Волчья ягода (Часть вторая).

– Что случилось? Эй, вы меня слышите? С вами всё в порядке?

Зорина, оказывается, идет рядом. Ни на шаг не отстает. Тоже красивая... но иначе.

Валя, она... самобытная. Всегда была такой. Необычная.

А Зорина - круто упакованная под "дольче Гебана". "Я иду такая вся..." И так ли уж жалеет о прежней жизни? Тетя ведь ее как куколку разодела. С иголочки. А много ли в таком возрасте надо - для полной смены системы ценностей?

А Борис рядом с подобной девушкой, наверное, вообще идиотом смотрится. Он и рядом с женой-то...

В старых очках, сутулый. Когда в последний раз в спортзале был - сам не помнит. В студенчестве еще. И отнюдь не на последних курсах. Тогда он уже прирабатывал - некогда было. Да и сил уже не оставалось. Работа - спорт бедняка.

И одет Борис как... как всегда.

Валя прежде говорила, что он "милый и трогательный". Прежде. В другую эпоху. Когда небо было ярче, и жизнь казалась счастливой. Когда еще верилось в будущее. Счастливее, чем у родителей. И своих, и ее.

– Случилась моя жена...
– бесцветно проговорил Борис.
– Моя жена... которая, оказывается, мне изменяет. И, наверное, уже давно.

– Вы меня, конечно, простите, но на этой остановке никто не занимался сексом. И даже взасос не целовался.

– Это иногда и не нужно... Я и так понял.

– Вы ничего не поняли!
– прошипела Зорина.
– Вы просто увидели, как она с кем-то разговаривает. И больше ничего. Ни-че-го.

– Не с кем-то, а с мужчиной.

– А если бы с женщиной, то ничего страшного? Я бы на вашем месте не была так уж уверена. Однополых отношений никто не отменял. "Секшн революшн" и всё такое.

– Она изменяет мне. Сейчас я понимаю - можно было догадаться и раньше...

– И всё же - может, сначала спросите у нее прямо, а?
– Зора резко загородила ему дорогу.

– А если она скажет: да?
– разозлился он.

Ему всё равно Зорину даже не обойти. Она наверняка - быстрее и сильнее. И уж точно - наглее. Такую только танком остановишь.

– А что вы теряете? Вы же и так думаете, что да. Вы уже успели ощутить себя брошенным.

– И всё же? Если - да?

– Если "да" - спросите, почему? Вдруг ответит? Честно.

– Что? Что тут можно ответить?!
– Кажется, он сейчас заорет. Впервые за много лет. А то и вообще - впервые.

Хватит! Хватит с него упреков жены, придуманной любви, копеечной зарплаты и злобной тещи. Не хватало еще вздумавшей учить его жизни малолетки!

– Мало ли, по какой причине люди наставляют друг другу рога. Минутная слабость, быт заел. Измените ей сами - если станет с того легче. Но не теряйте вот так просто близкого человека. И не устраивайте собственным детям неблагополучную семью.

Кто другой уже много что ответил бы Зорине... Кто другой - кому жена не изменит никогда. И теща обожает. Всем подругам перехвасталась его подарками. Пусть завидуют. И едят поедом собственных нищих зятьев!

– Значит - вы, Зорина, простили бы?
– подчеркнуто вежливо процедил Борис.

– По ситуации, - пожала она точеными плечиками.
– Если б любила - наверное, простила бы. Когда любишь - подобная ерунда ничего не меняет. Чувства остаются прежними.

Да ни к чему ее Мишка не принуждал. Для такой лечь в постель - что стакан воды выпить.

– Мне не так хорошо известна разница. Извините...

– Не за что. Я - то, что я есть. Кстати, это не отменяет того, что ваш друг все-таки пытался меня изнасиловать.

Девчонка мысли читает, что ли?

– А я уже начинаю сомневаться...
– вырвалось у Бориса.

И, наверное, зря. Она ведь и ударить может. Запросто. Тоже - как стакан воды...

Зорина усмехнулась. Как-то... по-волчьи. Люди такими не бывают. Даже Миха - при всей его похвальбе. Во всех его "молодецких подвигах" - вранья девять десятых. Если не больше.

– Женщина может быть кем угодно - хоть уличной проституткой. Но если она говорит "нет" - это всё равно изнасилование. И даже проституткам нравятся не все. А банальную физическую измену я не простила бы только в одном случае - если б искала повод послать кого-то подальше.

Шум в ушах испарился окончательно. Теперь всё вокруг наоборот - до боли ясно и отчетливо.

– Значит, поговорить с Валентиной?
– невесело выговорил Борис.

– Как хотите.

Все-таки они выросли в разной среде. У Бориса и всех его друзей (даже у Мишки) было благополучное детство. Благополучные друзья по улице, нормальная школа. А неблагополучные так никогда от своего прошлого и не отмываются. И судят о других исключительно по себе и своим знакомым.

Там принято плевать на чужие измены. Жить "ради детей". Самим ходить налево при каждом удобном случае.

Но ему-то что теперь делать? Ведь в одном Зорина права. Если он не спросит у Вали напрямую - значит, просто уже смирился с тем, что потерял ее навсегда. Без тени борьбы.

5

Что здесь делает Зинка? Нет, делать-то может, что угодно. Город - общий. Но вот идти и реветь на всю улицу... Аж на прохожих натыкается, бедняга. Или это они - бедняги.

Вон, старичок едва успел с дороги отшатнуться. Теперь косится вслед неодобрительно. И тоже кому-нибудь нагрубит. Чтобы собственную злость сорвать. И пойдет-поедет реакция дальше...

Ладно еще если чудо в перьях просто дальше потопает. А если в таком состоянии - через дорогу?

Зорку Зина даже не узнала. Протопала по тротуару мимо.

– Я сейчас, погодите минуту.
– Да Борис небось рад-радешенек от нее отвязаться!
– Это - моя подруга... Зина! Зинка, подожди! Зинка! Да стой же!..

Обернулась. Увидела. Узнала. И почесала прочь куда быстрее - уже бегом. Опять же - ладно, хоть не на ту сторону.

Мда, Зорка. А чего ты ждала? После эскапад, вроде сегодняшней, от тебя нормальные люди уж точно шарахаться должны.

Вот и шарахаются.

– Зинка, да стой же!

Та метнулась в подъезд ближайшей шестнадцатиэтажки. Зорка - следом.

Хорошо еще - домофон сломан.

О, черт! Зинки там уже нет, а подъезд - проходной. И теперь вопрос: куда она делась? На ту сторону или в лифт. Он как раз подозрительно гудит. Скрипит, как старый дед.