Володарь железного града

Наросты сбивали водой из шланга высокого давления, шлифовали, подсушивали и проходили медными антисептиками из пульверизаторов, далее, корпус дважды покрывали фосфатирующей грунтовкой на основе поливинилбутираля и наносили краску, белоснежную. Естественно, роскошество касалось лишь флагмана. Остальные суда обходились минимально необходимым. Некоторые дулись, но, когда капитанам подарили компасы, карты Европы с частью Северной Африки, механические лаги и барометры вопросы были сняты.

Самый большой шок вызвала координатная сетка Декарта сградусами широты и долготы. Вместе с картой Деккен получил в подарок планиметр, часы с ртутным маятником, звёздный глобус и секстант — прибор, позволявший с очень большой точностью измерять местоположение судна и надо отдать должное, он быстро разобрался с предназначением подарков. Своими соображениями капитан поделился с коллегами и вскоре они вместе заявились к коменданту. Не с пустыми руками, заметьте. Просили разъяснить, что к чему ведь секстант, как они поняли, позволял измерять широту точки наблюдения, причем с высокой точностью.

Секстант состоял из двух зеркал: указательного и неподвижного, наполовину прозрачного зеркала горизонта, а также измерительной линейки и указательной трубы. Для измерений прибор настраивали таким образом, чтобы его зрительная труба была направлена на линию горизонта. Свет от Солнца или звезды отражается от указательного зеркала и падает на неподвижное зеркало горизонта. Угол наклона указательного зеркала, отсчитываемый по указательной линейке и есть высота стояния небесного тела. И зная точное местное время по астрономическому справочнику можно было определить широту и долготу места нахождения наблюдателя. Конечно, справочник был ещё откровенно сырой и к тому же, на русском. Да и с долготой было много вопросов. Хронометр то пока не продавали, а в учебнике указали метод лунных счислений и довольно простой способ Фризиуса Гемме — сравнение местного солнечного времени с точным в порту, но он также требовал точных часов, эдакая наживка для понимающих.

В справочнике составители отразили ежедневные видимые геоцентрические экваториальные эфемериды Солнца, Луны, четырёх больших планет (Венеры, Марса, Юпитера, Сатурна) и около ста ярких звезд, а также моменты восходов и заходов Солнца и Луны, азимуты верхнего края Солнца и таблицы Полярной. Плод годовой работы в сочетании с ртутными часами имеющими точность хода 0.1 секунды и звёздным глобусом даже в куцем виде являл революцию в мореплавании.

По итогам разговора лоцманы получили в подарок октанты и тех-карты, а также учебник навигации, при условии перевода документов на латынь и немецкий язык. Там и разницы, по сути, нет особой кроме цены. Секстант имел указательную линейку с сектором в шестьдесят градусов, а более компактный и дешёвый октант — только тридцать и у него отсутствовала зрительная труба, так как вместо неё стоял визир. Во всем остальном приборы были идентичны.

В довершение капитанам показали корабельный планшет, он же теодолитный щит. Зачастую грамотным на борту из всего экипажа был только шкипер. С одной стороны, его способность найти дорогу домой в бескрайней водной пустоши, гарантировала ему относительную безопасность от притязаний команды на его жизнь и здоровье, с другой, осложняла тем, что физически просто невозможно постоянно стоять у руля, следя за курсом и скоростью. Приходится по меньшей мере отвлекаться на еду, сон и прочие житейские надобности, да и управление кораблем (не только по части кораблевождения) требует не меньшего участия.

Научить вахтенных пользоваться магнитным компасом, примитивным ручным или механическим лагом и песочными часами, было уже не так сложно. А вот как записать показания всех этих нехитрых морских инструментов за время вынужденного отсутствия, чтобы потом использовать для счисления пути? Эта задача посложнее.

Планшет представлял из себя жестяную круглую пластину с отверстиями и прикрепленными на шнурах колышками из галалита, разделенную на две части. Верхняя была предназначена для «записи» курса корабля. Поэтому она имела подобие картушки компаса, в которой были просверлены отверстия таким образом, что по окружности они образовывали восемь концентрических равноудалённых друг от друга колец, а по радиусу лежали на линиях тридцати двух компасных румбов.

Нижняя же часть была предназначена для записи скорости. Она имела четыре ряда отверстий, сгруппированных в вертикальные колонки. Каждая колонка представляет собой определенную скорость, измеряемую в километрах в час. Каждый час, вахтенный вставлял колышек в нижнюю часть доски, чтобы отметить скорость корабля в течение этого часа, предварительно измерив её с помощью ручного лага. Во втором часу колышки надлежало ставить во втором ряду и далее до конца вахты. При смене вахты (т. е. по истечение четырех часов) шкипер снимал показания с доски и использовал их для счисления пути корабля, а новый вахтенный начинал запись заново. Довольно элементарно, чтобы выучить за пару дней и не превратить сделанные инвестиции в пыль. По сути, именно октант, карты, зрительная труба, компас, лаг и планшет составили техническую базу великих географических открытий, которые в этом мире, по всей видимости, начнутся чуть раньше запланированного естественным ходом истории.

У пролившегося на моряков водопада щедрости имелись свои резоны. В Европе, да и в мире ныне широко распространено каботажное или прибережное плавание от порта к порту, вдоль берегов, что значительно увеличивало время прибытия груза. К тому же, помимо потенциальной коммерческой составляющей, прибывшие капитаны и купцы взялись доставить несколько групп геодезистов, посодействовать с наймом небольших судов для составления подробной карты побережья. Прилагаемые карты, по понятной причине, большой точностью не отличались. Был и третий резон. Князь прекрасно понимал — постройка большого количества судов ему не под силу, а вот заказать те же когги на верфях Любека и малость подрихтовать, усовершенствовать очень даже реальная перспектива и здесь содействие сведущих людей лишним не будет, ну и реклама товара само собой. Куда уж нам без двигателя прогресса.

Для экипажей действовала бесплатная столовая, матросам показывали диафильмы, комиксы вовлекали в игры и викторины: буерные гонки, хоккей, городки, футбол. Скучать не приходилось, а призы были хороши. Смекалистым матросам перепали широкополые брезентовые шляпы, плащи, резиновые сапоги. Выигрывали единцы, но в магазине при Котлинском магазине эти товары мог взять любой желающий, возможность подзаработать имелась у всех, было бы желание…

Герман был далек от навигации поэтому адекватно оценить значимость подарков не мог, как и многие капитаны. Им это виделось лишь необычной игрушкой. Если дают, почему и не взять?

На «Ермаке» случились небольшое технические проблемы и поэтому они отплыли позже намеченного срока. Ганзеец по своей привычке напросился на головной корабль и всю дорогу донимал экипаж расспросами, спускался в машинное отделение, глазел на винты и чистую воду, оставшуюся позади фарватера.

— А куда уходит лёд?

— Дык приглядись, вона вишь, под льдинами тот, его туды потоки воды от винтов толкают.

— А воду в котёл откуда берёте? Из моря?

— Дык нет, конечно, тама она солёная и трубки в котле мигом забьёт. На борту особый дистиллятор стоит, в нём морскую воду нагревают, опосля пар в трубки идёт и оттудова каплями стекает да водой родниковой.

Герман задумался:

— Ди-стил-лятор, — с трудом произнёс незнакомое слов. — Он продаётся? Сколько бочек воды за день выходит? Можно ли его на наш корабль поставить?

— Про цену врать не буду, сие мне неведомо. А бочек каких? Ежели рижских, полсотни будет всяко. И на корабль его можно поставить, да токмо дров уйдёт поболее по весу, чем вода. Тута масло земляное надобно, с него жару поболее, или пыль торфяная.

В конце концов неугомонной гость всех достал и его отправили на корму строго-настрого запретив донимать экипаж расспросами. «Ермак» шёл бойко, средняя толщина ледового покрова Выборгского едва достигала тридцати сантиметров и лишь местами доходила до полуметра, а такую «скорлупу» корабль щелкал словно семечки, только треск стоял. Ночью включили ксеноновые фонари и Германа вновь прорвало, слишком много чудес на одном квадратном метре концентрировались и каждое, потенциально, могло принести хорошую прибыль. Полторы сотни кило прошли быстро, и спустя сутки «Ермак» причаливал к пирсу из свежих щитов на бетонных сваях. Этот необычный камень получаемый из порошка извести и воды тоже интересовал купца и он, в нетерпении, ждал визита в торговую палату Выборга.

«Ермак» утянул аж две баржи полные олова и его лучших коней, почти две сотни! Прямо по причалу шла кругло-лежневая дорога, что вела к навесам складов, под которыми, о чудо, Герман увидел необычную повозку с большой железной бочкой и десятком прицепленных вагонов. Похоже, тот самый паровоз о котором говорил комендант!

Русский Выборг располагался в километре южнее шведского замка и включал лишь несколько десятков каркасно-щитовых бытовок, крытых шиферными листами (их выпускали в Медном). Четыре «Единорога», обращенные в сторону Замкового острова, пару складов, совмещенных с вокзалом, и, собственно, торговую палату, куда приходила линия телеграфа, она же приёмная старосты. Пирс уже оборудовали краном журавлём и с его помощью разгружали металл, а лошадей выгоняли по трапам и далее, своим ходом гнали на станцию.