Вольник

– Спокойной ночи, Вида.
– Важин поднялся из-за стола, оборвав разговор.

Она слышала, как гость осторожно укладывается на лавку, как старается сдержать стон. Прошло около получаса, дыхание больного стало ровным и глубоким. Хозяйка дома все так же сидела за столом, вновь и вновь проживая горькую историю чужой жизни.

***

Три дня пролетели незаметно. Важин продолжил делиться либо смешными, либо страшными историями. Грустных тем оба собеседника старились избегать. Вольник болтал без умолку, не забывая настороженно прислушиваться и поглядывать в окно.

Очередной день подходил к концу. Девушка беззаботно хохотала, под конец истории расплескав воду для крапивной похлебки.

– Хватит!
– взмолилась она, спасая свежеиспеченный пирог от влаги.
– У меня уже живот болит.

– Это от голода. Ты с самого утра ничего не ела, - напомнил мужчина.

– А ведь правда, - удивилась Видана.
– Сейчас горшок в печь поставлю и будем ужинать.

– Ты ешь, я не хочу.

– А я так старалась, - расстроилась хозяйка, вытирая руки о мучной передник.
– И вообще, одним молоком сыт не будешь! Пора возвращаться к нормальной еде.

– Ну хорошо, только чуть-чуть.

Вида прибрала стол и отломила первый кусок гостю. Он вежливо съел все предложенное, но от добавки отказался.

– Знаешь, - смущенно заговорила девушка, зажигая свечу, - у меня ощущение, что я тебя уже давно знаю.

– У меня так же, - улыбнулся вольник, любуясь танцующим пламенем.

Видана покраснела. Покончив с ужином, она выбежала на улицу, чтобы привычно выплеснуть ведро больного и наполнить чистой водой.

Во всей деревне горели окна. Люди готовились к празднику, предвкушая назавтра сытый и шумный вечер. Из труб валил дым из-за безветрия зависший над деревней ароматным облаком. Кто-то пел песни, кто-то кричал на мешающегося под рукой мужа. Собаки беспокойно лаяли, ожидая угощения. Молодежь сидела по домам, выискивая в сундуках лучшие наряды и украшая их свежими вышивками. Вида всегда надевала платье в самый последний момент, стараясь не разглядывать рисунки, бережно созданные сестрой. Своего платья за годы одинокой жизни так и не сшила.

– И зачем все это выдумали?
– пробурчала Видана, возвращаясь в дом.
– Важин, а у вас есть какие-нибудь пра?..

Девушка осеклась. Ведро с грохотом опустилось на пол, расплескав ледяную воду.

– Важин!!!

Он лежал возле лавки в луже рвоты. Повязка набухла от крови и съехала вниз. Больной тяжело дышал, откашливая ужин.

С трудом оттащив мужчину подальше от запачканного пола, девушка обтерла его мокрой тряпкой, выкинув, наконец, запачканную и рваную рубашку. Вольник то и дело норовил завалиться на бок, не приходя в сознание.

Пол ночи знахарка сидела рядом, соорудив лежанку на вычищенном полу. Каждые полчаса она меняла мокрую тряпицу на горящем лбу, обтирала покрывающиеся потом лицо и грудь.

– Я тебя вытащу, ты только борись, - устало шептала Вида, гладя вольника по жестким волосам.
– Травы помогут. Я здесь, я с тобой...

Когда сил сидеть не осталось, знахарка прилегла рядом. Она только даст глазам отдохнуть, всего на минутку...

Разбудил ее громкий лай и звон бубенцов привязанных к хвосту несчастного пса. Вольник дышал ровно, без стонов и хрипов. И, как оказалось, уже не спал.

– Доброе утро, - поприветствовал мужчина, дернув уголком губ.

Девушка быстро отодвинулась от Важина, к которому бессознательно прижалась во сне. И не просто прижалась, а еще и ногу сверху закинула! Мужчина сделал вид, будто ничего не заметил и дождавшись пока смущенная девушка поднимается, попытался сесть.

– Ну ты меня и напугал, - пробурчала Видана отводя взгляд.
– Прости.

– За что?
– не понял вольник, перебравшись на лавку.

– Влезла со своим пирогом... Ты же ясно сказал, что нельзя.

– Он был очень вкусным, правда, - попытался утешить Важин и хрустнул затекшей шеей.

– Ни кусочка больше не получишь!
– пригрозила девушка.
– Солнце давно встало?

– Часа два назад, я как раз проснулся.

Вида застонала и уткнулась лицом в ладони. Два часа, а может и больше с задранным платьем, как гулящая трактирная девка! Стыд-то какой!

– Не переживай, еще никто не приходил, - ошибочно истолковал невнятное мычание гость.

– Чтоб им всем провалиться, - рявкнула девушка скривившись от головной боли и недосыпа.
– Как я тебя одного оставлю?!

– Со мной все хорошо.

– Я уже это слышала! Ничего не хорошо!

– Вида, готовься к празднику. Или поспи еще немного, я покараулю.

– Еще чего! Обойдутся без меня. Ложись, сейчас я тебя осмотрю и...

– Вида. Не нужно.

– Но...

– Я скоро уйду. А с этими людьми тебе жить и общаться. Не стоит нарушать традиции и портить отношения.

– Ты прав, - холодно отозвалась девушка.

Настроение было хуже некуда. Раздражала вялость от недосыпа, беспокойство за больного и то, что он был прав. Вольник скоро уйдет. А она так и будет тонуть в прошлом, проживая один скучный день за другим. Сегодня же ей придется весь вечер отмахиваться от ухаживаний Корсика, вместо того, чтобы следить за больным.

Один из кувшинов с полюбившейся деревенским жителям настойкой выпал из рук и залил многострадальный пол. Важин притих, чувствуя настроение хозяйки дома.

К обеду девушка была готова разрыдаться. Домашние дела не ладились. Чтобы хоть как-то отвлечься, Вида решила перебрать сундук.

Измятое платье валялось на самом дне. Там же хранились туфли сестры из мягкой кожи и отцовская рубашка, которую Вида не доставала много лет. Что ж, ей она ни к чему, а вот вольнику...

– Держи, - знахарка протянула мужчине искусно вышитую рубаху.
– Твою вчера выбросила.

– Я не возьму, - запротивился Важин.
– Кровью же заляпаю.

– Хоть в овраг выкинь, она теперь твоя.

Не слушая возражений девушка прошмыгнула в сени чтобы отряхнуть платье от пыли и налипшей паутины.

Подготовив все необходимое, Вида молча осмотрела вольника и засобиралась на речку. На ее счастье берег был пуст. Вдоволь наплескавшись и вымыв из волос щелок, девушка ополоснула их в травяном отваре.

Подготовка к празднику подходила к концу. Мужики таскали столы и стулья на специально заготовленное место. Женщины помогали молодежи наряжаться, а еще маленькие для сватовства дети бегали по дороге, радуясь свободе.

Вида обошла суматоху по окраине, попутно собрав приглянувшиеся травы.

У дома ее ждали.

Гронский солдат восседал на ступеньке, вальяжно вытянув ноги. Заметив онемевшую от испуга девушку, он поднялся и пошел ей навстречу.

– Ну, здравствуй.

– З-здрастье, - промямлила Вида, узнав лицо мужчины.

– К празднику готовишься?
– спросил он без стеснения рассматривая девушку: влажное платье облепило фигуру, пристыжено сжавшуюся под оценивающим взглядом.

– Угу, - потупилась знахарка, чтобы скрыть страх.