Волкодлак

– Она зверь, рано или поздно снова откроет охоту. Скольких хозяев волкодлаки загрызли! А ведь их с молочного возраста растили. Насколько мне известно, отступники и чёрные некроманты накладывают на них чары подчинения, надевают специальные ошейники, долго дрессируют, подчиняя к себе с помощью особых средств… А на доверии… На доверии они иногда с людьми живут, спариваются, но сами чужие правила жизни не перенимают. Стоит сделать один неверный шаг - и в лучшем случае они уйдут, в худшем - убьют. На вашем месте я хорошо бы подумал.

– Я рискну. У меня есть способ заставить её подчиниться. Вернее, будет. Конклаву также показалась интересна мысль о всестороннем исследовании. Но, разумеется, судьбу Ирис решат архимаги, не мы с вами.

Наконец задули свечу и разошлись спать.

Свою месть Всеславу оборотнице пришлось отсрочить: слезть с лежанки, не потревожив Роша, невозможно. Лежала, прислушивалась к ночным звукам: никак не могла заснуть. Видимо, её ёрзанье разбудило колдуна, потому что он заворочался, поинтересовался, чего ей не спиться.

Ирис не стала юлить: призналась.

Рош сонно заверил, что маг её не тронет, и посоветовал привыкать к его постоянному присутствию. Подумал и погладил её живот, будто кошке. Вроде, Ирис это успокоило.

Наутро оборотницу с трудом добудились. Просыпаться она не желала, зато продемонстрировала свойственную её роду реакцию. И, что показательно, оцарапанным оказался только Всеслав. Прижимая платок к щеке, он на чём свет стоит честил Ирис, а та ухмылялась, не размыкая век.

Зато Радон поспешил встать на защиту ученика. Молчаливо сплёл кружево чар и запустил в Ирис. Несмертельные, но болезненные, способные покалечить. Нечисть, по его мнению, не заслуживала иного обращения.

– Убить за пару царапин?
– колдун изменил траекторию полёта магических частиц, и они не достигли цели.

– Твоя тварь напала на Всеслава и ответит за это.

– А сколько крови этот гадёныш мне попортил, вспомнить не хочешь?
– буркнула Ирис.
– Сам бы терпел? И душонку его паршивую на дух не переношу. Крысёныш! Ты не такой, ты не подленький.

– Заткнись, демоново отродье! Я этого так не оставлю.

– Ваш ученик и вправду вёл себя с ней не лучшим образом, а Ирис нервная… Она больше не будет. Слышишь, Ирис, чтобы без выходок! Нравится тебе кто-то или нет.

Оборотница промолчала и попыталась снова заснуть, но терпение Роша лопнуло. Он стащил её с лежанки и сунул под нос миску с кашей:

– У тебя на всё четверть часа. Потом мы выезжаем. Не успеешь одеться - твои проблемы.

Она успела. Злобная, с распущенными волосами, всем своим видом показывая, где и в чём Ирис видела собравшихся. Огрызнулась на Роша, сама залезла на лошадь и сквозь зубы пообещала 'гадёнышу' (Всеславу) припомнить и его слова, и его арбалет, и холодную кашу.

Радон задержался, чтобы всё-таки уговорить осушить колодец и всё внимательно там осмотреть. Он должен был догнать их в пути.

Всеслав держался рядом с Ирис. Несомненно, специально: знал ведь, что оборотница его не выносит. Щека ещё не зажила, а вместе с ней и злоба.

Острие болта направлено на Ирис, чтобы одним движением послав его в сердце. Оно, к слову, у оборотней несколько смещено вправо и вниз, без сноровки не убьёшь. Но Всеслав всё прекрасно знал.

Ирис морщилась, щерила зубы, открыто демонстрируя агрессию. Рошу даже пришлось пару раз её приструнить. Не помогло. Кончилось тем, что те двое затеяли устную перепалку, пытаясь выяснить, кто достойнее жизни: богомерзкий волкодлак или 'человеческий выкидыш'.

Оборотница разошлась, даже напала, оскорблённая очередным выпадом Всеслава. Тот прозевал, упустил момент, не успел воспользоваться арбалетом, и Ирис выбила его из рук.

Мальчишка вылетел из седла, пару раз кувырнулся по земле. Переменившая ипостась оборотница, тяжело дыша, замерла рядом, наслаждаясь зрелищем, а потом, оскалив зубы, стала наступать на пятившегося на четвереньках Всеслава.

– Ну что, гадёныш, неповоротливая я? Тварь вонючая? Скотина тупая? Что вылупился: учитель забыл рассказать, что разговаривать умею?

Всеслав, наконец, пришёл в себя, начал сбивчиво плести заклинание, но оно не потребовалось: Рош присёк их возню. Убедившись, что словесные увещевания на оборотницу не действуют, прибёг к силе.

Ирис несколько раз судорожно глотнула ртом воздух, с ужасом осознав, что не в состоянии дышать. Длилось это всего мгновенье: Рош тут же вернул контур в привычное состояние. Спешился, развеял чары Всеслава: нечестно бить слабого врага, и ухватил оборотницу за шкирку. Она оказалась тяжёлой, так что высоко приподнять не удалось, да и Ирис, опомнившись, начала отчаянно извиваться.

– Ты что творишь? В клетку хочешь? Мигом устрою! Ещё одна такая выходка - и получишь строгий ошейник. Значит, так ты оборачиваться не можешь! Лгала?

– Он меня выбесил. Отпусти!

– Что, тоже цапнешь? Дорого встанет. Либо ты попросишь у меня и Всеслава прощения за свою выходку…

– Ладно, признаю, нарушила договор. Но с тобой. Этому сопляку я ничего не обещала.

Колдун нехотя отпустил Ирис и велел принять человеческий облик. Всеславу приказал отвернуться, а сам пристально наблюдал за тем, как оборотница роется в дорожном мешке, чтобы одеться. Её вид не возбуждал в нём никаких чувств.

Потом, когда Ирис вновь приобрела благопристойный вид, Рош заставил врагов заключить перемирие. Под его напором противники сдались, протянули друг другу руки.

Всеслав перестал держать оборотницу под прицелом, а та, в свою очередь, - демонстрировать открытую враждебность.

В новом селении их ждали. С нетерпением и тревогой. И то, и другое было вполне понятно: со времени исчезновения последней девушки (всего их было пятеро) прошли всего сутки. Поэтому известие о приезде колдуна вселила надежду.

Их поселили в доме старосты, бесплатно накормили, обещали всяческое содействие.

Решив не тянуть и не дожидаться Радона, сразу после трапезы Рош отправился вслед за толпой селян, пытаясь вычленить из сонма голосов хоть что-то ценное. Всеслава и Ирис взял с собой, дабы пресечь свары, дав каждому поручение.

Радон застал их за осмотром хлева: если верить родным, она вышла подоить корову и не вернулась.

Ирис деловито обнюхивала стойла, рылась в навозе и перебирала сено, пугая притихших коров: животные безошибочно распознавали в ней оборотницу.