Волчья песнь
Шрифт:
Аней звали девушку Сашки. В прошлом июле она погибла в перестрелке на монорельсовых путях. В отряде все помнили, как двое суток Сашка нёс её мёртвое тело, не слушая тех, кто говорил ему - она мертва... Сашка ничего не ответил больше, но всё и так было ясно. Горька понял это, но они с Унтеровым-младшим (и уже давно - единственным...) были друзьями, и он не мог оставить Сашку в таком состоянии:
– Послушай... У Димки была Мэсси и Люська была девчонкой Ромки. Ромка и Мэсси погибли, и Димка с Люськой вместе. У Олмера нет девчонки, у Нинки - парня...
– Горь, я не могу понять, какого пня ты сравниваешь?
–
– Сашка улыбнулся уже хорошо.
– Ну, он ещё совсем мальчишка, подрастёт - отобьёт у тебя Галинку.
Горька усмехнулся:
– Не отобьёт, бесполезно!
– Ну не отобьёт, так не отобьёт... Горь, Галинка у меня тут, - Сашка прикоснулся к груди.
– Если она и выпадет отсюда, то это произойдёт не усилием моей воли и не твоими разговорами. Так что не надо об этом говорить.
– Сань, - Горька вздохнул, - а что если нам вернуться? Тут всего три тысячи километров. За полгода дойдём, а там... там всё уже улеглось. Обоснуемся в лесу и будем просто жить...
– Я почти и забыл, как это - просто жить. Да и помнил ли?..
– Ты не ответил, - требовательно сказал Горька. И Сашка ответил - но ответил вопросом:
– Ты хочешь вернуться?
Они смотрели друг другу в глаза несколько секунд. Потом Горька засмеялся невесело:
– Ты же знаешь ответ, зачем спрашиваешь?
– А ты зачем спрашиваешь? Скажи, ты, вот ты - когда-нибудь не думаешь о мести? Вот чтобы у тебя совершенно этого не было в мыслях?
– Никогда, - тихо сказал Горька.
– Столько лет прошло, а я до сих пор иногда... даже не во сне, наяву - закрываю глаза и вижу...
– он вздрогнул. Сашка быстро положил ему руку на плечо - Горька вздохнул, как всхлипнул.
– Вот так, - резюмировал Сашка.
– Вопрос снят с повестки дня. Мы тут не по приказу, а... ну, по велению души, если предположить, что она у нас ещё осталась.
– Столько лет...
– тоскливо сказал Горька.
– А если мы проиграли войну? Если мы последние люди в Галактике, которые сопротивляются? Если...
– Это ничего не меняет, - твёрдо подчеркнул Сашка. Они снова посмотрели друг на друга - и рассмеялись вместе.
– Поменялись ролями, - сказал Сашка.
– Ты всегда так - приходишь и оттягиваешь на себя тоску.
– Тебя, по-моему, ещё что-то беспокоит, - проницательно заметил Горька.
– Так...
– Сашка подался вперёд, обхватил руками колени.
– Хотелось бы мне точно знать - где мы сейчас и где основные гарнизоны обезьян. Мы ведь два месяца по чащам отсиживались после той погони, небось, всё поменялось... Жаль рацию кокнули.
– Новую достанем, получше, - махнул рукой Горька.
– А что до остального... может, Люську попросишь?
– Да ну...
– покачал головой Сашка.
– Она после каждого раза пластом лежит сутки... Может, лучше давай прикинем на твоих палочках?
– Балушки, - махнул рукой Горька.
– Если б не твои балушки - нас бы прошлой осенью - как лягву на кочке даванули бы.
– Совпадение, - возразил Горька. Сашка подтолкнул
его:– Ну давай, давай, я ж вижу - тебе самому до смерти хочется!
– Ничего-то от тебя не скроешь, - проворочал Горька, усаживаясь со скрещенными ногами и запуская руку в карман, подшитый к изношенному ремню.
Оттуда он достал горсть небольших - пару сантиметров на сантиметр каждая - палочек из орешника с тщательно вырезанными ножом и окрашенными бурым рунами. Таким гаданием Горька Белкин начал увлекаться ещё до того, как началась их эпопея - ещё малышом, ему рассказал об этом и показал кое-что англосакс-офицер из гарнизона. С началом же партизанщины руны стали давать странный эффект.
Потряхивая в ладонях палочки и глядя вверх, на звёзды, Горька тихо заговорил нараспев:
– Вопрошаю я первый раз, о могучие -
Что будет?
И второй раз вопрошаю -
Что будет?
И третий мой вопрос тот же -
Что будет... завтра? Ну, командир, рискуй, - словно предлагая напиться, Горька протянул ковшик ладоней Сашке.
– И не кричи потом, будто что-то не так.
Не раздумывая и не глядя, Сашка выбрал три палочки - на короткий срок. Разложил их уже на своей ладони.
– Что там?
– спросил Горька, осторожно ссыпая остальные руны в мешочек. Голос его был спокоен - свои гадания он рассматривал то ли как забаву, то ли как предупреждение, которое вовсе не обязательно сбудется - и даже верней всего не сбудется, если принять его во внимание. И всё-таки глаза парня поблёскивали любопытством.
На ладони Сашки лежали -
Горька увидел кривую улыбку на губах друга.
– Нид-Хагел-Кен. Нужда-Град-Рана.
– Может, нам легче сразу всем повеситься?
– не без юмора предложил Горька.
– Такой-то расклад на завтра...
– Придётся всё-таки к Люське идти, - Сашка сжал палочки в кулаке, потом - ссыпал в подставленную Горькой ладонь.
– А то у меня на завтра другие планы. Пошли.
– Подожди, - Горька удержал Сашку за рукав.
– Олмер поёт.
Они перевернулись на животы и, лёжа по обе стороны камня-пирамиды, умолкли.
Стоя у огня, Олмер улыбался. Он никогда серьёзно не относился к своему умению, хотя ему не раз говорили, что такому - впору публиковаться (1.). Но его "поделки", как он их называл, принимались у походных костров "на ура" и часто ложились на слух и язык, становясь песнями отряда. Может, они и не были особенно изысканными, но как нельзя лучше подходили к жизни затерянных в лесах ребят - частью того, что помогало оставаться людьми в отношениях хотя бы между собой...
1.Олмер Глёкнер (10 г. Первой Галактической Войны - 88 г. Галактической Эры) - германский поэт и певец. Автор более чем двух тысяч поэм, стихотворений и набросков балладного, лирического и философского плана.
И вот Олмер запел. Без сопровождения, конечно - но голосом ещё не сломавшимся, очень чистым и звонким, как голос серебра: - Немного сожаленья сейчас не повредит,
И в этом повинит нас вряд ли кто-то,
Но всё-таки приятно, когда солдат глядит