Вольные города

На рассвете достигли татарского стана, бросились на него всею силою. Татары испугались, стан свой бросили, убежали в город, затворились там.

Князь Дмитрий на седьмом небе от радости. Гордость так и распирает главного воеводу. Сидит на коне, мечом во все стороны помахивает:

— Нарядному войску пушки и турусы к стенам ставить, а остальным ратникам отдаю татарский стан за сию победу скорую.

Василько, изгнанный вначале от князя, снова милостиво воз­вращен к своей тысяче, а где эта тысяча, понять нельзя. Ратники все перемешались, грабят стан, пьют оставленное татарами вино, заедают мясом. Пир и веселье идет вовсю. Вдруг раскрылись все казанские ворота, выплеснули на пьяных ратников около сорока тысяч войска, и пошло великое избиение. Василько успел собрать вокруг себя около сотни воинов, но силы были неравны, и многие полегли на этом поле.

* * *

Растет, ширится град Москва.

Строят новые хоромы бояре, воеводы, дьяки, купцы. Уже сли­лись воедино кремль, Белый город, Земляной город. Вот уже и по­сады, вокруг Москвы разбросанные, сомкнулись с городскими по­стройками.

А народишко в Москву лезет и лезет. Про ков и иных мастеров и не говори—тянутся к ^УзнеЧ°^в. котельщи- тели плотников, каменщиков, землекопов, и _к^т°^Льному граду ар- каждому место. ^Дому надо жилье,

Глянет коренной московский житель; меж дворами огромный, заросший репейником л ^Двумя боярскими сплыл. Месяца не прошло: понатыкали на пу ^^ЫЛ' ^^ыл’ ^да рок, а то и. просто лачуг — ни пройти, ни прое^тыР^е хором, хиба- А где тесно — там и пожары. Москва и ран*³¹⁸’ тухами» славилась, а ныне что ни день, то и лі ^{ЬШе <<к}Р^асными пе- ветерок поземный случится — целой слободы К'^{М 8 не}^^еси– А ^если Покойный князь Иван Васильевич тушить ^{ЗК Не} бывало, езжал, бывало, чуть не на каждый набатный _г^По>КаР^{ы л}юбил, вы- с коня, хватал багор, вставал рядом с мещ_ан.,^^ИЗЬ1в– доскакивал таскивать пылающие бревна. Домой возвращ_а^{МИ и начинал} Р^ас' прожженным кафтаном, но довольный. ^{Лся весь} в саже, с

Сын его, Василий Иванович, не в отца. Он загорелось Зарядье, почти рядом с кремлевско°^{ГНЯ боятся}– ^ВчеР^а князь посмотрел на дымный столб с холма в* ^Стенов– Василий- Старый стремянный сдуру заметил: ’ ^0звратился домой.

— А батюшка твой не утерпел бы. Сразу тл,

сился. ‘Ушить огонь бы бро-

— Государю не о слободских пожарах ду_{Мать хму}ро ответил великий КНЯЗЬ и пошел К МОЛОДОЙ Ж ^{ТЬ НаД0}^^Н0'~ хму- Перед СНОМ ВСПОМНИЛ слова стремянного ^{ЄНЄ В 0П0ЧИВал}ЬНЮ. «Мне бы усмотреть, как бы во всей державе 'о ^{СКазал П}Р° себя: они...» ^г°^{Нь не} запылал, а

— О чем ты, свет мой,—недоуменно спросил п

— От брата Митьки, из-под Казани, ни слу ^{Соломония}– рать всю погубил, либо... Из Польши вести ху\ ^{Ни дух}У- Либо

король с крымским ханом снюхался: то и гля '^{Є Идут}' Польский

ские орды нахлынут. Посол вчера говорил—^ДИ’ ^СН0ва_о перекоп- Плеттенберг поход на Москву готовит. А наши ^{Ливонскив} магистр Не дай бог, растрясет их братец. Хоть бы готГ^{ЗТИ П0Д} Казанью,

правно слал. ^Дов> спесивец, ис-

— Слышала я, что зятька Чуриловского

везли. Говорят, ранен сильно. з-под Казани при-

Великий князь замер.

— Это воевода Василько?

— Он.

— Сильно ранен?

— В плечо саблей.

— Собирайся немедля! — Князь натянул поп

ган.— К Чуриловым поедем! " ^рты. взялся за каф-

— С утра не лучше ли?

— Я всю ночь тогда не усну.

Через час княжеский возок остановился около Чуриловских ворот.

Василько сидел на кровати, обложен подушками. Он бледен, лежать не дает рана. Рука висит как плеть — саблей пересекли су­хожилье. Около воеводы жена, лекарь, сынишка. Василько, увидев великого князя, попытался было встать, но Василий Иванович за­махал руками — сиди, мол, не шевелись. Спросил лекаря:

— Говорить ему можно?

— Язык, слава богу, на месте,— ответил воевода и грустно улыбнулся.

Рати где? — спросил князь, усаживаясь на стульчик около

кровати.

— Думаю, к Москве идут. Не ближе чем у Нижнего Новго­рода.

— Говори самую суть.

— Прости, государь, но братец твой — воевода никудышный. Татаре обманули его, яко младенца, рать нашу раскидали, поло­вину людей перебили.

— Дмитрий где?

— Его не жди. Говорят, в Литву побёг.

— А Холмский?

Он ратников раскиданных собирать остался. Половину вой­ска, я думаю, приведет.

Великий князь помрачнел. Он долго молчал, потом спросил:

— А как ты раньше их успел? Ведь ранен.

— Добрые люди помогли. С поля боя поднял меня Иван Рун и передал одному черемису. Тот, малость подлечив, лесами на­прямик вывез на реку Оку. А там уж и Москва близко...

— Черемисы недруги наши. Как это вышло?

— Не все недруги. Есть, которые Москве радеют,— лоб воево­ды покрылся испариной, говорить ему стало трудно. Князь заме­тил это, сказал:

— Ну, выздоравливай скорей. Ты мне еще пригодишься.

На другой день к литовским рубежам были посланы гонцы. Дмитрий-князь был пойман и заключен в темницу. Василько Со­кол начал было поправляться, рана зажила, но открылась другая хворь—внутри. Сказалось прежнее тяжелое житье: ордынский плен, турецкий, ватажные мытарства. Стал он сохнуть, хиреть и в день покрова преставился. Хоронили воеводу с почетом, великий князь жене его Ольге обещание дал — за заслуги Сокола не оста­вить ее и детей без своей милости. И слово свое сдержал.

Время — великий лекарь. Казалось, не перенесет Ольга утраты любимого мужа, но прошли дни, недели, месяцы, годы, жизнь сно­ва вошла в свою колею. Женился Васятка, пошли внуки, сначала

родился у него сын. Назвали Александром, через год появилась дочка Ирина. И заботиться есть о ком, есть с кем позабавиться. Да и дом весь на ее плечах. Сын все время около великого князя, постельничему в великих хоромах дел хватает.

А великий князь Василий Иванович годы измен все же пере­жил, из тяжких испытаний вышел с честью. И ему в этом, как и отцу, немало помогла царица крымская Нурсалтан.