Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Недовольно всхрапывая, присмотрелась к следам, затем с хитрой улыбкой сфокусировала внимание и магию на ветке одного из ближайших деревьев - потянула ветку вверх и отпустила. Раздался крик, похожий на кошачий вопль, и осыпанный снегом человек выскочил из-за дерева.

– Ну, Луна, погоди!
– Грозясь кулаком, он кинулся ко мне.

Расхохотавшись, я убегаю, проваливаясь по колени в снег и хлопая крыльями. Слышу позади громкое дыхание преследователя. Меня хватают за круп и валят. С трудом подавив инстинктивное желание лягнуть, я энергично сопротивляюсь, барахтаюсь, упираясь копытами в грудь наседающего

Лайри. После краткой и страстной борьбы, незаметно для себя, оказываюсь лежащей сверху.

– Как ты обращаешься с Нами?
– Спросила подчеркнуто строго.

– Как с Принцессой, Ваше Величество.
– Негромко мурлычет Лайри. Пальцы ласкают мою голову, забираются под шарф, почесывая шею.
– Разрешите поцеловать Вас?

Млея от удовольствия, задумалась с таким видом, словно решаю задачу государственной важности.

– Более дерзкого вопроса Нам слышать не доводилось. Но, так и быть, Мы разрешаем.

Лайри смотрит мне в глаза… будто стремится заглянуть в душу. Как я хотела б уметь читать мысли и понять, о чем он думает в этот момент.

Человек обнимает меня, я склоняюсь к нему, поддаваясь движению рук. Его губы касаются моих, мягко и осторожно. Язык ласково скользит меж губ, наше дыхание сливается воедино. Я пытаюсь понять, что происходит. Словно пью густой, теплый нектар, каждый глоток его дарит силу жизни. Силу, неизвестную мне ранее. Ответно прижалась к губам Лайри, лаская, - он на миг замер, как-бы не ожидав моей взаимности, но нежно поскреб за ухом и поцеловал вновь, увереннее и напористо.

– Ох-х… - Вздохнула, слыша, как удары сердца отдаются громким эхом во всем теле. По крыльям прошла дрожь.

Лайри отстранился, поддерживая ладонями мою голову. Я навсегда запомню его взгляд.

– Вставай, Луняша, а то примерзну тут к земле.

– Если что, я крыльями своими укрою тебя и согрею.
– С улыбкой распахнув крылья, прижалась к человеку. Он нежно тронул мои губы кончиками пальцев и повел вверх по морде, будто рисуя витиеватые узоры от губ до краешков подрагивающих ушей. Сквозь истому, медленно окутывающую рассудок, я слышу напев:

А где мне взять такую песню

И о любви, и о судьбе,

И чтоб никто не догадался

Что эта песня о тебе?

– Как, - прошептала я, силясь вынырнуть из транса, окружившего меня непроницаемым маревом, - как тебе это удается?

– Что?
– Лайри потрепал меня по загривку.

– Не знаю… - Нехотя сложив крылья, отошла, позволяя человеку подняться.
– Я еще никогда не чувствовала себя столь обнаженной. Словно ты, играя со мной, играешь на арфе, задевая струны, в жизни моей не звучавшие прежде. Ты проникаешь в глубины, о которых я не подозревала. И мне страшно от осознания, что я саму себя не знаю до конца, что есть неведомые мне пределы.

Отряхнув мою одежду от снега, Лайри поправил шарф, сползший во время борьбы.

– Луна, души - они как музыкальные инструменты. Как арфа, да. И их звучание зависит от того, кто к ним прикасается. Ты в моих руках звучишь очень красиво и приятно.

– Столько нового я познала с тобой, столь трудно понять и поверить во все пережитое. Постой.

Я обошла вокруг Лайри, смахивая крыльями снег с его плеч и спины.

– Мы славно изваляли друг друга.

– Это было неожиданно

и весело. Посидим?
– Махнула копытом в сторону фонаря неподалеку. Под ним был стол в виде красного с белыми пятнами большого гриба, и вокруг несколько грибочков поменьше.

Убрав снег со «шляпок», мы уселись. Лайри вынул из карманов знакомый мне нож и цилиндрическую пачку с какой-то едой. Зловеще щелкнув, лезвие раскрылось, послушное пальцам человека. Разрезав пачку, он вытряхнул круглые печенья, склеенные попарно кремом, и поставил их ребром передо мной.

– Угощайся. Не торопись, разжуй хорошо.

– Спасибо. И возьми себе тоже.

Суховатое печенье рассыпалось во рту, но, пожевав дольше, я ощутила теплый ягодный вкус. Тем временем, Лайри сходил за сумкой, оставленной на дереве. Вынув из сумки большую синюю емкость с белой крышкой, открыл ее, и в крышку, как в чашку, налил мне горячей воды. Я пригубила, но было слишком горячо. Зато чашка приятно грела копыта. Лайри положил в воду немного снега.

Надо мной простирается безоблачное звездное небо, яркий золотистый полумесяц радует взгляд, уши щекочет легкий ветерок, незнакомые и тревожащие запахи леса будоражат нос, на языке тает сладкий кружок, в животе уютное тепло. Отпив, я передаю чашку Лайри, мы пьем по очереди, наслаждаясь гармонией и единением.

– Знаешь, я… - Неуверенно замолкла, не зная, стоит ли раскрывать душу. Впрочем, я уже и так намного ближе к Лайри нежели сестре.

Человек посмотрел на меня. Его лицо в свете фонаря было неестественно бледно-зеленым, а глаза черными.

– Мне очень жаль, что я впустила зло в свое сердце и согласилась стать Найтмер Мун. Я столь многое потеряла.

Лайри налил в чашку новую порцию воды и раскрошил последнее печенье по столу.

– Для птиц, - пояснил он, - может, кому-то утром будет завтрак.

– Да, пусть будет.

– Луна, возьми себе за правило - никогда не жалеть ни о чем, что уже сделано.

– Но ведь это необходимо для понимания своих ошибок. Разве нет? Иначе я буду совершать необдуманные действия на каждом шагу.

– Нет, не будешь. Сейчас у тебя ж достаточно опыта и знаний, чтоб не делать глупостей.

– Да.

– Чтоб понимать ошибки, их нужно рассматривать, обдумывать и делать выводы. Но не жалеть. Укорять себя за то, что уже сделано и прожито - бессмысленное самобичевание.

– «Само»-что?
– Спросила я.

– Это как если б ты била и унижала саму себя за свои поступки.

– Хм-м, да.

Я хотела возразить насчет бессмысленности, но Лайри коснулся пальцами моего носа, и я замолкла. Допив, человек отставил чашку.

– Луна, если ты сожалеешь о случившемся, раскаиваешься в содеянном - надо не себя наказывать, а исправлять ошибку. Большинство ошибок вполне исправимы, стоит лишь найти в себе силы сделать шаг навстречу: написать, позвонить, встретиться, обсудить проблему, признать вину. Помнишь, я расчесывал тебе хвост в первый раз, и ты испугалась меня тогда. Но пришла первой.

– Я могла и не прийти. Я боялась, что ты отвергнешь меня.

– Вот так обычные простые ошибки становятся неисправимыми, из-за страха быть непонятыми и отвергнутыми. Да еще из-за упрямства, глупости, гордости. И чем больше проходит времени, тем труднее все изменить.

Поделиться с друзьями: