Восемь Драконов и Серебряная Змея

Но вот, едва слышно хрустнула под сапогом сухая ветка, и темная фигура, чей абрис с трудом выхватывали из мрака скудные лучи ночных светил, замерла без движения. Неизвестный полуночник явно не хотел, чтобы его заметили. Простояв неподвижно несколько мгновений, он вновь принялся красться к постели, устроенной на отшибе лагеря. Осторожно приблизившись к спящим в обнимку Инь Шэчи и Му Ваньцин, неизвестный скрытник нагнулся над молодой парой. Неяркий свет луны отразился на стали недлинного лезвия ножа, занесенного вверх.

Шум, поднятый резко вскочившим на ноги юношей, и вспышка брошенной им техники ци в клочья разорвали ночные темень и тишь. Неудачливый убийца поймал удар несостоявшейся жертвы грудью; хоть он и устоял на ногах, рукопашная техника отбросила злодея прочь, и вышибла из него дух. Нож убийцы тускло сверкнул в лунном свете, и вонзился в землю у его ног. Мигом спустя, Инь Шэчи одним длинным шагом подступил к незадачливому душегубу, безжалостно сдавил его горло, и вздернул мужчину в воздух, поднимая на высоту своего роста. Тот вцепился в душащую его руку, судорожно суча ногами — хватка рассерженного юноши была сравнима крепостью с железными тисками. Выглянувшая из-за туч луна отразилась в вытаращенных черных глазах, и неясно обрисовала щегольски подстриженную бородку.

— Меня, или её? — жёстко спросил Шэчи пойманного Цюань Гуаньцина. Он небрежно удерживал старейшину нищих на весу, словно тот был не взрослым и сильным мужчиной, а исхудалым ребенком. На требовательный вопрос юноши, неудачливый злодей ответил лишь судорожным хрипом — единственным звуком, что могла породить сейчас его пережатая глотка.

— Я спрашиваю, меня ли ты хотел убить, или же мою жену? — не отступился Инь Шэчи. — Моргни, если меня. Качни головой, если ее.

Замерев на миг, нищий часто заморгал. Юноша, как ни странно, заметно расслабился на это безмолвное признание. Он опустил Цюань Гуаньцина на землю, и его рука на горле мужчины медленно разжалась. Тот бессильно осел на истоптанную траву, сухо кашляя и растирая шею.

— Пожалуй, ты поживешь ещё немного, братец Цюаньцин, — насмешливым голосом сообщил ему Инь Шэчи. — Пусть Цяо Фэн сам накажет своего бесчестного младшего. Вот если бы ты вздумал покуситься на мою жену, не обессудь — я забрал бы твою жизнь здесь и сейчас, — умей Цюань Гуаньцин убивать взглядом, его ненавидящий взор уничтожил бы и Шэчи, и все живое за его спиной.

Их короткая стычка не осталась незамеченной — очень скоро, зажжённые факелы окончательно разогнали мрак ночи, и поляна наполнилась встревоженным гомоном просыпающихся нищих. К Инь Шэчи и лежащему старейшине подступили Цяо Фэн и двое из его спутников. Му Ваньцин, разбуженная шумом вокруг их с мужем постели, сонно терла глаза.

— Что происходит? — требовательно спросил глава Клана Нищих. — Зачем ты здесь, Гуаньцин? Твоя лежанка — на другом конце лагеря.

— Верно, он хотел выслужиться перед Ма Даюанем, — безмятежно предположил Шэчи. — Сильно сомневаюсь, что он принес вот этот нож, — он равнодушно кивнул в сторону орудия убийства, все так же торчащего из земли, — мне в подарок.

— Ты пришел к Серебряной Змее и его жене, словно тать в ночи, замышляя злодейство, — медленно проговорил Цяо Фэн. — Есть ли у тебя хоть какое-то оправдание этому постыдному деянию?

— Я лишь защищаю доброе имя клана, — просипел Цюань Гуаньцин. — То, в чем тебе, глава, следует быть немного усерднее.

— Ты позоришь наше доброе имя снова и снова, глупец! — громогласно вскричал Цяо Фэн. Ночные птицы, спугнутые его могучим голосом, снялись с ветвей окружающих деревьев, заполошно хлопая крыльями.

— Подлое убийство, неважно кого, принесло бы Клану Нищих лишь осуждение и порицание среди вольных странников! — гневно продолжил мужчина. — Серебряная Змея, в ссоре между ним и нашим кланом, неизменно ведёт себя с честью и благородством, достойными похвалы, а мы, Клан Нищих, сообщество известное и уважаемое, раз за разом показываем себя мелочными, коварными негодяями… благодаря тебе, и подобным тебе, Цюань Гуаньцин! — рык Цяо Фэна отозвался гулким эхом. Лежащий старейшина открыл было рот, намереваясь что-то ответить, но был безжалостно прерван.

— Ни слова больше, — холодно отчеканил глава нищих. — Я не желаю ничего слышать от тебя, позор нашего клана. Ты немедленно соберёшь вещи, и отправишься обратно в Хубэй, где будешь ожидать моего возвращения. Когда я закончу с делами, то лично буду судить тебя, и определю твое наказание. Помнится мне, ты пекся о добром имени нашего сообщества? — Цяо Фэн недобро нахмурился. — Мне придется решить, что очистит его от свершенной тобой подлости — изгнание, или же и вовсе, казнь.

Цюань Гуаньцин, неловко поднявшись, убрел на другой конец лагеря, провожаемый недовольными и сожалеющими взглядами нищих. Цяо Фэн с виноватым видом повернулся к наследнику семьи Инь.

— Прими мои искренние извинения, Шэчи, — промолвил он, сгибаясь в поклоне. — Я не уследил за моим младшим, и не предотвратил его бесчестный поступок. В будущем, мне придется прилежнее относиться к обязанностям главы клана.

— Не стоит, брат Цяо, — с лёгкой улыбкой махнул рукой юноша. — Признаться, чего-то такого я и ожидал от твоего недружелюбного братца Цюаньцина. Но, раз уж все обошлось, я не в обиде.

— Хорошо, — с облегчением ответил Цяо Фэн. — Я лично прослежу за тем, чтобы Цюань Гуаньцин отправился в путь сейчас же. Можешь не опасаться за свой ночной сон.

— Раз так, доброй ночи, — дружелюбно промолвил Шэчи, и церемонно раскланялся с нищими и их главой. Те потянулись прочь, унося с собой шум и свет, а юноша принялся укладываться обратно на постель, рядом с женой.

— Ты опять оставил за спиной живого врага, Шэчи, — недовольно пробормотала та. — Видит небо, когда-нибудь это милосердие выйдет тебе боком.

— Не волнуйся, моя суровая богиня, — весело отозвался юноша, обнимая Му Ваньцин. — Этот враг, конечно, подл и коварен, но больно уж никчёмен — до сих пор, все его козни оборачивались для нас прибытком. К тому же, Цяо Фэн пообещал его казнить.

— Сомневаюсь, что он и правда казнит это бородатое ничтожество, — проворчала девушка. Недовольство из ее голоса понемногу уходило — Ваньцин размякла и разнежилась в объятиях мужа. — Ну да хватит о нем. Иди сюда и поцелуй меня скорее, пока нищие отвлеклись, — Шэчи с готовностью выполнил просьбу жены.

Глава 28

Повествующая о безрассудном начинании трех подруг, и о том, как молодой дракон юго-запада узнал важную новость

В напоенный цветочными ароматами воздух Дома Камелий сегодня вкралась необычная нотка — запах крепкого чая плыл по ветру, исходя из чайного прибора на столе, что расположился внутри небольшой беседки. Сидящие за столиком девы уже долго оставляли без внимания постепенно остывающий напиток, полностью захваченные беседой, предметом которой была извечная женская тема — любовь.

— Со мной ни разу не случалось ничего подобного, — изливала душу А Чжу. Загорелые щеки девушки покрылись густым румянцем, а карие глаза возбужденно блестели. — Стоило ему бросить на меня один-единственный взгляд, и я забыла, как дышать, а сердце мое словно решило вырваться из груди ему навстречу, — она мечтательно вздохнула. — Некоторые из соратников молодого господина довольно привлекательны, да и среди странников, что захаживают в его поместье, попадаются симпатичные, но ни один из них — не ровня Цяо Фэну. Он такой… такой!.. — девушка умолкла, не в силах выразить словами обуревающие ее чувства, и широко раскинула руки, словно пытаясь обнять то ли весь мир, то ли бродящего по его дальним уголкам Цяо Фэна.