Восемь жизней

Ида разглядывала собственные руки. Человек продолжал:

– Лидия сказала, что вас устранили от слушания Бестужевских курсов. Это так?

– Да.

– А за что вас устранили?

– За то, что общительная была слишком.

Перемена темы благоприятно подействовала на молодую женщину: она выпрямилась и, подняв голову, изучала коморку, в которой оказалась.

– То есть вы много и громко разговаривали?

– Да.

– Ваше поведение было неудовлетворительным?

– Именно.

– Так… А почему вы решили устроиться на работу в магазин господина Орлова?

– Сама не знаю.

– Жалеете об этом?

– Да.

– Почему?

– Потому что… - слёзы снова накатились на девичьи глаза, - Потому что попала из-за него в такую ситуацию. Никто мне не верит.

– «Он» - это господин Орлов?

– Да.

– Но если бы ваш бывший начальник врал, его показания не подтвердились бы. Однако мы видим, что даже ваша тётя, с которой вы живёте, независимо от Орлова утверждает тоже самое. Сотрудники полиции, когда впервые, да и в другие разы, - исправился он, - встречали вас, подмечали, что ведёте вы себя странновато.

Барышня внимательно слушала, после чего крикнула:

– Я невиновна!

– Я понимаю.

– Вы мне верите?!

Пожилой мужчина не ответил.

***

Тусклые лучи солнца пробивались сквозь хмурые тучки. Двое полицейских курило у невысокого здания в неоклассицистическом стиле.

– Знаешь, что Шоколадницу поймали? – начал первый – парень с тёмно-русыми прямыми волосами и орлиным носом.

– Да? Когда? – заинтересовался второй мужчина – черноволосый, статный джентльмен с усиками и аккуратной испанской бородкой.

– Недавно. Саныч сказал, - просто пояснил собеседник.

– И каков приговор?

– По-разному все говорят. Пока неизвестно. Вроде как, смертная казнь. Хотя многие считают, что она умалишённая, так что думаю, смягчат как-то. Тем более, девушка.

– Да уж, - заключил, затягиваясь, второй.

Финал

Густые кустарники цветущей сирени украшали фамильное поместье Крузенштерн. Тощая, безвкусно, но богато одетая девушка постучалась в запертую дверь.

– Кто это? – раздался голос служанки.

– Вера Гербель.

– Что вам нужно?

– Я хочу поговорить с Лидией, - чётко сказала незнакомка, добавив, - Я приятельница Иды.

– Входите, - Варя впустила леди в просторную гостиную.

Девушка огляделась:

– Где Лидия?

– Она на втором этаже, в библиотеке. Пройдёмте.

Горничная сделала широкий жест и, идя с ровной спиной, проводила Веру.

Те же картины завершали вычурный интерьер комнаты, видя которую в головах у гостей и случайных людей проносились вопросы: «Что? Где? Когда?». Графиня развалилась в кресле и читала толстый том романа зарубежного автора.

– Добрый день. Извините, что отвлекаю, уважаемая Лидия. Мне нужно передать вам сообщение от вашей племянницы.

Статная женщина методично отложила книгу, сняла очки и, не меняя положения тела, повернула голову в сторону гостьи.

– Ну здравствуйте, - произнесла она раздражённо, - Может, для начала представитесь.

Девушка смахнула с узкого бледного лица короткую, выбившуюся из причёски «помпадур» прядь густых каштановых волос.

– Я Вера Гербель. Училась с Идой, дружила с ней. Мой отец работает врачом в психиатрической больнице, где Ида пребывает.

– Отлично. И что ваш отец?

– Мой отец общался с вашей племянницей. Он говорит, что её оклеветали...

– Само собой, - нервно вздохнула графиня.

– Ида просила передать, что любит вас, родителей, братьев и сестёр. Она жалеет, что вмешалась в эту ужасную историю…

– Всё?!

– Э, нет. Она просила вас помочь ей, потому что она не больна и преступлений не совершала.

– А я-то что сделаю?! – возмущённо воскликнула женщина, - Благодаря моему мужу её не повесили, и то, ему стоило больших усилий уговорить судью…

– Я понимаю, но…

– Так, девушка, - поднялась Лидия, - Возвращайтесь туда, откуда пришли. Я и слова не хочу слышать об Иде, - женщина обильно жестикулировала, - Вы меня понимаете? Для меня Ида умерла. Её не существует. Понимаете? Нас никто не поддержит. Нас все ненавидят, показывают пальцем. И всё это из-за Иды. Что сделано, то сделано. Всё, уходите. Мне плохо, - графиня схватилась за грудь и медленно присела обратно в кресло.

– Извините. До свидания, госпожа Лидия, - попрощалась собеседница и, спустившись с лестницы с низкими ступенями и пузатыми колоннами, Вера последовала настоятельному совету графини Крузенштерн.

***

Пасмурный, однотонный денёк. Штормовой ветер трепал густые кроны, устраивая преждевременный листопад. Под покровительством Минервы две зрелые женщины в узких платьях до пола наслаждались петербургской прогулкой. Когда дамы заметили справа от себя ставший знаменитым магазинчик «Шоколадный поцелуй», они остановились у витрины.

– Видишь, Агата, - неприлично, средним пальцем показала на богатые прилавки сквозь витрину одна из аристократок, - Вот здесь работала Шоколадница.

– Господи, так об этом все говорят!
– перекрестилась Агата, старшая подруги на пять лет, - Ксения, а правда, что она из Германии?

– Да, - отвечала бледная, как моль, дама, разглаживая пурпурное платье, - Не зря мой отец немцев ненавидел. Приезжали к нам на всё готовенькое.

– Тьфу! – сплюнула пятидесятилетняя женщина, оперев руки в бока,

– Мне Татьяна по секрету сказала – сама видела, что эта девица была красива, поэтому-то владелец её и нанял. А она юродивой оказалась! Убийцей! Людей невинных, говорят, режет.

– Ох, дорогая! У меня сердце заболело, - Агата Евгеньевна – эксцентричная бабушка в ярком красном платье - схватилась за бесформенную грудь.

– Да не переживай ты так! И не такое в жизни небось видала.

В переулке не было ни одного горожанина, помимо великовозрастных подружек. Ксения, глубоко вздохнув, продолжила полушёпотом:

– Говорят, эта Шоколадница - будь имя её проклято – больна шизофренией, да ещё и вольнодумка! Она теперь в больнице психиатрической. И то, благодаря своему дядюшке. Алексей или Александр его зовут, не помню. Так вот. Её казнить должны были, а он помог племяннице, и всё. В сумасшедший дом посадили.