Волшебный пояс Жанны д’Арк

Она раздраженно отмахнулась от Кирилла, который сунулся было, желая помочь.

– Я еще жива.

– Да уж. – Кирилл отступил. – И это меня не удивляет.

– Не хами.

– Я не хамлю, я восхищаюсь. – Он был искренен в своем раздражении, и в нем Жанне виделась та самая к старухе любовь, в которой Кирилл в жизни бы не признался. – Вас на том свете уже заждались.

– Ничего, подождут еще немного… А ты бы хоть кольцо подарил, ежели намерения серьезные.

Серые глаза слезились.

На террасе стояло кресло-качалка, легкое, из ротанга, и Алиция Виссарионовна со вздохом усаживалась в него.

– Гляди, Кирилл, я еще успею завещание переписать, – грозила она пальцем, но при этом – Жанна готова была поклясться – смеялась.

– Успеете. – Кирилл садился рядом, на низкий стул, а Жанне доставалась белая козетка.

На козетке стопкой лежали журналы, которые Жанна листала, не читая. Ее присутствие вовсе не требовалось, но было лишь частью ритуала визита. А ритуалы не стоит нарушать – так однажды сказала старуха.

Кирилл говорил о делах.

Алиция Виссарионовна не то слушала, не то дремала с открытыми глазами… и когда их время выходило, в дверях появлялась Людочка:

– Ей пора отдыхать…

– Почему они не наймут другую медсестру? – не выдержала однажды Жанна. Видеть Людочку ей было неприятно. Та больше не пыталась заговорить и вовсе делала вид, что не замечает Жанну, но само присутствие, тихое, незримое порой, заставляло вспомнить все.

– Зачем?

– А если она…

– Что? – Кирилл, похоже, Людочки не боялся. – Убьет кого-нибудь? Например, Алицию?

Смешно.

Старуха держится за жизнь, но жизнь для нее – мука, и, пожалуй, это тот случай, когда смерть станет облегчением. Ольга? Та для Людочки опасности не представляет, скорее наоборот, эти двое странно сблизились, и частенько Жанна видела их гуляющих рука об руку.

Игорек?

Он в больнице. А Николай в тюрьме. И выйдет не скоро… И остается лишь Жанна.

Кирилл.

– Ты не боишься? – Ей было немного неловко признаваться в том, что она-то как раз боится.

Немного.

– Нет. И тебе нечего. Людочка знает, что нас трогать бессмысленно. Поехали кольцо выбирать?

– Зачем?

– Для порядка и…

– Ее порадовать хочешь?

Кирилл пожал плечами: не столько порадовать, сколько одержать очередную победу. Для нее это было важно. А осталось Алиции не так долго.

До весны.

Она умерла сразу после помолвки, о которой неожиданно для Жанны напечатали в газетах. И эта внезапная короткая слава смутила. Наверное, она устроила бы скандал, но тут позвонила Ольга и сказала:

– Ушла.

А сказав, повесила трубку.

Этим вечером Кирилл пил коньяк, сидя на полу, босой и полуголый. Пил из бутылки, молча, глядя в стену, думая о своем. А Жанна не мешала. Крутила кольцо с желтым камнем и тоже думала… Мыслей было много. О родителях, которым, наверное, все-таки повезло сбежать из дому.

О старухе, сумевшей отпустить дочь.

Об Алле и Валентине… Ольге… Людочке.

Еве, которую Жанне представили, но с опаской, точно не вполне доверяя. А может, вполне не доверяя. О поясе Жанны.

И деньгах.

– У меня платья подходящего нет, – сказала Жанна, когда мысли закончились. А Кирилл пожал плечами: платье не представлялось ему проблемой.

Похороны запомнились ярким солнечным днем и голубями, которые слетелись на стоянку при кладбище. Шляпкой Ольги. И тем, как осторожно, бережно даже поддерживает ее Аркадий, а она опирается на его руку…

– Она ему давно нравилась, – Кирилл проводил пару взглядом. – Но при Алиции не смел. Знал, что уволит.

Людочка в темно-зеленом стоит у свежей могилы долго, глядит на крест.

– Она не выглядит счастливой, – заметила Жанна. – Она хотела получить деньги… а теперь все равно не выглядит счастливой.

– Она хотела получить деньги и свободу. – Кирилл к могиле не подошел, смотрел издали, и по лицу нельзя было понять, что он думает. – Деньги у нее есть. А свобода… Кто на самом деле свободен?

Ева, наряженная как кукла, бегала среди могил.

– Она?

Кирилл покачал головой:

– Она еще не знает, что такое быть наследницей империи… Думаю, корона придется ей впору.

– А пояс?

Кирилл пожал плечами и тихо сказал:

– Это просто легенда. Выдумка… а если нет, то он сам себе найдет хозяина. Хозяйку.

Катрин де Ре накрыла белым платком лицо сына.

Ее мальчик был так красив…

– Он умер, да? – Девочка не смела подойти. – Почему он умер?

– Потому что он был слишком хорош, чтобы жить здесь. – Катрин коснулась сухих глаз. – Господь решил взять его к себе, на небеса.

– И он станет ангелом?

– Да.

Катрин разучилась плакать еще тогда, когда похоронила третье свое дитя… и этот мальчик… она ведь с самого первого дня ждала… не верила в милость небес… не бывают они милосердны, если наказывают ее вновь и вновь.

За что?

За слабость?

Или за то, что не сумела спасти супруга своего?

За то, что не выступила, опровергнув те смехотворные обвинения?

Она ведь женщина, слабая женщина, сын которой умер… уснул и не проснулся. Он всегда был таким тихим, таким хрупким… и отец кричал, что она изнежила Шарля… а она просто знала, что он ненадолго заглянул в ее жизнь.

И вот теперь ушел.

На небеса.

– Тогда я буду молиться ему, – сказала девочка.

Жанна. Ее зовут Жанна. И она – дитя Жиля… незаконное, нежеланное Катрин. И в душе вспыхнул гнев: почему эта девка живет, а Шарль…