Вопреки терзаниям

Еще Алмаз обнаружил наброски с лицами каждого из нас по отдельности, с моим лицом тоже. И тогда он попросту потерял над собой контроль. При рассказе он не вдавался в подробности, но я понял, что наш разговор за несколько часов до этого послужил тем самым толчком. И пусть Алмаза поглотила обида, когда его мечты были растоптаны в одночасье, в тот момент это казалось такой мелочью в сравнении с явными отклонениями у Андреа.

На этой почве и возник спор. Алмаз защищал меня, защищал и Серегу с Гришей, убеждая Андреа, что тот просто сошел с ума, раз так плохо относится к своим близким друзьям. На что парень просто расхохотался Алмазу в лицо, назвав его моей подстилкой .

Это слово Алмаз выговорил с трудом, его дважды передернуло, по-видимому, от воспоминаний того, что происходило дальше. Но раскрывать детали он не стал. Уверен, Андреа на этом не остановился, наверняка нападал словесно, давил, оскорблял, найдя идеальную мишень, какой сам был все эти годы для нас. И в определенный момент терпение Алмаза, такого спокойного, доброго и искреннего парня, дало трещину.

Я все никак не мог понять, почему он не сбежал сразу, как не почувствовал, что до добра этот разговор не доведет. Он был настолько озлоблен, что даже не подумал о причастности Андреа к исчезновению Маши. По его словам, это было похоже на некое помутнение, будто тело перестало подчиняться разуму. У него и мысли не возникло, что Андреа посмеет причинить ему вред умышленно.

Это и стало его ошибкой.

В отличие от кого-либо из нас, Алмаз не был обучен навыкам борьбы и, даже обладая быстрой реакцией, не смог бы отразить удар. А распознать по лицу Андреа надвигающуюся угрозу тем более.

Андреа назвал нас зажравшимися ничтожествами, которые мнят себя Богами, хотя сами ни черта не добились. Не дословно, конечно, но суть примерно та же. Он пытался донести до Алмаза, что из всей нашей компании только они с Лешкой были добрыми и светлыми людьми, и в итоге именно их постигло несчастье. А мы продолжаем жить как ни в чем не бывало, развлекаемся дальше, не испытывая угрызений совести и не мучаясь чувством вины. У нас попросту нет сердца. Мы, видишь ли, блатные мажоры, которые используют людей, вытирают о них ноги, как о потертый и грязный коврик, и бросают их на произвол судьбы.

По убеждению Андреа, мы должны были оказать ему поддержку, когда он потерпел крах за границей. Но ведь он ничего тогда толком не объяснил! Как бы мы поняли, в чем конкретно ему требуется помощь, если он намеренно избегал этой темы? А наседать на него никто бы не стал.

Помню, в какой необузданной ярости пребывал Серега после того, как я поведал ему о последних воспоминаниях Алмаза. Также не забуду замешательство на лице Гриши, его бегающий и растерянный взгляд. Он словно бы и не ожидал очередного удара от Андреа. Действительно надеялся, что друг , несмотря ни на что, простил нам глупые, далеко не безобидные приколы в школьные годы? Или забыл, как часто мы унижали его на публику, тем самым выставляя себя в лучшем свете?

Разве мог он стереть из памяти, как однажды Серега и ребята постарше поджидали его у крыльца школы, чтобы устроить очередной, лишь на первый взгляд кажущийся шутливым, розыгрыш? Тогда Андреа пришлось выбираться на улицу из окна на первом этаже, рискуя себе что-нибудь повредить, но и там его ждала засада.

Я уже смутно припоминал те дни, даже годы в институте казались давно забытым сном, мало похожим на реальность. Но я точно уверен, что Андреа запомнил каждый миг, когда мы причиняли ему боль. И с каждым прожитым днем, месяцем и годом лишь взращивал в себе обиду, злобу, ненависть, пока эти чувства окончательно не поглотили остатки его человечности.

Глава 4

Наша вчерашняя вылазка в клуб вышла спонтанной, поэтому мотоцикл остался на парковке «Colpo». Пришлось снова просить Серегу закинуть меня на работу, я уже заранее готовился к получасовым нотациям в дороге. Старался не так часто напрягать его просьбами, прекрасно понимая, что нет никакого удовольствия в долгой поездке за черту города, однако, как верный друг, Серега никогда не отказывал. Ворчал, что мне давно пора купить новый автомобиль, но покорно соглашался приехать.

Я же все кивал на мотоцикл, выставляя его идеальной заменой автомобиля, хотя с наступлением зимы единственный аргумент потеряет смысл. Я планировал приобрести машину в ближайшее время, но отчего-то откладывал принятие, казалось бы, такого простого решения на долгий срок.

Свою малышку «Ауди» я по глупости разбил в серьезной аварии. Как сказал отец Сереги: мне стоило бы радоваться, что сам отделался легким испугом. Пассажиры второй машины, участвующей в ДТП, долгое время не могли оправиться от полученных травм. К слову, вина всецело лежала на плечах водителя отечественного транспорта, но тачку мне это все равно не вернет.

Когда придется выбирать марку нового автомобиля, я наверняка впаду в ступор. Лишь уверен в том, что на этот раз осмелюсь изменить своим вкусам. Марка «Ауди» мне слегка наскучила, но вопрос, как долго я буду привыкать к новизне, оставался открытым.

Серега предлагал взять «Порш», я даже задумался над его предложением, пока отец не убедил меня в ненадежности автомобиля с технической точки зрения. Да и о кроссовере речи быть не могло — я мучительно долго привыкал к габаритам своей первой «Ауди», которая казалась мне сродни автобусу. Столько нервов потерял, пока пытался идеально припарковаться.

Отец не устает подшучивать на тему аварии, несмотря на то что в первое время почти не заговаривал на эту тему. Я видел, как сильно ситуация с ДТП заставила его поволноваться. Неудивительно: отголоски несчастного случая с мамой все еще терзали наши сердца. Случись что со мной, он будет винить себя до конца жизни, что не смог уберечь единственного сына от трагедии.

Перед отъездом я критически осмотрел гостиную в надежде, что не осталось никаких следов ночной тусовки. Голова кружилась от недостатка сна, но я упорно продолжал наводить порядок, даже когда был готов лишиться чувств. Бардак меня приводил в бешенство.

При свете дня я заметил на голове Бени праздничный колпак. Несмотря на подавленное состояние, губы сами растянулись в грустной улыбке. Парни на ходу придумали повод завалиться ко мне, сетуя на то, что мы не отпраздновали день рождения Бени. Я не стал переубеждать друзей — с их приходом в доме становилось не так тоскливо.

Пес поглядывал на меня остекленевшими глазами, пока я аккуратно снимал колпак. Он его даже не чувствовал? Поразительно.

Я не раз замечал, что с отъездом Алмаза Бени стал более отстраненным, почти не веселился и чаще всего лежал в углу, не подавая признаков жизни. В первые дни он и от пищи отказывался. Никогда бы не подумал, что пес будет скучать по Алмазу так же сильно, как и я. Бени всегда любил его больше, чем меня, поэтому вряд ли оправится так скоро.

А я когда-нибудь смогу оправиться? Или эта дыра в груди никогда не затянется?

Возле лап Бени я обнаружил еще одну бутылку пива: открытую, но не допитую до конца. Невольно усмехнулся, предположив, что она предназначалась как раз для именинника. Судя по тому, с какой злобой он оскалился, когда я протянул ладонь к бутылке, мои предположения оказались верны.

— Прости, мой родной, понимаю. — Я погладил его по шее и легонько щелкнул по уху. — Но давай ты выпьешь после того, как мы прогуляемся, договорились?