Волшебный пояс Жанны д’Арк
Шрифт:
– Пока, – с выражением произнесла это слово мама. – И тебе ли не знать, что это – ненадолго… у нее рак…
– И протянет она год, или два, или все десять. Современная медицина порой чудеса творит.
Кажется, это было не то чудо, которого мама желала. И Николай мысленно с ней согласился. Рядом со старухой – а в мыслях он именовал бабку именно так, пусть ничего старушечьего в ее облике и не было, – он чувствовал себя ущербным.
Недостойным.
Нет, она ничего не говорила и даже была по-своему приветлива, но ее взгляд, холодный, расчленяющий. И эти губы, которые поджимались, стоило взгляду зацепиться за Николая.
А он не глупее Валентины!
Родился вторым в паре, будто уже тогда признав первенство за сестрой.
– Валечка, – мама отложила диетический тост, намазанный диетическим же маслом, – подумай хорошенько. Ты же не допустишь, чтобы семья осталась ни с чем?
– Семья, – усмехнулась Валентина, – не останется ни с чем. Ты так говоришь, будто мы нищие.
– Нищие и есть.
– Мама, у тебя имеется своя квартира. У меня… даже у Николаши…
И в голосе Валентины проскользнули те самые снисходительные ноты, которые заставили Николая подобраться.
– Нам оставят содержание…
– То есть тебя не волнует, что Алла получит все?
– Не волнует, – спокойно сказала Валентина.
– Алла не справится с наследством.
– Или, скорее, не станет делиться, – уточнил Николай и был удостоен раздраженного взгляда. А разве он сказал неправду? Алла удушится за копейку.
Жадная. И стервозная. Ей нравилось думать, что она стоит выше прочих, вот только правда была в том, что Аллочка сама возвела себя на пьедестал.
– Николай, помолчи, – мама была раздражена. Она всегда раздражалась, когда речь заходила о сыне, словно он был виноват в том, что появился на свет.
Вот если бы третья дочь…
Амбициозная.
И умная. Красивая. Достойная продолжательница династии, которой мама могла бы гордиться… а ведь он когда-то думал, что если постарается, то мама будет гордиться и сыном.
Учился.
Не хуже Валентины и точно лучше Аллочки.
Олимпиады… награды… Ни на одно награждение не явилась… и собрания родительские игнорировала, а ведь там Николая хвалили.
Ставили в пример.
Он и поступил-то сам, без труда, тогда как Аллочку старательно устраивали, искали знакомых, обходные, окольные пути…
– Кстати, почему бы Николаю не поучаствовать в этой гонке? – Валентина, в отличие от матушки, была снисходительна. За это Николай ее ненавидел.
– Дорогая, ты сама знаешь почему, – спокойно ответила мама, возвращаясь к тосту. – Наследницей может быть лишь женщина.
– Чушь какая. И суеверия.
– Твоя бабка никогда не сделает наследником мужчину…
– А Кирилл?
Кирилла Николай тоже ненавидел.
Появился.
Прижился. И старуха, несмотря на все ее презрение к мужскому полу, с присутствием Кирилла мирится. Более того, в открытую его хвалит… а ведь на его месте мог быть и Николай.
– Кирилл – чужак, – мама произнесла это задумчиво. – Но старуха к нему привязалась… Если бы она умела любить, я бы сказала, что она его любит… только этого недостаточно. Разве что… если ты выйдешь за него замуж…
– Мама!
– Валенька, подумай сама. Старуха оставит деньги или тебе, или Алле. Алла… слишком уж старается их получить. И старуха это видит.
На памяти Николая его мать ни разу не назвала старуху матерью, будто тем самым перечеркивая сам факт родства.
– Но вот если
Алла выйдет за Кирилла… это решит проблему.– И замечательно.
– Нет, дорогая, не замечательно. Ты хочешь уйти в науку? Ладно. Но тебе ли не знать, что наука требует денег.
Книгу отложили. О науке Валентина готова была слушать.
– Ты, конечно, можешь искать деньги на стороне… эти… как там…
– Гранты.
– Именно. Но не мне тебе рассказывать, сколько таких желающих. И как зачастую гранты распределяют… все решают связи.
– Откуда ты…
Мама усмехнулась:
– Я не столь наивна и глупа, как вам кажется, дети. Всегда и везде все решали связи. Если не все, то очень и очень многое. Ты говоришь, что деньги тебе не нужны? Но деньги, дорогая, это не только обязательства, но еще и свобода. Хочешь заниматься тем, чем тебе нравится? Занимайся. Кирилл не будет против. Он к тебе хорошо относится.
– Сватаешь?
Мама пожала плечами:
– Почему нет? Не скажу, что в восторге от него, но надо отдать должное, этот мальчик умеет и работать, и зарабатывать. Старуха это в нем и ценит. Оцени и ты. Он тебе нравится, а ты ему. Из вас выйдет удачная пара.
– А любовь?
– Любовь? Чушь… Запомни, дорогая, ни одна любовь не стоит будущего. Предложи ему союз. Увидишь, Кирилл примет его. Предложи сама, пока Аллочка не успела. Она ведь тоже прекрасно все понимает. И если станет наследницей, тогда ты, Валентина, на свою науку ни копейки не получишь…
Мама умела убеждать.
И Николай осознал, что сестра всерьез задумалась над ее предложением.
Безумие! Вот так взять и… а его брак разрушили. Пришли. Решили, будто имеют полное право диктовать Николаю, с кем встречаться… и Стася, которую он любил, согласилась.
Продала.
Пожалуй, именно после того разговора Николай и понял, что должен убить сестру. И осознание этого факта его не ужаснуло.
А может, мысль об убийстве появилась и раньше? Зародилась за одним из семейных обедов, которые были в тягость. Или во время очередной Аллочкиной эскапады, когда она восторженно рассказывала о своих успехах… Истеричная дура.
И Валентина не лучше.
Говорила, что деньги ей не нужны, но оказалось… Николай пытался с ней поговорить, объяснить, что он достоин наследовать, что старуха к нему относится предвзято. И если Валентина откажется от наследства…
– Его получит Алла, – отрезала сестра, глядя с какой-то неизъяснимой жалостью. – Послушай, Николаша…
…Кто именно придумал это прозвище, снисходительное, насмешливое, которое Николай ненавидел от всей души, он не знал.
– Не обижайся только, но если выбирать между Аллой и тобой, то лучше она.
– Чем?
– Всем, – Валентина вздохнула. – Нет, ты мой брат, я тебя люблю…
Лицемерка!
– …но ты совершенно не умеешь обращаться с деньгами.
– Зато ты все умеешь!
– Николаша, не перевирай. Я умею далеко не все, но ты у нас… – Валентина осеклась, только поздно.
– Договаривай. – Тогда Николай с трудом подавил приступ ярости. – Что – я?
– Ты – абсолютно не приспособленный к реальной жизни человек. Да, ты талантлив… – это она сказала так, чтобы было ясно, что в таланте Николая она серьезно сомневается. – Но в остальном… да меня поражает твоя беспомощность! Ты даже жену свою отстоять не сумел. Николаша, ты же боишься проблем. Бежишь сразу.