес на результат своей работы.

Возможно, где-то в сводках нас всех упомянут,

Хоть слава на века нам вряд ли светит:

Мы пали смертью храбрых тому уж пять минут

Назад - а может, несколько столетий.

Пройдут года - и станут вершить пристрастный суд

Над нами наши правнуки и внуки,

И тихую глубинку навеки занесут

В анналы исторической науки;

Но верим в то, что ружья поднимут из пыли,

Что вновь возьмут солдатские котомки:

Мы пали смертью храбрых, чтоб храбро жить смогли

На нас во всём похожие потомки.

Пусть верят, что мы сами шагнули чёрту в пасть,

Не назовут наш выбор стадным чувством,

Ведь редкая удача - такою смертью пасть,

Практически граничащей с искусством!

Закончились сраженья, и розданы долги,

А вам пускай напомнит наше знамя:

Мы пали смертью храбрых, как тысячи других

До нас, и после нас и вместе с нами,

Мы пали смертью храбрых, как тысячи других

До нас, и после нас и вместе с нами. (1.)

1.На самом деле это стихи Б.Лаврова.

– Проклятый мальчишка, - хрипловато сказал Сашка. Горька не смотрел на друга - но ему показалось, что Унтеров плачет.

Внизу, у костра, все хлопали...

4.

Костёр почти прогорел. Возле него, накрывшись шкурами, спали почти все. Температура - апрель!
– упала до четырёх градусов, холодновато, даже слишком... Димка дежурил на холме.

Сашка, Горька и Люська стояли чуть в стороне, под деревьями - совершенно неподвижно - и разговаривали шёпотом. Сашка скрестил руки на груди и завёл ногу за ногу. Горька опирался ладонью о дерево. Девушка скрестила руки на груди и слушала.

– Нам необходимо посмотреть, какая нам грозит опасность, - пояснял Сашка немного нервно.
– Горька тут прикинул - выходит очень плохо, некуда хуже...

– Хуже некуда бывает только смерть - поскольку она единственно непоправимая вещь, - невозмутимо объявила Люська.
– Ладно, что вы петляете-то? Сейчас попробуем. Соберите ножи... и сушняк.

– Работать с тобой - одно удовольствие, - раскланялся Сашка.

– Вам бы только хихикать, - махнула рукой Люська...

...В таких случаях девчонка была весьма и весьма требовательна. В движениях, взгляде и словах появлялась властная сила, и ей подчинялись, потому что она одна это умела и знала...

– Ну ты откалываешь номера!
– Горька потёр челюсть.
– Где я тебе достану ясеневые листья?!

– Ну.
– передразнила его Люська, - это уже твоё дело! Я своё сделаю - а ты своё делай!

– Надо сказать Димке, чтобы он тебя выпорол...
– проворчал Горька, перекидывая за спину карабин.

– Не ворчи, - Сашка раскладывал треугольником костры.
– Шагай, солдат!

– Вот что б тебе насушить этих листьев, - посоветовал Горька, - да и таскать в рюкзаке, - и он ухнул в заросли совершенно бесшумно.

– Леший, - пустил ему вслед Сашка.
– Убивать станут - на помощь не зови.

К тому времени, когда Горька вернулся, Сашка уже сложил три пирамидки из сушняка и начинил их растопкой. Люська сидела на поваленном дереве, перебирая ножи.

– Вот, нашёл, - Горька бросил на землю ветки дуба, терновника и ясеня - по три штуки.

– Попробуйте только ляпнуть, что меня только за смертью посылать!

Девушка пружинисто поднялась. Распустив сыромятную шнуровку узкой, отороченной мехом по вороту и подолу куртки-безрукавки. Люська сбросила её. Парни присела тихонько на ствол дерева - сейчас им оставалось только молчать.

Стянув с себя старые штаны из прочного вельвета - сапоги остались в лагере - девушка бросила их на куртку. Следом полетело и самодельное бельё. Она потянулась сильным, стройным телом, сцепив над головой руки. Казалось, она довольна тем, что освободилась от одежды. Танцующей походкой прошла к кострам и нагнулась; встала на колени и протянула руки к валежнику.

Алое свечение потекло с плеч Люськи по рукам, ладоням, пальцам, растроилось, молниями ударило в валежник - и занялось пламя.

– Россыпь тропы узнал,

ветром в пыли потерян.

В спину сопит весна --

в терем её, в терем!..

Диким огнём сгорит,

всё пропадёт -- ночью.

Самые пальцы твои

ветер сквозь сны волочит.

Она бросила в костры по ветке каждого дерева - пламя затрепетало, взметнулось и словно бы потянулось - костёр к костру. Это был не ветер. Ветер не дует со всех сторон сразу...

В свете костров мелькнул первый нож. И вскоре десять лезвий образовали круг около костров - круг из мерцающих алых искр. Со звонким криком девушка прянула между кострами и снова вскинула руки - будто одетая в пламя...

– Видел: туман густой --

встал за рекой -- затишь.

Бредил во сне -- бедой,

сны по весне -- настежь.

Пламя взметнулось, скрывая её целиком. На поляне бушевал яростный единый костёр. Послышался неясный звук - словно бы трубил рог - а потом призрачный мужской голос ответил гулу огня:

– Плеском пустой зари --

шелестом -- звали крылья.

Мёртвые сны свои --

пылью ссыпал, пылью.

В огне возникла неясная фигура - словно выдвинулась из алых зыбких глубин. Как обычно, парни не могли для себя уяснить, что - или всё-таки кто?!
– это. Часть мозга твердила, что это иллюзия, видение. Но другая шептала о временах, когда Вселенной правили иные силы - не те, что теперь, когда всё было иным - от расположения звёзд до законов мира.

И снова - голос Люськи - из костра:

– Россыпь с ладони сдул,

наземь упал -- дивен:

слушал -- далёкий гул,

слышал -- в траве -- ливень... (1.)

1.Стихи Дмитрия Фангорна.

Стало очень тихо. Потом опять послышался девичий голос:

– Боевые машины... готовятся к взлёту... сто сорок километров к юго-востоку отсюда. Садятся спецназовцы... по восемь... и... и... и... я не могу различить его! Тёмное облако клубится... холод... холод, смерть! Нет, я не могу, иначе он поймает... поймает меня! Всадники... большой отряд идёт с востока... уже близко. Заслоны на лесных дорогах... о, как их много!!!
– голос девушки стал пронзительным, почти исчез, уйдя куда-то в ультразвук.
– Нас обкладывают, как зверей... как волков... свободна только дорога на запад, к болотам... на запад...