Ворожей Горин – Посмертный вестник

— Ладно, — протянул я в конце разборки свою руку священнику, — на этот раз прощаю вам грехи ваши. Но помнить ваше «добро» все же буду.

— Помнить такое даже полезно, — ответил на мое рукопожатие священник, — а постоянно припоминать не советую.

Вот как он это делает? Я еще толком не воспользовался сложившейся в мою пользу ситуацией, а он уже раскусил меня и знал наперед, как я собираюсь им манипулировать. Профессионал, как ни крути. Одной этой фразой он дал мне понять, что согласен быть со мной несколько откровеннее, чем раньше, но и сесть себе или Совету на шею не позволит. Каждый сверчок знай свой шесток, иными словами. Ну и хрен с тобой, золотая рыбка, без вас как-нибудь докумекаю, что в этом мире к чему. Лишь бы с сестрой ничего плохого не случилось. Как ни посмотри, а они мне сейчас были нужнее, чем я им. Совет мою семью прикрывает, причем для меня эта услуга абсолютно бесплатна. Пока.

— Ты, кстати, на вопрос не ответил мне, — упрекнул я своего (надеюсь) друга.

— На какой?

— Почему Марта послушала Геворга и решила нам помочь? Для того чтобы найти вышедшего из-под контроля собрата, мы с тобой им не нужны — это факт. Тогда зачем Курии весь этот гемор?

— Тут как раз все просто, — улыбнулся священник. — Чтобы понимать мотивы той или иной силы в мире Ночи, нужен опыт.

— Поделишься или будешь и дальше хвастаться, какой ты у нас опытный и сколько собак съел на пару с Алисой?

Укол мой священник прекрасно понял и даже изобразил на лице некое подобие смущения. Однако эта эмоция ввиду отсутствия обсуждаемой нами персоны показалась мне наигранной. Да, в присутствии Алисы отец Евгений действительно стушевался, но сейчас, когда ее вурдалачьего влияния уже не было, он мог позволить себе показывать только те эмоции, которые были ему выгодны.

— Курия в целом и Марта в частности, — начал объяснять священник, — сейчас не в том положении, чтобы вступать с Советом в открытое противостояние. Ворожеи поднимают голову и при определенных раскладах могут стать доминирующей силой в мире Ночи. Опять же, никто не знает, как на всю эту историю смотрят ведьмовские ковены и братство ведьмаков. Я уже молчу о более серьезных сущностях мира Ночи, коих, поверь, немало. Так вот, представь себе ситуацию, при которой мы опростоволосились, а Курия получает в руки карт-бланш — может предъявить Совету за упокоенных нами упырей. Смогут ли они, по-твоему, воспользоваться этим шансом?

— Эээ… нет? — неуверенно предположил я.

— Нет, ворожей, не смогут. Поскольку слабы сейчас, как никогда. Так уж вышло, что за последние годы сильно поприжали их ведьмы с ведьмаками. Здорово поприжали. Но и признавать это Курия не желает. Нажми она на Совет и получи после этого жесткий отпор (а так, скорее всего, и будет), для остальных обитателей мира Ночи это будет означать окончательное признание их слабости. Считай, сигнал к действию. Тут же активизируются ведьмы со своими давними претензиями к Курии и начнется новая междоусобная война. Это не нужно ни нам, ни вурдалакам. Могут пострадать люди, Григорий, очень много людей, понимаешь? — я кивнул, хотя ни о каких войнах между вампирами и ведьмами, разумеется, слыхом не слыхивал. — Так вот, — продолжил священник, — то, что ты видел у Геворга, это их хорошая мина при плохой игре. Они должны как-то показывать свою силу, но при этом, если и победят в нашей с ними стычке, воспользоваться этой победой не смогут, чем покажут всем вокруг свою слабость.

— Пиррова победа, — вспомнил я необходимый термин.

— Не совсем, — ответил священник, — но близко к этому. Вот и получается, что им выгоднее помочь нам найти и упокоить собственных распоясавшихся вурдалаков и сделать это (хотя бы де-юре) в честной и конкурентной борьбе с нами. Я тебе больше скажу, они, скорее всего, даже стараться не будут искать этого высшего вурдалака. В их кругах не в чести переть против своих же. Но и оставить все, как есть, они не могут — мы им бошки после такого открутим, а тем, кто после замеса в живых останется, еще и гайки завинтим по самое не балуй.

— Вот же сложно у вас в мире ориентироваться, — посетовал я.

— Не сложнее, чем в мире людей, — ответил мне на это отец Евгений. — Политика она что у нас, что у вас — дело грязное. Не хочешь испачкаться — не суйся.

— Ладно, — решил я завершить этот разговор, — мне-то что теперь делать? Когда мы в следующий раз встретимся? Тренировки будут?

— А какой смысл? — пожал плечами отец Евгений. — Сегодня ты доказал и мне, и самому себе, что способен за себя постоять. Не скажу, что этого хватит в дуэли с Пелагеей, но мне тебя больше учить определенно нечему.

— То есть всё, наши встречи сворачиваются?

— Думаю, да. Разумеется, ты можешь всегда приехать ко мне и побеседовать о том, что придет в твою тревожную голову, но делать это на регулярной основе уже необязательно.

— И что мне делать? — повторил я свой вопрос. Скорее для себя самого повторил, поскольку не рассчитывал вот так просто прямо сейчас расстаться со священником. Я привык за эти месяцы к его постоянному присутствию в своей жизни. Привык к тому, что есть у кого поинтересоваться тем или иным вопросом. Что мне теперь, по каждому поводу википедию шерстить, что ли? Отсеивать зерна от плевел в мире никем не фильтруемой информации?

— Поиск вурдалака может завершиться сегодня вечером, а может затянуться на несколько недель. Никто не знает, в каком состоянии новообращенная и зачем все это затеял неизвестный высший вурдалак. Посему просто продолжай жить и тренировать свои навыки. Ходи на работу, появляйся в ординатуре — у тебя там, как я понял, скоро экзамены, — я кивнул. — Вот, к ним и готовься. Как только Алиса что нароет, она нас вызвонит. Тогда и будем планы строить.

— Понятно, — мне почему-то стало грустно. Привык я к почти ежедневным тренировкам с этим хоть и скрытным, но все же добрым человеком. — Слушай, отец Евгений, — вспомнил вдруг я мысль, второй день сверлившую мне мозг. — А нет у тебя ощущения, что вся эта канитель с упырями, залетным вурдалаком, полицией и так далее — какой-то спектакль? Причем спектакль, разыгранный спецом для нас?

— Нет у меня такого ощущения, — спокойно ответил мне на это отец Евгений. — Ощущения нет, а уверенность есть. Мы там у себя тоже не баранки сушим. Аналитики уже давно пришли именно к этому выводу.

— И что они думают, твои аналитики?

— Пока трудно сказать. Может быть, это твои ворожеи воду мутят. Сами они связаны клятвой тебе не вредить, но чужими руками вполне могли и поднасрать.

— И зачем им это?

— Вот ты сегодня чем занимался? — внезапно спросил меня священник. Я даже опешил немного.

— Ну как, с тобой встречался, потом с Геворгом, после мы ругались с тобой и даже в аварию попали — ты, кстати, прости меня… — священник только рукой махнул: мол, забыли. — Потом я с вурдалачкой дрался и даже уделать ее умудрился. Ну, ты и сам все знаешь, а что?

— А то, что ты чем угодно занимался, только не готовился к дуэли. Понимаешь, к чему клоню?

— Они типа мне так мешают подготовиться?

— Они отвлекают твое внимание от чего-то более важного. Разумеется, если это они все подстроили.

— От чего же?

— А это мне уже неведомо, Григорий. Мы все время анализируем книги, Писание, литературу и всевозможные источники. Должно быть нечто такое, что даст тебе неоспоримое преимущество перед ворожеями. Какой-то артефакт, какое-то знание или же источник силы — то, до чего при нормальном процессе подготовки ты дошел бы своим умом. А так ты занят упокоением душ упырей, а теперь еще и погоней за неким высшим вурдалаком, который начал из этих упырей других вурдалаков делать. Именно поэтому занимайся-ка ты лучше подготовкой к дуэли. Все остальное мы берем на себя, обещаю.