Волчья ягода (Часть вторая).

Кстати, не факт, что второй муж этой Валентины станет таким уж во всём положительным. Обеспеченные не особо рвутся взваливать на себя "хвост" - да еще и чужой. И не только они. Большинство предпочитает если уж растить детей, то своих. Отчим тому яркий пример.

Впрочем, насчет любимых сыновей и дочерей матери ошибаются часто. Мама тоже каждый раз думала, что устроить счастливую жизнь Динке мешает лишь ее нынешний парень. А вот бросит она его - и потекут молочные реки в кисельных берегах.

А сердиться на Бориса больше не получается. Больно уж он... невезучий. Как и сама Зорка. Как Женька и семья его нового друга.

Но не как Никита. Потому что все они - еще живы. Барахтаются.

– Дети останутся с матерью?

Иначе ведь и не бывает? В России. Ну, кроме семей новых русских.

– Нет. Я буду настаивать, чтобы сын остался со мной. У меня тоже есть права, в конце концов.

– Замечательно!

Какой-то восточный дядька в одной смутно запомнившейся передаче даже обосновывал это заботой о женщинах. Дескать, надоела мужу - гуляй. А без детей ей проще выйти замуж снова и родить новых. Родила от него - и опять гуляй. Конвейер.

А когда больше не сможет рожать - в дом престарелых? Если он у них там есть. Или в приживалки к родне.

Но что в России вдруг за такая тенденция в последнее время у отцов развелась - требовать себе детей? Раньше было проще: "развелся с женой и с детьми". Тоже паршиво, конечно, но всё равно справедливее. А то что это за западное новшество? Вы их вынашивали? Рожали? Получили разок удовольствие - и вам что-то за это причитается?!

– Вы меня осуждаете? За то, что хочу разделить детей?

– И за это тоже. Я как раз представила, как нас бы с Женей вот так... разделили. Кстати, хотели. И сейчас еще не против. А вы - еще хуже. Вы хоть соображаете, что женщина за детей платит собственным здоровьем? А ведь вроде врач...

Правда, не той специализации.

– Здесь совсем другое...
– густо покраснел.
– Я вообще не хочу разводиться, но теща...

Теща. А ты кто - мужик или тряпка?

Что за мужики пошли, а? Не сволочи, так... Борисы.

– А дети?
– безжалостно добила Зорка.

– Может, привыкнут...
– неуверенно мяукнул он.

Угу. Женьке мама тоже обещала полное привыкание. Когда планировала в интернат сдать. На время. Годика там на два-три - пока "всё устаканится". И даже на каникулы забирать. Иногда. А там, может, и привыкнет...

– Вы знаете, что мне сказал в больнице мой младший брат? "Хорошо, что ты меня спасла. А то я еще слишком маленький, чтобы иметь право защищаться"... Хотя - какое вам дело? Вам ведь даже собственных детей не жалко.

– Я никогда не был хорошим отцом, знаю... Не всем быть такими, как твоя мама. Такие рождаются редко...

Он что, издевается?! Хлеще тети Тамары, честное слово.

Зорка резко обернулась. Глянула в его невозможно честные и наивные глаза. За круглыми стеклами старомодных очков.

Нет, похоже - серьезно? Кошмар! Тихий ужас.

Как он до своих лет-то еще дожил - такой, а?

Уж на что Зорка - дура...

4

Вот так, Борис. Девочка лет на десять с лишним младше тебя вдруг такое скажет, что не знаешь, куда собственные руки девать. И глаза прятать.

– Редко, - усмехнулась она.
– Куда уж реже. А вам лишь вежливость мешает посоветовать мне не лезть не в свое дело.

Еще бы. Такой только посоветуй - в ответ услышишь раз в десять больше. И цветистее.

– Вы просто очень искренни, - честно сказал он.

Честно ведь? Ее манеру речи можно назвать и так?

Впрочем, возможно, признать собственные ошибки Зорина готова. Все-таки дочь Маргариты. Что-то ведь это должно значить? Столько лет нормального воспитания в хорошей семье? Не настолько же она испорчена от рождения. И, будем надеяться, не настолько успела нахвататься от сводного брата и друзей по улице.

И как же все-таки узнать, кто лжет - Зорина или Михаил? Наиболее вероятно - оба. А истина - где-то посредине. Как обычно и бывает. Мишка - грубоватый хам, но насиловать всё же не станет. Борис его с детства знает.

А вот что не то потом девушке сказать и нарваться на пощечину - это да. В этом весь Миха. А мог бы и сообразить, как неустойчива психика подростков. И не искать себе любовниц такого возраста. Сам виноват, в общем.

А девочка, может, всё же неплохая. Хоть и дерганая, и взрывная, и порой - откровенно грубая. Со временем перерастет этот возраст, успокоится.

А он сам - тоже хорош. Хотел пообщаться с Галиной Петровной - не вышло. А он так настроился на исповедь, что начал плакаться в жилетку шестнадцатилетней девочке. Пусть и дочери Маргариты. Забыл, что мать и дочь - не одно и то же. В одной семье можно быть совершенно разными. Вот и нарвался!

Да и откуда в Зорине вообще возьмется сочувствие, а? В таком-то возрасте? Она же толком бед не знала. От доброй, заботливой матери - к богатой тете. Еще и деньги могли голову вскружить. И вседозволенность.

А вот и остановка. И...

Шум в ушах заглушил последние слова Зорины. Глухой, вязкий, душный.

Да нет, показалось. Не может такого быть! Невозможно...

Ладно, курток таких много. Но вязаная шапочка... Рукодельница Валя сама ее вязала. Еще смеялась - штучная работа, ни у кого больше нет... Валентина ведь с детства увлекалась всем таким. Шитье, вязание - крючком и спицами, вышивка - крестиком и гладью, макраме, бисероплетение. Даже выжигание по дереву.

Весь дом - в ее кашпо и панно.

Похожая на его жену девушка обернулась. И Борис, сам не зная, зачем, - нырнул за киоск.

А Валентина - да, именно она!
– быстро поцеловала своего спутника. Рослого, красивого парня. В стильном... как это говорят... "прикиде"! И нырнула в такси.

А дома с детьми - наверняка теща. Сама небось и вызвалась - ради такого-то случая. Обычно ведь не допросишься. Дела у нее. Телефонная болтовня с подругами, сериалы, сплетни.

А красивая они пара...

Борис молча развернулся и побрел прочь. Один. Разом сгорбившись.