Восход жёлтого полумесяца

— Да ну тебя, — чуть раздражённо ответил тот, — сам съезжу!

— Ну что ты… — спохватился Ямтлэи. — Я ж не отказываюсь. Съезжу с этими вот, — он кивает в сторону служащих танаториума, которые успели развести бурную деятельность вокруг трупа. — Потом пообедаю у дороги?

— Начинается… — вновь недовольно протянул инспектор.

— Ну, должен же я перекусить… — Ямтлэи заметно вздрогнул: — Что ж так холодно-то…

— Действительно… — инспектор вновь зевает. — Не будем здесь задерживаться: езжай в танаториум, только не затягивай. А я — в участок, — он разворачивается и привычно чёткой походкой удаляется прочь.

2. Селия, середина дня, участок

Посетительница смотрит прямо перед собой. Сначала её взгляд блуждает по столу, потом соскальзывает за него, в пустое пространство. Инспектор пытается рассмотреть повнимательнее, но это не так-то просто: визитёрша сидит к нему боком, чуть склонив голову, и густые волосы спадают на лицо, заслоняют её профиль. Тёмные волосы, инспектору почему-то кажется — тяжёлые. Ухоженные, тщательно расчёсанные, и они мешают разглядеть посетительницу.

Молодая женщина молчит, вероятно, собирается с мыслями, а инспектор её не торопит.

— У меня пропал муж, — наконец произнесла она. Голос напряжённый, сдержанный и поэтому низкий, грудной.

Инспектор молчит, ожидая продолжения.

— У меня пропал муж, — повторяет женщина, поворачивает лицо к инспектору и несколько секунд в упор смотрит на него. Глаза у неё тоже тёмные, карие. Задумчивые. И большие. — Два дня назад он вышел из дома и не вернулся… — женщина поджала губы и отвернулась.

— Как вас зовут? — спросил инспектор.

— Оикюрь, — отвечает женщина, продолжая рассматривать пол перед собой. — Оикюрь Орачэме.

— Хорошо, — инспектор кладёт на стол несколько листов фольги, один из них подталкивает в сторону посетительницы. — Запишите данные о себе, как можно подробнее: адрес, возраст, полное имя. Также — данные о вашем муже, — инспектор замолчал, будто задумавшись о том, что упустил что-то, и чуть запоздало представился: — Моя фамилия — Лаасти, — помолчал ещё и совсем безразличным тоном добавил: — Фретинил Лаасти. Расскажите: когда вы в последний раз видели мужа? Может быть, вам известно, куда он пошёл? Или у вас есть предположения относительно того, где он может находиться?

— Это было в афию, вечером, — спокойно и сдержанно говорит женщина слова, по всей видимости, заготовленные заранее. — Мой муж вышел прогуляться. Он часто так делает. Иногда заходит в гости к друзьям, но я искала — его ни у кого нет. Он ушёл… и всё, — вид у неё скованный, пальцы сцепила в замок.

— Послушайте, а как выглядит ваш муж? — неожиданно живо спросил инспектор. — Опишите его, — в голосе проскальзывает искренний интерес, и такая перемена немного удивляет визитёршу.

— Он высокий, — начала женщина, — довольно широкий в плечах. Крепкий.

— Волосы?

— Светлые. Он блондин, — посетительница открывает сумочку и достаёт из неё большой лист фольги, свёрнутый в трубочку. — Это его портрет, — поясняет она и подаёт лист инспектору. — Очень похожий рисунок.

— Достоверный? — подсказал инспектор.

— Да, — рассеянно ответила женщина, — достоверный.

Инспектор некоторое время разглядывает рисунок, покусывая большой палец правой руки, а сам думает о том, что утром не удосужился осмотреть выловленный из канала труп.

Ну и что с того? — размышляет инспектор, пока женщина ждёт следующего вопроса. Всё равно — после нескольких дней, проведённых в воде, его не узнать. Даже после трёх-четырёх часов лицо меняется до неузнаваемости, — успокаивает себя инспектор. Покорёжено так, что не различишь, а чтобы удостовериться, нужно опознание.

А это пока преждевременно. Этой дамочке о покойнике из Хейиси говорить не стоит. По крайней мере — сейчас. До тех пор, пока не обнаружим хоть малейшее сходство или связь, нельзя её пугать страшным предположением, — решает инспектор.

Вспоминая утренние события, он едва заметно вздрогнул, но не от упоминания утопленника, а от пронзительного речного холода, который ощутил на набережной. В участке тепло и уютно, но утренний холод до сих пор сидит глубоко внутри.

— Скажите, может быть, в тот день происходило что-то необычное? — спрашивает инспектор, откладывая в сторону отлично выполненный рисунок. — Что-нибудь странное?

— Мы поссорились, — призналась женщина. Сказала это легко, без тени сожаления. Так, будто бы не особо переживает из-за исчезнувшего мужа.

— Поссорились, — медленно повторил инспектор чуть ли не с радостью и одновременно — почти с раздражением.

Вот тебе и мотив, — думает он. Да он же может быть где угодно, — размышляет инспектор, но вслух произносит, разумеется, совсем другое:

— Насчёт знакомых… — начал он, но тут же прервался: входная дверь открывается, и в кабинет заглядывает Эгодалимо.

Несколько секунд она смотрит на посетительницу, потом переводит взгляд на инспектора.

— Сильно занят? — тихо спросила Эгодалимо.

— Что-нибудь срочное? — холодно произнёс инспектор в ответ.

— Нет, ничего срочного. Извини, зайду позже, — говорит Эгодалимо в свойственной ей кроткой манере. — Потом, — она смущённо улыбается и исчезает за дверью.

— Насчёт знакомых, — продолжил инспектор как ни в чём ни бывало, — вы всех обошли? Ни у кого нет вашего мужа?

— Да, почти всех, — кивнула заявительница.

— Почти, — задумчиво повторил инспектор. — Кого же вы исключили из списка?

— Там… — неопределённо отвечает женщина и отводит взгляд в сторону. — Не обязательно всех… — и даже слегка улыбнулась. Или это только показалось?

— Нам необходим список всех знакомых, — твёрдо и с некоторой занудливостью в голосе сказал инспектор. — Друзья, — перечисляет он, загибая пальцы, — родственники, сослуживцы… С кем он в близких отношениях…

— У него нет женщин, с которыми он в близких отношениях, — холодно возразила посетительница и вроде бы даже сверкнула тёмными глазами, но это нисколько не смущает инспектора:

— Как скажете, — плавно продолжает он так, будто бы ему это абсолютно безразлично. — Это стандартная процедура, составление списка знакомых обязательно при расследовании дел, подобных вашему. Чем раньше вы его составите, тем лучше, — он хотел было добавить «тем быстрее мы займёмся вашим делом», но вовремя остановился: возможно, такая фраза была бы уже слишком.