Волков. Гимназия №6

— Е. В., — прочитал я. — Готов поспорить, это означает — Екатерина Вя…

— Это мое. Благодарю. — Вяземская выхватила у меня платок и стиснула в кулачке так, что костяшки побелели — будто я мог попытаться вернуть его обратно. — Видимо, я его обронила… в другом месте. Полагаю, вы нашли его…

— Рядом с трамваем, — усмехнулся я. — Именно там, где встретил очень красивую девушку… Кстати, до неприличия похожую на ваше сиятельство.

— Удивительное совпадение, сударь.

Не знаю, что вдруг нашло на местного ангела-хранителя, но теперь ее сиятельство выглядела так, будто сама с радостью наделала в моем теле впятеро больше дырок, чем «велодог». Возможно, даже собственными ногтями… или зубами. Пучок на голове растрепался окончательно, глаза за очками метали молнии, а грудь под халатом вздымалась так, что всерьез грозилась вырвать пуговицы. Ее сиятельство доктор едва сдерживала себя.

Впрочем, надо сказать, злость ее ничуть не портила… Скорее даже наоборот.

— Я вытащил из трамвая похожую девушку там, где вы обронили платок? — невинно поинтересовался я. — Все верно?

На мгновение показалось, что Вяземская сейчас влепит мне пощечину. Или выльет на голову чернила. Или позовет парочку крепких санитаров, чтобы те вышвырнули вон наглеца, посмевшего разгневать саму целительницу. А может, даже использует Талант — и сотворит со мной что-то поистине невообразимое.

Но вместо этого оно лишь тихонько шмыгнула носом.

— Прости… Простите меня, пожалуйста. — Вяземская отступила на шаг и опустила голову, будто ей вдруг стало трудно смотреть мне в глаза. — Я вела себя недостойно… Но умоляю, Владимир, будьте порядочным человеком — и сохраните мою тайну!

Тайну? Ни о чем подобном я даже не думал. И капитуляция оказалась настолько внезапной, что мне вдруг стало по-настоящему стыдно: обидел девушку, княжну, да еще и местную героиню-целительницу… И зачем, спрашивается?

— С этого и надо было начинать, — буркнул я себе под нос — и продолжил уже громче: — Разумеется, ваше сиятельство — я никому не скажу. Признаться, у меня и в мыслях не было…

— Благодарю, благодарю вас!

Вяземская бросилась вперед так, будто готова была повиснуть у меня на шее — но в последний момент одернула себя и, приподнявшись на носках, поцеловала в щеку.

— Я никогда не забуду, что вы для меня сделали! — жарко выдохнула она мне прямо в ухо. — И ступайте, Владимир. Мы и так слишком много шумим — а лишние слухи ни к чему нам обоим!

Тайна княжны Вяземской, надо же. Похоже, меня угораздило впутаться в еще одну сомнительную историю. Восьмиклассники, Упыри, загадочный колдун, оставивший в подвале на Васильевском нитсшест. Прошка Рябой со своими каторжанами, Кудеяров-старший — а теперь еще и это…

Впрочем, думать о секретах ее сиятельства я не собирался — хватало и насущных проблем. Может, и не таких интригующих — зато требующих решения. Если не срочного, то уж поспешного — наверняка.

А значит, меня ждет еще одна встреча. И вряд ли она будет такой же… приятной?

Да.

Пожалуй, все-таки приятной.

Глава 35

Нужное место я заприметил сразу. Даже раньше, чем таксомотор остановился и высадил меня у тротуара. Хотя заведений и на Екатерининском канале, и на Гороховой улице имелось в избытке. Самых разных калибров и на любой вкус — от копеечных столовых, кондитерских и рюмочных до кабаре и серьезных рестораций, в которые работяг, извозчиков и прочий простой люд наверняка и вовсе не пускали.

Это определенно принадлежало к последним.

— Медвежий угол, — прочитал я здоровенную вывеску.

Впрочем, как еще мог назвать свое заведение купец первой гильдии, приехавший в столицу из Сибири? Внешнее оформление вполне соответствовало названию — рядом со здоровенными подсвеченными буквами красовалась нарисованная голова медведя, да и за витринами соответствующей тематики оказалось с избытком: заделанные под старину фонари, звериные шкуры, ружья на стенах и даже целые сани, в которые запрягли…

Ну да — конечно же, медведя. При жизни косолапый был не из крупных, но мастер-чучельник постарался на славу, и выглядел зверь грозно — почти как живой. Распахнул зубастую пасть, вывалил язык, уперся в помост могучими лапами и застыл. В таком усилии, будто ему и правда оказалось не под силу сдвинуть с места свою поклажу, хотя единственным грузом саней была девица.

Вполне себе живая. Молоденькая, стройная, накрашенная до неприличного и облаченная… точнее, разоблаченная тоже до неприличия — из одежды на ней имелись только туфли, чулки в сетку, чисто символической длины пышная юбка и корсет со здоровенным алым бантом на груди. Видимо, девушку специально наняли заманивать падких до всего этакого посетителей, но время для всяких непотребств было еще слишком раннее, так что она просто развалилась на сиденье и потягивала из высокого бокала что-то подозрительно похожее на шампанское.

Я бы поставил свою фуражку, что к вечеру девица в витрине уже будет пьяна в стельку… А может, и не к вечеру — настроение у нее уже сейчас было весьма и весьма игривое: заметив меня, она отсалютовала бокалом, игриво подмигнула и даже изобразила воздушный поцелуй.

Я помахал в ответ.

— Эй, студиозус, — проворчал недовольный голос. — Тебе чего тут надобно?

Видимо, глазеть на девиц полагалось только господам при деньгах. Здоровенный швейцар в ливрее, которому куда больше подошло бы слово «вышибала» направился ко мне. Без особой спешки — в его обязанности наверняка входило только гонять всяких сомнительных личностей, а не устраивать с ними драку. Так что здоровяк шагал неторопливо, явно давая мне возможность удрать — и только потом размахнулся, чтобы отвесить подзатыльник.

Не вышло.

— Потише, любезный. А то рассержусь, — произнес я, сжимая широкое запястье так, что хрустнули кости. — Я к хозяину, по особому приглашению. Вели передать — его благородие Владимир Волков пожаловал.

— Это ты, значит, и есть лихой гимназист? — натужно просопел швейцар, пытаясь освободиться. — Пусти! Сам отведу, куда следует — Фома Ильич тебя уж заждался.

Заждался?.. Все интереснее и интереснее.

Я не стал спорить, и через мгновение уже поднялся по ступенькам и шагнул следом за швейцаром в полутемный зал ресторации. Тот даже не подержал передо мной дверь — просто толкнул тяжеленную створку так, что та распахнулась, пропуская нас обоих.

Угол оказался действительно медвежий — и внутри даже больше, чем снаружи: на антураже в заведении явно не экономили. Еще больше звериный шкур, чучела, деревянная сцена, заделанная под сарай, чуть поодаль и, конечно же, камин, над которым висела лосиная голова с размахом рогов метра этак в два. И снова оружие — какие-то коллекционные мушкеты с золочеными прикладами, сабли… Не знаю, сколько денег старший Кудеяров потратил на все это богатство — делал он это от всей широты сибирской души. Не знаю, успело ли добраться сюда мудреное слово «китч», но в оформлении зала и наивно-колоритное обаяние и откровенная безвкусица присутствовали в таком количестве, что я, пожалуй, не смог бы сказать, чего из них было больше.

— Сюда, — буркнул швейцар. — Надо наверх подняться.

Мы шли мимо пустых столов — для появления вечерних посетителей время еще не настало, а на обед в такие заведения наверняка ходили нечасто. Официанты в белоснежных сорочках скучали без дела у стойки, а девица в санях с медведем и вовсе, похоже уснула. Делом был занят только музыкант: сидевший на краю сцены цыган в красной рубахе задумчиво крутил колки на семиструнной гитаре, настраивая инструмент.

Тишь да гладь. Даже охрана — крупные бородатые мужики в двубортных мундирах — лишь провожали нас взглядом — и тут же снова отворачивались и снова пялились через витрины на улицу. Видимо, швейцар занимали среди местной братии особое положение, и никто не задавал лишних вопросов.