Воровка. Ты не убежишь

— Ты зачем пришла? Приставать? — мать выгибает идеальную бровь.

— Поговорить. Ты знаешь, что твой муж собирается выдать меня замуж? — я складываю руки на груди и впиваюсь взглядом в холодное лицо родительницы.

— Знаю, — мать ведёт плечом и едва заметно морщится. — Мы с ним обсуждали этот вопрос.

— И? — я вскидываю правую бровь и немного склоняю голову к плечу. — У тебя никаких возражений на этот счёт?

7

— Нет, конечно. Тебе давно пора начать отношения. Твоя влюблённость в Олега переходит все границы. Тебе стоит понять, что у вас нет будущего.

— Кстати, об Олеге, мама. Ты действительно веришь в то, что я всё это выдумываю? Ты веришь не мне, а чужому ребёнку? — устало интересуюсь я.

— Я слишком разбаловала тебя, Аврора. И я знаю, что ты ревнуешь меня, отсюда все твои выходки.

— Ясно, — горько усмехаюсь и отворачиваюсь. — Игорь дал мне пощёчину.

— Значит, было за что. Игорь и так долго терпел твоё поведение. Видимо, терпение иссякло, Аврора. Как и моё, — добавляет чуть тише. — Я не понимаю, чем заслуживаю твоё отношение ко мне. Я всегда старалась дать тебе всё самое лучшее. Единственное, о чём я тебя просила — хорошо себя вести в новой семье. Твоя адаптация прошла просто отвратительно. За неделю ты настроила против себя всю семью.

— Они меня не приняли, — повторяю в сотый раз.

— Меня ведь приняли, — мама ведёт плечом. — Лиза приняла меня как родную мать. И знаешь, Аврора, скорбно, что чужая дочь относится ко мне лучше собственной. Психолог говорила мне, что у тебя пройдёт период отрицания. И ты переживёшь уход отца, но с каждым днём всё становится хуже.

— Закроем тему, — говорю с раздражением, чувствуя, как ярость начинает клокотать в груди.

Мне страшно сильно хочется что-то разбить. Швырнуть со всей силы в стену, увидеть, как ледяная надменность сходит с лица матери. Но я привыкла давить в себе эмоции. Делать вид, что всё хорошо.

— Снова сбегаешь, когда я тебе указываю на твои недостатки? Кто тебе ещё скажет о них, как не твоя мать? Я знаю тебя лучше всех. Я воспитывала тебя.

— И тебе плевать на то, что меня выдают замуж?

— Игорь не найдёт тебе плохого человека. Я попросила его найти подходящего молодого человека.

— Пятидесяти лет? — вставляю шпильку.

— Твой сарказм лишь показывает твою неблагодарность, Аврора, — женщина качает головой. — Мальчик твоего возраста. Из хорошей семьи. Так что умерь свой пыл и будь благодарна Игорю.

— Я не выйду замуж.

— Так ты благодаришь человека, который кормил и одевал тебя? Который тратил деньги на твоё обучение? — мать поднимается из-за туалетного столика и подходит ко мне. — Когда ты успела стать такой неблагодарной? Где моя солнечная и улыбчивая девочка? — качает головой.

Чем приводит меня в бешенство.

— Там же, где закончился твой брак с папой. Там же, где ты притащила меня в этот дом.

— Мой брак с твоим отцом тебя не касается.

— Я пойду. И передай Игорю, чтобы не звал завтра жениха на смотрины. Я не согласна.

— Тогда твоя учёба в университете не будет оплачена, — переходит к шантажу мать.

Я только веду плечом и направляюсь к двери. Но мать нагоняет, с силой хватая за запястья.

— Послушай меня, дрянь такая, — шипит, как в детстве, когда на улице при прохожих не могла избить меня, — я сказала тебе, что ты выйдешь замуж. И не нужно устраивать этот цирк здесь. Это решение даже не обсуждается. Завтра ты будешь сидеть за столом, как миленькая, и улыбаться своему жениху.

— Нет! — выплёвываю в лицо матери.

Вторая за день пощечина обжигает другую щёку, заставляя меня потеряться во времени и пространстве.

— Да, дрянь мелкая, — хватка на запястье становится болезненной. — Ты услышала меня?

Я не могу открыть рот, чтобы вымолвить хоть слово. Потому что я начну рыдать. Горестно и громко. От обиды и душевной боли.

— А теперь пошла вон в свою комнату. И до завтрашнего утра не смей выходить. На приём ты не поедешь. Ты наказана. Услышала меня?

Я киваю. Мать выпускает мою руку из крепкой хватки и позволяет мне выйти из ее комнаты. С трудом сдерживая слёзы, спешу вниз, в свою комнату. Едва только спускаюсь по лестнице и заворачиваю под неё, сразу же оказываюсь припечатанной к стене, а моё многострадальное и пылающее от ударов лицо сжимается сильными пальцами.

— Замуж решила выскочить, холера? — шипит мне в лицо взбешённый Олег, обдавая меня запахом горячительных напитков.

— Олег, — выдыхаю устало, не сумев сдержать слёзы, которые всё же хлынули из глаз, — пусти меня. Пожалуйста. Только не ты, на сегодня мне хватит.

Я ожидаю очередных колких насмешек, жесткого напора, направленного на то, чтобы сломить моё сопротивление. Но, к моему безграничному удивлению, Олег спрашивает сорванным голосом:

— Ты что… плачешь?

И поднимает руку, чтобы пальцами стереть слёзы со щёк и с неверием уставиться на них.

— Ну… Не плачь, — начинает бормотать, пытаясь заглянуть мне в глаза.

— Отпусти меня, Олег. Я хочу к себе.

И совсем не ожидаю того, что парень послушается. Впервые за три года, что я провела здесь, он позволил мне уйти, молча наблюдая за тем, как я закрываюсь в собственной комнате. Я прошла к шкафу-купе и уставилась на своё отражение. На обеих щеках алеют красные пятна. От руки Игоря остался чёткий отпечаток пальцев. От ногтей матери — глубокие царапины, кровь на которых уже успела подсохнуть.

— Так больше продолжаться не может, — шепчу себе тихо под нос, зло стирая слёзы.

8

Я не плакала больше четырёх лет. С того момента, как в последний раз видела отца, который с чемоданом уходил по коридору аэропорта на посадку. Первые слёзы за четыре года. И больше я себе такой слабости не позволю.

Ничто не держит меня здесь, в этом доме. Я уйду. В ближайшие дни найду деньги и уйду. Пусть моя мечта об академии искусств, обучение в которой Игорь оплачивать не станет, накрылась медным тазом, мои результаты экзаменов открывают двери в любой университет страны на бюджет. И сейчас самое время подать документы.

Я судорожно открываю свой ноутбук, чудом не оторвав крышку, которая и так едва держится. И подаю онлайн заявления в пять вузов на пять направлений. Я действую на эмоциях, особо не вдумываясь, куда подаю документы. Всё, чего я сейчас хочу — сбежать из дома. Поселиться в общежитии, в другом городе, где меня не достанет моя семейка.

Измотанная от слёз и переживаний, сама не замечаю, как засыпаю за столом. Просыпаюсь из-за того, что слышу, как громко хлопает дверь машины во дворе. Выглядываю в окно и вижу Игоря Арсентьевича, который раздражённо разговаривает с кем-то по телефону. Спрятавшись за занавеской, наблюдаю за отчимом. И лишь когда машина уезжает со двора особняка, я выхожу из комнаты и иду на кухню.