Волки взвоют. Лисичка из убойного отдела

Его улыбка завораживает меня, и на мгновение я теряюсь. Но быстро встряхиваю головой, пытаясь прогнать наваждение, и перевожу взгляд на усыпанное звездами небо.

Ад на это не реагирует. Наоборот, я чувствую, как его пальцы нежно скользят по моей скуле, заставляя кожу гореть от прикосновения. Он внимательно разглядывает мое лицо, словно пытается запомнить каждую черточку.

— Знаешь, — говорит он тихо, его голос звучит непривычно мягко, — не встреть я тебя тогда, в детстве... возможно, и не выжил бы.

Его слова застают меня врасплох. Я поворачиваюсь к нему, встречаясь взглядом. В его глазах — смесь нежности и какой-то затаенной боли. Чувствую, как внутри разливается тепло.

— Ну, — отвечаю я, растягивая губы в улыбке, — я очень спешила к тебе.

94

Жаркое полуденное солнце нещадно палит, превращая тренировочную площадку в настоящее пекло. Воздух густой и тяжелый, кажется, его можно резать ножом. Я морщусь, потирая бок, когда мы с Орэдом, еле волоча ноги, возвращаемся с очередной изнурительной тренировки. Пот градом катится по спине, рубашка неприятно липнет к телу.

— Черт, у меня все ребра ноют, — жалуюсь я, с трудом переводя дыхание. Каждый вдох отдается болью в груди. — Вы меня таскаете по всей площадке, как мешок с камнями.

Орэд смеется, хлопая меня по плечу. От его прикосновения я слегка вздрагиваю — даже это кажется болезненным. Издалека доносятся звуки жизни полка: слышны оры офицеров с соседней площадки и редкий рык тренирующихся кадетов.

— Да ладно тебе, Шияро. Признай, от этих тренировок есть толк. Мы теперь препятствия преодолеваем быстрее ветра.

Я фыркаю, закатывая глаза:

— Ага, потому что вы меня перекидываете друг другу, как горящее полено!

— Эй, это эффективно! — возражает он с усмешкой, но в его глазах мелькает что-то похожее на беспокойство.

Не выдержав, я задираю рубашку, чтобы оценить ущерб. Прохладный ветерок на мгновение приносит облегчение разгоряченной коже, но вид синих и фиолетовых разводов заставляет меня поморщиться.

— Твою ж... — чертыхаюсь я, разглядывая свои бока. — Я похожа на картину абстракциониста.

В этот момент скрипит дверь казармы, и оттуда выходит Дайр, щурясь от яркого солнца. Его глаза расширяются, когда он замечает мои синяки.

— Какого хрена?! — ревет он, его голос разносится по всей округе, заставляя стайку пиц испуганно взлететь с крыши здания. — Шияро, немедленно тащи свою задницу в санчасть!

Я быстро опускаю рубашку, чувствуя странную смесь раздражения и благодарности. Воздух вокруг нас словно сгущается от напряжения.

— Все в порядке, Дайр. Это просто...

— Не "просто", а ни хрена себе! — рявкает Дайр, подлетая к нам. Его ноздри раздуваются от гнева, а глаза сверкают, как у хищника, почуявшего добычу. — У тебя глаза где?! Какого драного хвоста ты еще здесь?! Быстро транспортируй свой пушистый зад в санчасть, пока я тебя сам туда не оттащил!

Его голос звенит от злости, эхом отражаясь от стен казармы. Я даже немного теряюсь от такого напора, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

Орэд переводит взгляд с меня на Дайра, явно не ожидавший такой реакции. В воздухе повисает гнетущая тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев и скрипом сосен.

— Эй, полегче. Это просто синяки...

— Заткнись, — рычит Дайр, его глаза сверкают, как у волка перед прыжком. — Ты тоже ослеп? Это нихрена не весело!

Я удивленно моргаю, не ожидав такой реакции от обычно язвительного Дайра. Вокруг нас начинают собираться любопытные, привлеченные шумом.

— Ладно-ладно, — поднимаю руки в примирительном жесте, пытаясь разрядить обстановку. — Я схожу в санчасть. Но это правда не так страшно, как выглядит.

Дайр хмурится, но кивает, немного успокаиваясь. Его плечи слегка опускаются, словно из него выпустили воздух:

— Пойдем, я тебя провожу.

Я бросаю ошалелый взгляд на Орэда и иду за Дайром, чувствуя, как каждый шаг отдается болью в ребрах. Кто бы мог подумать, что этот волк будет так беспокоиться обо мне?

Он проводил меня до входа и проследил, чтобы я вошла внутрь. Встретила меня уже знакомая волчица, чей взгляд с прошлого раза еще сильнее потяжелел.

Стерильный запах дезинфицирующих средств бьет в нос, как только я переступаю порог санчасти. Воздух здесь густой и тяжелый, пропитанный смесью медикаментов. Яркий свет ламп отражается от белоснежных стен, создавая ощущение стерильности и холода.

— Что ты тут забыла, лиса? — хмуро спрашивает Дализа, ее голос звучит резко в тишине коридора.

Надо же, какой радушный прием. Я чувствую, как напрягаются мышцы, готовясь к возможной конфронтации.

— Спросить у тебя разрешения где ходить и что делать, — хмыкаю я и напролом иду в кабинет врача.

Нос щиплет от запахов больничных препаратов, и мне хочется поморщиться, а еще лучше вообще нос заткнуть. Похоже, совсем недавно проводили обработку помещений. Уж очень едкий запах, который невозможно игнорировать. Он словно проникает в каждую пору, вызывая легкое головокружение.

Стук моих ботинок эхом разносится по пустому коридору. Стучу в дверь и, не дожидаясь ответа, вхожу. Прохладный воздух помещщения обдает кожу, вызывая мурашки.

На меня вскидывает взгляд еще одна молодая волчица, а я удивленно замираю. В воздухе повисает напряженная тишина, нарушаемая лишь тихим гудением медицинского оборудования.

— А где?... — к своему стыду понимаю, что не знаю фамилию врача, что обрабатывал мне пальцы.

Волцица вскидывает бровь, но через секунду понятливо кивает.

— Доктор Тирз сейчас на консультации, я временно его заменяю.

Я беглым взглядом окидываю ее и кабинет. Меня абсолютно ничего не насторживает, поэтому я спокойно прохожу к столу, высвобождая рубашку из штанов.

— Меня нужно осмотреть.

Она кивает и наблюдает, как я задираю ткань. Удивленно охает, увидев сине-фиолетовые разводы.

— Драный хвост, где же ты так?!

Ничего не отвечаю и прикусываю губу, понимая, что это не совсем нормально даже для убоя.

Врач осторожно осматривает мои синяки, нахмурив брови.