Волонтеры атомной фиесты

– Интересный пример, кэп, хотя и не бесспорный. Для эпоса Tiki действительно видна задача: подорвать идейную основу доминирующей социально-политического схемы. А теперь перейдем к кйоккенмоддингерам. Какая задача этого эпоса?

– Та же самая, — уверенно сказал штаб-капитан.

Образовалась пауза. Профессор Эйк сделал несколько глотков какао, с любопытством наблюдая за выражением лица своего относительно молодого собеседника. Потом, не торопясь, поставил чашку на стол и переспросил:

– Итак, ты утверждаешь, что эпос кроманьонских ныряльщиц кйоккенмоддингеров это артефакт, сконструированный с целью подорвать основы доминирующей системы.

– Так точно, проф.

– …Но, — продолжил Эйк, — как ты объяснишь тот факт, что модель общества условного матриархата, которая приведена у меня в книге «Эхо лунной богини», имеет реальные проекции в недавнем прошлом. Например, деревни ныряльщиц — хенйо на Чеджу?

– Понятно, проф Найджел. Ты систематизировал все старинные сказки хенйо, которые помнит наша непревзойденная Пак Ганг и ее подружки-коллеги.

– Разумеется, кэп, я не прошел мимо этой возможности. Давно известно, что сказки не возникают на пустом месте. Кроме того, о матриархате на Чеджу известно из недавних свидетельств очевидцев периода между Первой и Второй мировыми войнами.

– Вряд ли в этих свидетельствах было слово «матриархат», — заметил Корвин.

– Этого термина там не было, — согласился канадец, — но тот уклад жизни, при котором женщина — добытчица, а мужчина занят бытом и детьми, указывает на матриархат.

Корвин скептически хмыкнул и полюбопытствовал:

– А уклад жизни в моем доме тоже указывает на матриархат, проф Найджел?

– Я бы так не сказал, ведь директор верфи, все же, ты, — заметил Эйк.

– Хэх! А если бы тебе не сказали, как ты определил бы что я директор? Какие у меня статусные знаки? Ни лимузина, ни даже сраного галстука с бриллиантовой булавкой. Просто работяга. Пролетарий. Одна радость: самому не надо заниматься домашним хозяйством: хватает зарплаты нанять соседок — папуасок. Я верно обрисовал сабж?

– С внешней точки зрения верно, но неполно. Так, из описания выпал важный эпизод: позавчера утром на площади Тофол-Таун. Внешний наблюдатель подумал бы, что ты главный не только в доме, а и на всем восточном берегу с прилегающим океаном.

– Вот блин! Неужели я так выпендривался?

– Нет, ты вел себя сдержано, как Цезарь во время триумфа. За тебя выпендривались те ребята, которыми, как я понимаю, ты командовал в этой… Гм… Милицейской акции.

– Понятно, проф Найджел. Ну, а если отставить этот эпизод, как случайный?

– Если отставить этот эпизод и еще несколько сходных по смыслу эпизодов, то будет действительно сложно определить твой статус в домашнем микросоциуме. А как ты бы обрисовал этот свой статус в нескольких словах?

– Никак бы я не обрисовал. Живу я здесь, вот и все. Кстати, проф, у тебя в книге «Эхо лунной богини» сказано, что слово «матриархат» произошло из патриархата, а реально матриархата быть не может, потому что женский стиль мышления отвергает домашние статусы, и признает только функции, связанные с опытом и умениями, как-то так.

Канадский профессор изобразил на лице крайнее удивление.

– Ты настолько хорошо помнишь, что написано в этой моей книге?

– Неплохо помню. Как мне без этого, если я живу с тремя девчонками, которые, скажу напрямик, раз мы без свидетелей, верят почти каждой фразе, которая там написана?

– Гм… Для меня загадка, как ты уживаешься с Эрлкег, Лирлав и Ригдис. И я, вероятно, должен признаться, что в начале разговора слегка спровоцировал тебя на ответы.

– По ходу, не слегка, проф Найджел, а очень конкретно. Вообще-то ты мог бы просто спросить, я бы ответил. Зачем было закладывать виражи длиной в милю?

– Извини, кэп, но мне требовался твой спонтанный ответ. Это крайне существенно для проверки четырех этических постулатов Ламонта.

– Что за постулаты такие, которые надо так проверять? — поинтересовался Корвин.

– Вот они. Первый: людям следует стремиться к творческой работе и счастью. Второй: счастью не нужно моральное обоснование. Третий: ничего сверхъестественного нет. И четвертый: люди, руководствуясь интеллектом, и свободно сотрудничая друг с другом, могут построить счастливую и устойчиво-благополучную жизнь.

Корвин выразительно пожал плечами и прокомментировал:

– По-моему, первые три ни о чем, а к четвертому надо добавить: если им не мешают.

– Минутку, кэп. Встань на позицию типичного жителя Северной Америки, и ответь на вопросы: к чему надо стремиться, на чем базируется счастье, есть ли бог, и можно ли построить благополучие людей без политических партий, адвокатов и банков?

– Я понял, проф, о чем ты говоришь, но не понимаю: для кого написаны эти постулаты Ламонта? Если для этих типичных… То он зря тратил время и увеличивал энтропию.

– Они написаны для таких, как я, — ответил канадский профессор, — это даже не столько постулаты, сколько тест, философско-этическая лакмусовая бумажка.

– А-а… — штаб-капитан кивнул, — …Тогда ясно. Это твой виртуальный инструмент, как принцип Даламбера для инженера.

Найджел Эйк улыбнулся, допил чуть остывший какао и признался:

– Да. А я опять тебя спровоцировал. У меня такая скверная привычка: изучать людей, в частности, знакомых, методом провокаций. Ты не возражаешь?

– Aita pe-a, проф, если для науки, то ладно. Но ты так и не рассказал про новую книгу.

– Да, действительно. Итак, идея книги, это поиски социальных моделей в будущем, и построение проекций этих моделей на плоскость современности. Уэллс, Хаксли, Кларк, Азимов, Хайнлайн, Шекли, Саймак, и далее вперед. Меняются поколения НФ-авторов, некоторые рубежи по времени достигнуты, некоторые прогнозы фантастов сбылись, а некоторые — нет, и уже понятна генеральная линия: в обществе будущего сохраняются четыре константы: политический истеблишмент, финансы, церковь и институт брака. Человечество в фантазии о будущем может освоить термоядерный синтез, проникнуть своими космолетами в гиперпространство, поселиться на тысячах планет, но при этом простые индивиды будут все так же рождаться на помойке, и пытаться вылезти из нее, карабкаясь по грязной лестнице статусов, как предписано свыше. И почти у всех НФ-авторов такое общество отравлено разросшимися нынешними проблемами.

– А может неинтересно сочинять про общество без проблем? — предположил Корвин.

– Конечно, неинтересно и, более того, недостоверно! Пока существует человек, будут существовать и характерные для него проблемы жизненных поисков. И, разумеется, в каждую эпоху будут возникать новые проблемы из-за новых взаимодействий людей с природой! Но ипотечные кризисы в эру звездолетов, это социальное извращение.

Штаб-капитан снова был удивлен.

– Тогда, проф Найджел, какой смысл писать книгу про это унылое говно?