Воробьиная сила

Я направил магию на портьеру дверного проёма и применил сканирующие чары. Затем достал из кармана небольшой кристаллик алмаза и сплёл две стационарные магические структуры. Одна из них заглушала звуки, а вторая — создавала иллюзию, повторяющую перекрывающую вход ткань и захватывающую около половины ярда дополнительного пространства. Положив алмаз на пол, я кивнул своим спутникам, осознавая, что они ничего не увидят, решительно отвёл портьеру в сторону и шагнул внутрь. Раздался громкий звон нашитых на ткань колокольчиков, но никто из сидящих в комнате не встревожился — акустический барьер и чары иллюзии работали надёжно. Быстро проскользнув внутрь и освободив проём и дождавшись, пока зайдут мои спутники, я осмотрелся. И от увиденного мои руки сжались в кулаки, больно впиваясь ногтями в ладони.

Пространство этого просторного зала освещали несколько магических светильников, давая мягкий тёплый свет. Дальний угол отгораживала решётка, собранная из довольно тонких жердей, выглядевших несерьёзными, если бы я не знал, насколько крепка древесина, из которой они состоят. За решёткой находилось одиннадцать девушек, от молоденьких, почти что девчонок, до взрослых и зрелых. В мире Итшес редко можно было встретить дурнушек, но все пленницы являлись настоящими красавицами. Некоторые из них лежали на набитых соломой тюфяках, забывшись тревожным сном, некоторые сидели, уставившись в пространство, а некоторые стояли возле решётки, наблюдая за происходящим в зале. И у каждой из них на шее был тонкий ошейник, сделанный из какого-то чёрного металла. Внутри каждого из ошейников я заметил сложную магическую структуру — они не были кустарными поделками, а являлись работой искусного артефактора. Этого умельца мне очень сильно захотелось найти, чтобы хорошенько с ним поболтать. И вовсе не на профессиональные темы.

Возле стены под одним из светильников находился стол, за которым расселись работорговцы и играли в карты. Пусть воображение рисовало настоящие воплощения зла с лицами, обезображенными пороками и преступным образом жизни, в реальности они выглядели самыми обычными людьми. И если бы я не знал, кто они и чем занимаются, счёл бы их даже симпатичными. Один из работорговцев являлся женщиной. Молодой, пусть о возрасте жителей Итшес судить было трудно, и даже привлекательной. И на её красивом лице с высокими скулами и тонкими чётко очерченными губами было написано раздражение.

Направлено оно было на ещё одного члена их компании. Тот стоял со спущенными штанами возле большого деревянного ящика и совершал бёдрами ритмичные движения. Его руки удерживали женские щиколотки так крепко, что кожа вокруг пальцев побелела. Обладательница этих ног, женщина, которую он насиловал, лежала на ящике, крепко прикусив губу, и магические светильники высвечивали дорожки слёз, стекающих с её глаз. Она была очень красива: тёмно-каштановые волосы, казавшиеся почти чёрными, округлое лицо с изящными чертами и чуть вздёрнутым носиком, светлые большие глаза, обрамлённые пушистыми ресницами. На ней почти не было одежды, ну а та, что осталась, не давала простора воображению, демонстрируя прекрасную фигуру с гладкой кожей и с рельефными мускулами, длинные стройные ноги и не очень большую округлую грудь идеальной формы. На шее у женщины тоже имелся ошейник, на этот раз из светлого, почти белого металла. И внутренняя структура была столь сложна, что ошейники остальных рабынь на его фоне выглядели примитивными.

Во снах мы с Кенирой разыгрывали сцены, среди которых встречались сценарии насилия и принуждения. Но, в отличие от весёлых ролевых игр, настоящее изнасилование, которое я теперь перед собой наблюдал, ничуть не возбуждало, наоборот, вызывало только тошноту и желание предать насильника наиболее мучительной смерти.

И пусть благодаря разведке Хартана я представлял, чего можно ожидать, пусть знал и об ошейниках, и о рабовладельцах, глаза мои застлала кровавая пелена ярости. Я ощущал, что Кенира испытывает те же эмоции, наши чувства переплетались и резонировали, усиливая друг друга. И чтобы сохранить возможность ясно мыслить, я активировал форсированный режим мозга.

Не став терять времени, я быстро подошёл к загону с рабынями. Встав неподалёку от клетки, я принялся анализировать магию их ошейников. Благодаря Хартану я уже имел грубое представление об использованных структурах, а сейчас лишь восполнял недостающие детали. Очень помогало то, что все ошейники были одинаковыми, и, разглядывая их с разных сторон, я мог справиться с задачей намного лучше и быстрее. К счастью, отрешённость форсированного режима позволяла не принимать близко к сердцу вид двоих девочек возраста Хартана, наблюдающих за происходящим, крепко вцепившись в решётку. Они были чем-то похожи как друг на друга, так и на жертву в зале — вероятно, являлись родственницами.

Каждый ошейник имел несколько резервных контуров и предохранителей для защиты от вмешательства. Любая попытка снять приводила сначала к импульсу невыносимой боли, проходящему через позвоночный столб жертвы, а при дальнейшем вмешательстве — к болевому шоку и смерти. Чары, используемые для создания, имели много общего с Уздой и Поводком, пусть команды контролёра приводили в действие ошейник, а не воздействовали на разум контролируемого. И, хуже всего, тут имелась обратная связь, так что обладатель печати мгновенно узнавал о происходящих изменениях и о попытках воздействия или вмешательства. Питался ошейник от собственной магии жертвы, собирая элир и наполняя небольшой накопитель. Любые попытки контролировать магию, чтобы лишить ошейник энергии, тут же вызывали резкую сильную боль. То же самое происходило при механических воздействиях, вплоть до убийства раба при нарушении целостности этого омерзительного артефакта.

Полностью разобравшись со внутренней структурой, я решил воздействовать на контур, отвечающий за приведение наказаний в исполнение. Полностью отключать его было нельзя, но, закоротив цепь вне системы контроля целостности, я мог изменить направление импульса, выводя его наружу ошейника. Жертва при этом всё равно испытала бы неприятные ощущения, но не слишком серьёзные, что-то на уровне касания к чашке горячего чая. Таким образом, даже если работорговец захочет наказать раба, вместо подозрительного спокойствия он увидит хоть какую-то реакцию.

Я сосредоточился на обезвреживании ошейников, сплетая магические потоки и одновременно управляя Таагом. Голем выпустил два длинных отладочных усика и протянул их в клетку. К счастью, рабский загон был довольно тесным, так что у него получалось дотянуться до большей части ошейников. Мы быстро распределили обязанности, пока он занимался ближними рабынями, я взламывал ошейники дальних. И пусть предстояла длинная и кропотливая работа, она состояла из однотипных операций, так что волей-неволей я слушал разговор работорговцев и слышал звуки творящейся мерзости.

— Повышаю до жёлтой! — сказала женщина-работорговец. — И Ганур, давай уже заканчивай!

— Это был честный выигрыш! — огрызнулся насильник. — Эй ты, давай, шевелись! А то позову на помощь одну из твоих милых дочурок!

— Товар портить запрещаю! — опасно тихим голосом сказала женщина.

— Но Барла! — возмутился насильник.

— Что ты сказал?

— Босс! — поправился насильник. — Нам же только надо, чтобы они были девственницами. А есть способы…

— Ещё раз, — прошипела предводительница. — Девственницы ценятся дороже! Товар не портить! У нас репутация. И если у кого-то чешется в штанах, то я это оторву и запихну ему же в жопу!

— Эта уже рожала, — заметил один из работорговцев, — но даже с ней ты развлекаться запретила. Поддерживаю ставку!

— Вам только позволь, — проворчала Барла, — сразу начнёте совать свои стручки куда ни попадя! Вот ты, Даглир, даже на меня пялишься. Думаешь, не вижу?

— Ну, тебе, босс, я бы с радостью засадил, — согласился Даглир. — Только ты прости, но немного боязно. Я бы лучше с рабынями. Эй, Штараг, а ты чего такой мрачный? Ходить будешь?

— Поддерживаю. То есть ставку поддерживаю, а не всё остальное. А молчу, потому что мне всё сильно не нравится!