Волшебный шкаф

— Ленинград, — проговорил Вова. Для Лавли его слова были как удар грома. Она вся встрепенулась. Кажется, это название ей было знакомо, может, просто в книжке оно было чуть-чуть другое, но общая суть сохранялась. Город-ловушка для людей и Дорога Жизни все-таки существовали.

— Нет, но, — не унималась Лавелина. — Подожди. Но ведь это же не может быть правдой, — на глазах у нее уже сверкали слезы отчаяния. Она отказывалась в это верить. — Это не может быть правдой. Они ведь были чудовищами! Они не могли существовать! — теперь она уже чуть ли не кричала. — Это ведь ужасные злодеи, то есть в книге они представлялись, определенно, только злом… Мне нравилась эта книга, я переживала за героев. Там было много героев, и у всех у них тяжелые истории. Разве такие придумаешь?.. Столько людей умирали и страдали, они пересекались друг с другом, и расставались… И вообще, — Лавли на некоторое время остановилась. У нее уже болела голова от эмоций, било в виске. — А ведь они не могли быть людьми. Как же назывались эти… такие большие и бронированные, которые огнем…

— Бронированные… Может, танки?

— Танки, — задумчиво сказала она. — Кажется, танки… Они были тоже демонами. И людям приходилось бороться без всего с этими демонами. Представляешь, все равно, что рыцари боролись с драконами. Как же ты теперь говоришь, что боролся с ними, и что они были людьми? Это ведь выдуманная история! Они же по детям стреляли, проверяя меткость, — произнесла она совсем тихо с опустевшим от ужаса лицом. — А ты говоришь, что участвовал в этой войне…

Она медленно встала, сказала, что пойдет спать. У нее уже не было сил, слезы сами лились, она не рыдала, нет, на рыдание у нее не было сил. То, что она читала когда-то в детстве и считала самой страшной сказкой в мире, оказалось правдой. Она еще тогда рыдала над этой книгой, и утешала себя лишь тем, что все это выдумка, что этих людей никогда не существовало на белом свете… что никто никого не жег в печах, а подростков никогда не бросали с высоты в старую шахту, где они должны были умереть от перелома костей, без еды и воды. Она утешала себя лишь тем, что всего этого не было на свете, просто у кого-то слишком богатая и, может, больная фантазия. Но это оказалось правдой. Там не было ужасных демонов, а были люди. Но как же, как же люди могли быть такими? Как люди могли убивать себе подобных, детей, женщин? Как? Они не считали их себе ровней. Почему? А даже, если бы это и, правда, так было, неужели нужна такая жестокость? Зачем? Для чего это все было? Неужели только ради власти можно перестать быть человеком? Или какие еще цели они преследовали?

Она легла в свою кровать и долго лежала без сна. Все это время Искорка была рядом, она молчала, ей нечего было сказать, нечем было утешить девушку. Кажется, она сама страдала от каждого слова Лавли, и так же вздрагивала от слов Вовы. Но она молчала, не смела сказать ни слова. Это пугало ее. Потом, наконец, Лавелина заснула. И странный сон ей приснился после этого.

Детская площадка. Карусельки, качельки... И яркий такой день, солнечный. И в этом сне она увидела маленькую Аврору. Вот она, живая, здоровая. Она улыбается своей детской искренней улыбкой, потому что иначе дети и не могут улыбаться. И она смеется, бегает по всей площадке, с горки скатится, на качелях посидит. И почему-то Лавли вдруг забыла все печали и тревоги. Ей хорошо. Ей хорошо даже больше, чем наяву. Она и не думает, что это сон, и что дочь ее давно не жива, ей просто хорошо. Она бегает с ней. И во сне, почему-то, рядом с Авророй Женька. И зачем он появился здесь? Он ведь никогда не дружил с Авророй, даже с Лавелиной он не общался. Но Лавли это как будто не волнует, во сне у нее совершенно другое мнение. Это когда почему-то человек создает себе во сне такую ситуацию, которую он считает совершенно правильной. И вопросы возникают совершенно другие. У Лавли единственный вопрос был, где ее малютка оставила свои ботиночки? Почему она бегает босиком? А Аврора смеется, она убегает от Женьки. Они играют в догонялки. Вот они там, вот здесь, играют друг с другом, как дети. А Женька здесь и правда как ребенок. Ему лет двенадцать. Про Аврору и не нужно говорить.

Тут посреди сна Лавелина начала плакать. Она плакала не страдальческими слезами, ее слезы такие теплые и радостные, но в то же время и страшные. Страшные в том смысле, что подсознательно она понимает, что это ложь, но видит такие прекрасные картины, которые не хочется разрушать.

Вот Женька с Авророй стали крутиться на карусели, Лавли прыгнула за ними. И тут как бы она понимает, что это не Женька, а Джек, то есть образ ее брата медленно перетекает в этот образ. И Лавли во сне этого не замечает. Просто теперь перед ней Джек. И все. Они катаются на карусельках. И тут, бац, Лавли не удерживается и отлетает. Ей не больно. Но она не видит Аврору и Джека. Она пугается, оборачивается во все стороны, крутится, бегает, но нигде не видит свою малютку. Ей страшно, она чувствует беду.

Тут она видит ее. Подбегает, обнимает, целует. Сзади какой-то силуэт. Она могла бы предположить, что это Джек, но это не он. Это уже другой образ. Это Стоун. Он вдруг прицеливается и стреляет. О ужас! Он попадает. Но попадает не в нее. Он попал в Аврору. Девочка испуганно смотрит на свою грудь. На цветочно-желтом платье появляется кровь. «Нужен доктор! Скорее!» — решает она и бежит с малюткой поскорее в больницу. Она прижимает Аврору к себе, главное теперь — ее не отпустить. Она понимает, что Стоун где-то там позади, преследует их. Вот люди у больницы. Такая большая толпа, она пытается протиснуться сквозь толпу, на нее давят, а кровь все хлыщет. Сама Лавли оказывается в крови. А у толпы все нет конца. Она пробирается и пробирается. Тут понимает, что Стоун опять стреляет. Причем на этот раз, он не попадает ни в Лавли, ни в Аврору. Он попадает в людей на улице. И те умирают на ее глазах, все в крови. Они тянут руки к Лавли, еще умирая, они пытаются утащить за собой Аврору. Уже везде она видит красную кровь, она бежит, вся пачкается, чувствует эти руки смерти умирающих, которые пытаются утащить с собой ее малютку.

И все красное! И все такое грязное! И кровь везде, и смерть, и кто-то утаскивает с собой Аврору. Она пытается найти ее, но не может. Внезапно кто-то дотрагивается до ее плеча. Она знает, что это руки зла. В руках у нее оказывается меч, или что-то острое. Она быстро поражает зло. Но это не оно. Это Аврора. Она падает. Лавли видит Джека в крови, мертвого.

Такого ужаса она никогда не испытывала. Она закричала, проснулась и продолжала кричать. На ее крик вскоре прибежали все. Ее пытались успокоить, а Лавли даже не понимала, кто перед ней.

— Что произошло? — это была Аделька. Она была ближе всех к ней. Женька тоже был рядом. Потом вбежал Джек. А она, наконец, перестала кричать. У нее не хватало воздуха, волосы были спутаны, а лицо красное.

— Это ужасно! — вскричала она и спрыгнула с кровати. — Я не могу даже сказать, насколько. Я… я… Это все это дурацкое место! Это вы все! Ненавижу! Ненавижу!

— Лавелина, — внезапно услышала она тоненький голосок Искорки.

— Ты! Была рядом со мной, — вскричала она со всей своей агрессией. — Я тебя чувствовала. Это ты виновата! — вскричала она.

— Я? — дрожащим голоском произнесла Искорка.

— Лавли, — кто-то пытался ее остановить, но было поздно.

— А кто же еще? — продолжала она. — Это ты на меня навела этот кошмар, ты! Ты его видела, ты была со мной там. Я знаю это. И во всем этом ты тоже виновата. Какая ты звезда, если не можешь исполнить одно мое единственное желание? Ты паршивая звезда. Ты ведь должна знать будущее, да? Но почему ты его не знаешь? Почему ты мне не говоришь, как ее найти! А? Это все здесь нарочно подстроено, я не знаю зачем, может, чтобы поиздеваться надо мной. Или ты можешь воскресить ее, но не хочешь? А? Может быть, ты считаешь, что это Аврора не достойна жить или это все из-за меня, потому что ради меня ты не желаешь постараться?

— Лавли, — прошептала Искорка. Звездочка дрожала. Лавли пытались увести от нее, но она все равно бесилась. Тогда Искорка произнесла:

— Раз ты так думаешь, тогда я… Простите меня… Прощайте.

Звезда вдруг метнулась и вылетела прочь. Лавли все еще тяжело дышала.

— Ты что, из дурки сбежала или бухая, что ли? — сказал Женька.

— Я… я не со зла, — проговорила, заикаясь, Лавли и села на пол.

— А, по-моему, как раз наоборот, — пробурчал Женька. — Совсем рехнулась!

— Но это она навела на меня этот сон, — прошептала Лавли. — Я не знаю, как, но я знаю, что это она. Я не видела сны уже два года! И вот только уснула рядом с ней, как вот такой бред…

— Ты не могла видеть сны? — переполошился Джек. — Только с Искоркой увидела?

— Лучше бы не видела. Мне снились ужасные сны, ужасные. Там была Аврора. И она умирала! То есть, она умерла. И это я во сне ее убила. Так оно и есть. Я не оберегла ее, не смогла помочь. И теперь беспомощна. А сначала было все так прекрасно. Она играла на детской площадке…

— Возле Земского парка? — переспросил Женька. — Она туда же все время просилась.

— Да… откуда… откуда ты знаешь? Я думала, ты не интересовался нашей жизнью, — сказала Лавли.

— Я провидец! — вскрикнул Женька. Он разозлился от слов сестры, но Лавли это как будто не заметила. Женька стал ходить по комнате взад-вперед.

— Я ужасный человек. На себя мне уже давно наплевать. Но почему должна страдать Аврора? Дети не должны страдать из-за ошибок родителей.

— Согласен, — сухо ответил Женька, Лавли подняла на него свои большие зеленые глаза. Женька все еще продолжал свою ходьбу. — А знаешь, что? — резко сказал он. — А ты помнишь, чем ты там занималась в своей лавке? Что ты там продавала?