Володарь железного града
Шрифт:
— По уговору с господином Великим Новгородом от 6848 года от сотворения мира, али от 4840 года от начала грамоты, волости Каянь, Колоперемь и Тре отныне и на веки вечные переходят к князю Черниговскому и Стальградскому, Мстиславу Сергеевичу. Володарю северных отчич земли Русской!
Внешние атрибуты в виде машин, прожекторов и прочих непонятных механизмов производили на лопарей гипнотирующее действо, сродни выступлению удава Каа перед бандерлогами. Они только глазами хлопали, пропуская смысл мимо ушей, а вот шведы его прекрасно понимали.
— Князь Мстислав от мыта дани и прочих сборов вас, лопарей на три лета освобождает, а старые недоимки, прощает! Продолжил бирюч.
— Где Тре, а где Ораярви? Напутал ваш князь чего-то. Никогда нога новгородских сборщиков здесь не ступала. И не ступит! — шведский мытарь, до того стоявший у карты, заговорил на чистейшем
— Больно гладко речи ведёшь, — пробурчал бирюч. — Не из наших будешь, случаем? Изгнанник небось?
Швед промолчал и насупился. Бирюч нехотя слез с вездехода и подошёл к карте:
— Про грамоты сии мне и без тебя ведомо, токмо они же дань оговаривают, не границы. Сие же понятия разные. Демаркация меж Новгородом и Магнусом не проведена, во! — ввернул новое для себя слово бирюч. — Посему король Магнус должен с князем заново её обговаривать, а до того Мстислав Сергеевич границы считает по древнему праву конунгов, Йоунсбоук[ii]. А тама писано вот что: ежели границы уделов не определены, те считаются по кратчайшему пути от границ погостов, согласованных ранее. Смотри-ка сюды, — посланник взял указку и навёл на Нарвик, — Уфут-фьорд, наша крайняя точка на северо-западе, в Коло, а вот здесь, — кончик указки сместился южней, — устье Роне, то бишь западный край Новгородской Каяни. Значится, меж ними и проходит граница, по прямой. Всё ли тебе ясно, швед?
— Это неприемлемо!
— Приемлемо али нет, не тебе решать! — и снова возвысил голос, обратившись уже к лопарям. — Отныне, свейским сборщикам путь к вам заказан, а коли с кого возьмут шкурок без спросу али чего иного со злым умыслом, то князь ваш, Мстислав Сергеевич возвернёт. Главное, донесите. А со свеями мы разберёмся. По-свойски! — бирюч зыркнул на сборщиков. Взял циркуль, померил что-то на карте и снова зло уставился на шведов. — От границы до Ораярви сорок две мили[iii]. Вы чего в нашем княжестве забыли то?! Где подорожная! А ну гнать их взашей, ребята! — крикнул он уже своим воям. — А коли кто возвернётся, повесить на первом попавшемся суку, как собак!
Избавившись от незваных гостей, Гаврила Алексич быстро свернул официальную часть и пригласил вождя, имевшего кислый вид в шатёр. Технологии взимания дани с лопарских, финских или карельских родов, что Новгородом, что шведами отрабатывались не одно столетие. Родоплеменной строй, что повсеместно встречали конунги IX–X веков к настоящему времени трансформировался в полуфеодальную систему с наследной властью вождей, частью скопированную с захватчиков и плотно с ними связанную. Не следует думать будто сборщики с криками и улюлюканием налетали на стоянки аборигенов, обдирая последних до нитки. Прошли уже те времена. Размер дани детально оговорён в грамотах, поляны поделены, а вожди с большим удовольствием передавали всё что положено и были в сим процессе, мягко говоря, кровно заинтересованы. Система чем-то походила на устроенную на Руси монголами — «сюзерен» ярлыком легитимировал князей в глазах поданных, последние же пользуясь угрозой расправы или военной силой лично собирали причитающуюся дань, оставляя немалую часть для собственных нужд. Гаврила Алексич эти расклады прекрасно понимал и «на пальцах» объяснил князю пагубность изначальной затеи. Обычные аборигены обрадуются, а вот элиты, наоборот, затаят злобу и станут палки в колёса вставлять при первом удобном случае.
Покумекав за рюмкой «мёду» пришли к устраивающему всех решению. С вождями заключался договор на охрану и обслуживание телеграфных линий и дороги на приличную, для местных, сумму, и вождь решал кого и на каких условиях привлекать к работе. Помимо подарков, в качестве бонуса имелась возможность раз в год безвозмездно съездить на княжеский торг и тревожная кнопка для вызова «спецназа», на случай если шведские сборщики явятся. В остальном, на новые земли распространялся стандартный «пакет»
плюшек: возможность родственникам передать «рабочую силу» в найм навсегда или на определённый срок, возмездная передача информации, обязательная перепись с межеванием границ и княжеский суд в делах родовых войн. Пассьтлесь Чалльм новые вводные русских понял и принял, как и тяжёлый мешочек с монетами в туземной версии, с кружками по центру. До вечера обговорили с бирючём дополнительные детали: есть ли по трассе священные или «дурные» места, по какой цене и через кого принимать шкурки и дичь, кто и как из охотников будет отвечать за патрулирование железных нитей. Через пару часов Пассьтлесь обмакнул палец в чернила и поставил отпечаток на богатого вида грамоте. Старик находился в приподнятом настроении, так как считал, он здорово «нагрел» новгородца. Правда это с какой стороны посмотреть. Тушу лося или связку шкурок соболя обменять на иголку, кхм…Среднее течение Дона, Опорно-пограничная башня N 17
От точки разгрузки ледовой дороги на Тяпкину гору шла канатка. По натянутому с берега тросу и день и ночь каретки тянули на вершину дощатые щиты, брусья, крепёж и прочие важные в стройке материалы. Фермы крана крепились к стенам и росли заодно с самой башней не по дням, а по часам. Военные башни вообще возводили на порядок быстрей, гражданских. Это с одной стороны, а с другой, возводить фундамент начали аж-но летом.
Башни можно было бы срубить из местного леса, однако, сие выходило долго, дорого и, главное, подходящих для столь сложной стройки кадров не было. Башня это же не избушка, и не терем. Здесь настоящие специалисты нужны, а где их взять? В княжестве, огородники на вес золота. Работают мужики на износ по широкому фронту — цеха, городки, дороги. Если принять во внимание размеры и высоту башен, их количество (заложено тридцать четыре штуки) дело и вовсе безнадежное, особенно, для срубных конструкций. Да ещё до кучи князь массу противоречащих друг другу требований выкатил — башня должна быть достаточно крепкой, чтобы выдерживать откаты орудий, но при этом лёгкой и устойчивой к огневому воздействию. Объёмной и высокой. Быстровозводимой непрофессиональной рабочей силой. Мобильной, то бишь, при необходимости разбираться и собираться на новом месте, что выглядело логично, учитывая цену сооружения и политическую обстановку на границах.
С фундаментом определились быстро — сваи, забивные (если укрепление было на реке) или буровые, устраиваемые в грунте методом бетонирования скважин и цемент возили в мешках. Основание типовой башни имело радиус семь метров, площадь первого яруса соответственно, сто пятьдесят квадратов на что свай уходило самую малость. За основу взяли схему башни Мартелло, но творчески её переработали.
Если приходится иметь дело с противником, заметно превосходящим численно, самым разумным решением будет обеспечить себе позиционное преимущество. Правда, найти подходящую площадку для эффективной и успешной обороны сложно. Особенно если искомая точка жёстко привязана к некой стационарной локации — транспортному узлу, стратегическому ресурсу или границе.
Первыми, похожие башни начали строить генуэзцы в XV веке, для защиты корсиканского побережья от берберских пиратов. Собственно, это были миниатюрные крепости, в массивных стенах которых устраивали множество бойниц. Спустя три сотни лет британцы предприняли штурм города Сен-Флорана на Корсике, где им «посчастливилось» близко познакомиться с такой башней на мысе Мартелло. Устаревший форт не получалось взять несколько дней! Его регулярно обстреливали с моря, а захватили с суши ценой неимоверных усилий и это какое-то крохотное препятствие для могучего британского флота!
Впечатленные эффективностью столь простого решения, англичане переработали генуэзский проект и на его основе создали свой вариант, получивший название «башня Мартелло». Это была трех или четырехъярусная башня с массивными стенами, способными вынести массированный огонь артиллерии того времени. Причем стены практически не имели слабых мест. Только входная дверь, она ставилась на высоте метров пяти над уровнем грунта и до которой дотягивались по приставной лестнице.
Крышу башни Мартелло сделали плоской, а по периметру уложили рельс. По нему то и перемещался лафет единственной пушки серьеёзного калибра, что обеспечивало круговой обстрел. В подвальных помещениях имелись колодец, продуктовый погреб, пороховой склад, казармы для офицеров и солдат. Башня выходила недорогой, и англичане настроили их кучу, по всем тогдашним колониям. Особенно хороши подобные башни были против условных папуасов не имеющих тяжёлого вооружения, а это как раз наш случай.