Восхождение князя вампиров

Герман Кротов остался стоять и переваривать услышанное. Мало того, что Крамолова умудрилась выжить и вернуться в городской совет, будто так и надо было. Теперь еще и вся эта история с черепом!

И это еще если не думать про убытки от потери комбината...

Ладно, скоро это все будет неважно, приходит он к выводу.

Он обеспечит сохранность черепа. И город будет принадлежать ему. Как он давно и хотел.

Глава 17

Салон автомобиля был обит дорогой кожей, окрашенной в белый. Никакого лишнего декора и розочек на рычаге передач – только лучшие материалы, минимализм и максимальный комфорт для пассажира. Даже от водителя князь был огражден бронебойной сдвигающейся пластиной.

За тонированными стеклами бесшумно проплывали силуэты домов ночного Доброграда. Привычное зрелище, когда столько катался по городу по ночам. И все равно – красивое. С этими еще завораживающими ночными огнями...

Князь Темносоров вальяжно развалился на пассажирском кресле. Потягивая сигару, он с задумчивым видом смотрел в окно, провожая изредка взглядом какое-нибудь здание. Он словно не замечал своего собеседника, сидящего напротив.

Антон в присутствии своего хозяина сидел тише воды ниже травы. От его напыщенности не осталось и следа. Боясь даже раскрыть рот, молодой граф вжался в кресло, как будто стараясь занимать как можно меньше пространства.

Несмотря на то, что как и все вампиры, он обладал способностью видеть в темноте, князь для него оставался скрытым сумраком. Все, что Антону удавалось рассмотреть – это силуэт и время от времени – вспыхивающий огонек сигары.

Огонек пугал Антона. Не так сильно, как сам князь Темносоров, но на каком-то животном уровне молодому графу становилось очень не по себе каждый раз, как мягкая краснота проявлялась во мраке. Как и абсолютное большинство разумных кровососов, Антон очень не любил огонь.

А князю будто нравилось бравировать этой его властью. Властью над огнем, над смертью для бессмертных...

От этого и было так неуютно. В том числе – от этого. Антон снова поерзал.

Наконец, сделав глубокую затяжку, Клаус прервал молчание:

– Ты уверен, что это был Максимилиан? – его голос был таким же ровным и спокойным, как и обычно. Иногда Антон позволял себе размышлять, что вообще может выбить князя из колеи.

Сейчас же Темносоров ждал ответа. И лучше бы графу поспешить его дать.

– Он так себя назвал, мой князь, – ответил он, стараясь сохранять ровный тон.

– Назваться может кто угодно и как угодно, – с легкой ноткой усталости ответил ему из мрака Клаус.

– Это точно был вампир, мой князь. И он был гораздо сильнее обычных наших сородичей. Мне едва удалось сохранить для вас артефакт!

Клаус снова затянулся сигарой.

– А что с твоей подчиненной?

Тонкая струйка дыма. Антон нервно сглотнул.

– Вы об этой... Кристине? Она оказалась бесполезной в схватке с кн... со старым князем. Отлетела за пару его ударов. Да и я никогда не видел такой скорости и силы...

Антон не успел даже моргнуть, как тень князя оказалась напротив его лица. Темносоров наклонился к нему быстро, словно телепортировался, граф успел только заметить какой-то след от движения. Или показалось...

Такой скорости он никогда раньше не видел, даже в схватке с Изморовым. Трудно было поверить, что при своих габаритах князь мог двигаться так стремительно.

В глаз Антону впился огонек сигары. Мир померк за пеленой пронзающей все его тело боли и ужаса.

– Да что ты можешь знать о настоящей силе, – злобно и слегка раздраженно процедил князь.

Лицо Антона сморщилось от боли. Нормальной реакцией было бы отшатнуться, но он не смел. От всепоглощающего страха перед сидящим напротив него князем Темносоровым граф не смог даже шевельнуться, чтобы отодвинуться.

Только старался свернуть кровь побыстрее. И продолжал, как загипнотизированный, смотреть во мрак перед собой.

***

Я дал Кристине выпить еще немного своей крови. Вампирше нужны были силы, чтобы полностью восстановиться. Раны ее были мягко говоря серьезными, даже моей густой крови пока хватило только на то, чтобы они закрылись и хотя бы начали затягиваться.

Ловкий язычок чуть поблескивал, когда Кристина жадно облизывала мои пальцы. Умышленно ли, или нет, она сидела максимально соблазнительно. На коленях, подобрав под себя ножки, руками упершись в землю между коленок. Спину она по-кошачьи прогнула. И с каждым поворотом ее головы пышная грудь под изодранной толстовкой качалась вверх-вниз, вправо-влево.

Засмотревшись на то, как она с полуприкрытыми от удовольствия глазами обрабатывает мои пальцы, я невольно задумался – а что, если дать ей кое-что посерьезнее?..

Словно почувствовав, куда идут мои мысли, Кристина нежно обхватила мой палец губами так, что он весь оказался у нее во рту. Хотя он уперся куда-то в заднюю стенку ее рта, девушка продолжала действовать абсолютно спокойно, как будто упирающиеся в рот по самые гланды предметы были ее каждодневным досугом.

Так. Я поймал себя на этой мысли – и выкинул ее куда подальше. Сейчас не время предаваться разврату, даже такому сладкому и притягательному. Сперва нужно выбраться на поверхность.

А там.. Там посмотрим, как пойдет. Как скоро пойдет, точнее.

– С тебя хватит, – я мягко, но неумолимо вытащил свою руку из захвата Кристины.

Палец вышел изо рта с негромким причмокиванием. Моя решимость едва снова не пошатнулась, так вкусно выглядели приоткрытые зовущие губки вампирши.

– Н-но хозяин... – жалобно простонала она. Ее руки снова скользнули вверх по груди, к шее и выше. Словно не способная сейчас остановиться, Кристина жадно облизнула свои пальцы, подбирая каждую капельку крови, что могла остаться.
– Мой князь, я еще так слаба, и ваша кровь... такая густая, такая сладкая...

Я выразительно посмотрел на Эвелин. Старшая жена моего гарема поняла меня без слов.

Как и положено хорошей жене.

Призрак слегка замахнулась, и отвесила Кристине воспитательный шлепок по оттопыренному заду. Звук вышел звонким, да еще и отразился от стен, и эхо несколько раз повторило его. К моему удовольствию.

К моему неудовольствию, выходов из пещеры, где мы оказались, я не наблюдал. Даже когда мы подняли Кристину на ноги и прошлись по тому, что можно было назвать “округой”, ничего похожего на наружу не наблюдалось.