Восхождение на пустующий трон

С прошлого письма минуло больше года. Многое изменилось внутри меня, но тот трепет души, то желания лицезреть тебя никуда не делось. Я оставил попытки найти «Сокровищницу». Но сейчас начинается новая веха в истории Вест-Индии. Не знаю, когда дойдут до вас те вести о нашем положении. Но прошу позволить мне сейчас вам немного рассказать. На данный момент, 1715-ый год, существует четыре содружества пиратов: «Черный череп» со мной во главе, «Золотая мантикора», «Бордовые паруса» и «Бриллиантовые шпаги». Между нами была поделена территория карибского залива, но лидера «Бриллиантовых шпаг» это не устроило. Началась война за территории. Обозленный Дэвид Палмер направил острие своей шпаги на остальных. Я до сих пор удивляюсь его командирским навыкам, как он может вести войну на три фронта, нигде не проседая? Я признаю навыки и величие этого человека, но моей целью является его смерть.

Из выше сказанного можно сделать вывод, что я закончил конфликтовать с испанскими и английскими судами. Все идет своим чередом: понемногу я набираю денег, коплю, договариваюсь с людьми о взаимовыгодном сотрудничестве. Даже за голову взялся, читаю книги, полезные книги, Уильям. Я становлюсь тем, кого ранее презирал. Для меня стало открытием, что люди образованные — это в первую очередь те, кто способен справиться со своими мимолетными желаниями.

Мне трудно даются точные науки, да и усидчивостью я не отличаюсь, но я стараюсь понять математику: начал разбираться в геометрии, в алгебре. Нашел для себя интересным читать работы лекарей и физиков. Стараюсь открыть для себя мир образов и подтекстов, что все время от меня ускользал.

Но что-то во мне никогда не измениться, моя жадность. Люди указывают пальцами даже за самое малое проявление этого порока. Так почему бы мне не возвести ее в абсолют? Сколько бы не жил, через что бы не прошел, но отказаться от своих амбиций и желаний я не в силах. Даже в твою сторону. Если я увижу тебя с другим, и ты дашь мне понять, что между нами все кончено… Мне кажется, я до конца своих лет не забуду той теплоты, той доброты, что ты одаривала меня. Те воспоминания нашей близости — этой мой ориентир. Я, будто псина, что хочет вновь заполучить лакомство за трюк…

Два с лишним года… Ты, конечно, похорошела, расцвела. Я даже представить не могу, не в силах помыслить о том, что ты стала еще красивее. Твои, слово изумруд, глаза заставляли меня просыпаться по утрам раньше тебя и с придыханием наблюдать за первым за день раскрытием твоих глаза… Вспоминая сейчас эту картину, мои руки охватил тремор, дыхание стало прерывистым, а на лбу почему-то возникли капельки пота.

Поведай мне, мое солнце, как ты сейчас? Что чувствуешь, какие мысли посещают голову по ночам? И остались ли еще те чувства, те самые, что связывают твою прекрасную душу с моей? Я хочу верить, что это так… Что для меня твое сердце еще открыто.

За столь множество событий, что со мной произошло, в голове возник навязчивый вопрос: «А нужно ли нам оставаться в Лондоне?» В этом море есть все, все, что только можно себе вообразить. Не упоминал ранее, но в моих владениях теперь есть прекрасный остров, на котором возвышается белоснежный, словно первый снег в пригороде Лондона, особняк величественный. Нам и нашим детям там мест за глаза хватит. На нем сейчас проживает уже достаточно людей, скоро думаю и великий порт возведу. Не подумай, я не хочу тебя бесследно увести. Уильям, если вы изъявите желание, то и вас с собой увезем. Если поверите мне. Не подумайте, не настаиваю. Я приму любой ваш ответ, но я обещаю, что и в Лондоне, и на острове мы будем счастливы. Я клянусь.

Люблю тебя больше жизни своей. Множество раз я слышал эту фразу в разных ситуация и от разных людей, не понимая ее истинного смысла. Но сейчас… Я терзаю свою душу и тело ради нас с тобой. И есль в конце моего пути, мне нужно будет пожертвовать своей жизнью, своей душой, своим счастьем ради тебя… Я, не задумываясь, это сделаю.

Твой Эдвард Джонсон. Мужчина, что поставит на колени весь мир ради тебя…

Уильям, эта часть письма специально для вас. Сейчас, мне кажется, я стал вас понимать. Да, я не самый лучший жених для вашей дочери. Я лишь тот, кто не представляет своей жизни без нее. В случае моего успеха, в случае моего возвращения в Лондон прошу вас пересмотреть мою кандидатуру вновь. Даже если я буду и без огромного состояния, прошу оцените меня духовно. Отец, прошу вас, помогите мне вернуться в прежнее русло в Лондоне. Здесь вечная гонка за первенство, и я боюсь, что в Лондоне мне будет тяжело по началу. Я буду умнее и приму вашу помощь в любом ее виде.

Спасибо вам, спасибо за дочь, спасибо за пусть мнимое, но напутствие.»

Тяжело дыша, юноша отложил перо и начал вчитываться в свою рукопись, проверяя написанное. Все проверив и убедившись в написанном, он сложил письмо по полам, взял другой лист бумаги, сделал из него конверт, используя свою слюну, и вложил в него письмо. На обороте написал «Ульям Грин, Дом…, Лондон, Великобритания». Джонсон поднялся с кресла и, держа в руке конверт, свободной рукой начал поглаживать Рея по голове, что вернулся пару минут назад. В этот момент в кабинет вальяжно входит Тич.

— Ты уже закончил что ли? — с удивлением в голосе донеслось из уст сони.

— А что тут долго ходить? Десять минут и все. — быстро произнес Тич и приблизился к своему столу. — Где-то здесь был один важный документ. — зачем-то сделал акцент на последнем слоге. — А вот он! — Эдвард старший взял сложенный вдвое пожелтевший неаккуратно отрезанный лист бумаги.

— Что это? — последовал логичный вопрос от голубоглазого.

— Расписка кое-кого, кто когда-то обещал мне помочь кое с кем. В ближайшем будущем все узнаешь. — Тич развернулся и захотел быстро удалиться из своего кабинета, как тут непроизвольно Эдвард схватил его за свободный рукав его плаща.

— Погоди… — вырвалось у него.

— Чего тебе?

— Можешь отправить письмо, в Англию. — будто бы в чем-то провинился, попросил он своего старшего.

— Да, конечно. Мне не сложно. — мужчина небрежно взял письмо из молодых рук и подошел к дверям. — До встречи, Эдвард. — вышел на улицу и наверняка сразу же направился к своему кораблю.

— До встречи… — повторил за ним Джонсон и вновь подошел к своей кровати.

Он взял мешок, вынул все вещи оттуда, складывая их пока на кровать. Закончив с мешком, юноша подошел к тумбе и, выдвинув все ящики, начал складывать туда свои вещи. Книги и часы серебряные сложил в первый ящик, во второй положил сумку с метательными ножами и пистолеты, в третий — свою пиратскую одежду и трубку Тоби, перед этим вновь пристально посмотрев на нее, в четвертый же — свои черные кожаные сапоги и сложенные мешок. Аккуратно поставил справа от тумбы ножны со шпагами, облокачивая их о стену. Со всем закончив, он направился к письменному столу, взял два карандаша, засунул их в карман своей безрукавки не застегнутой и взял еще также два листа бумаги с небольшой аккуратно обработанной дощечкой, что послужит ему опорой. Рей понаблюдал за суетившимся юношей, подгадал момент, развел крылья в стороны, взмахну и в мгновение ока оказался на плече своего хозяина. Эдвард лишь улыбнулся этой прихоти животного и вновь погладил его по прекрасной шее. Через минуту он вместе с Реем на плече вышел из кабинета, закрыл за собой двери, подошел к каменному ограждению, что было сразу напротив, и оперся на него руками.

— Пора за работу. — произнес юноша, сжимая бумагу в руке, и пошел к лестнице.

Время пролетело незаметно. Эдвард умудрился обойти всех, о ком упоминал Тич, поговорил буквально с каждым, записал их мысли, пожелания. Даже куртизанок он не оставил в стороне, смотря на них не таким категоричным взглядом. После дел в деревне юноша обратил свое внимание на уже немного покоцанный форт. Нехватка пушек, треск деревянных балок внутри казармы и плесень на крышах как внутри, так и немного снаружи. Молодого администратора это все сильно разочаровало, и лишь одна мысль посетила его сознание в тот момент: «Что произошло бы, если бы Дэвид напал прямо сейчас?» Полный крах и уничтожение…

Скрепя душой, юноша записывал огромный список всего того, что нужно было приобрести и починить как можно быстрее. Но как только бывший капитан зашел в арсенал… Пришло осознание еще больше упадка, чем предполагалось.

Эдвард дождался вечера и по приезде Тича изложил свои мысли на счет Тортуги, форта и провизии. «Черная борода» поддержала эту идею и пообещала Эдварду завтра же все купить. Тич отдал курьеру в Гаване письмо, как рассказал он сам, и встретился с Ричардом и Марком, но так и не раскрыл им того, что Эдвард вернулся в море. Тич посчитал, что карта возвращения Джонсона, способна стать Джокером и перевернуть всю партию верх дном, предупредив об этом своих нетерпеливых товарищей по содружеству. Названный Джокером поддержал его и согласился с той мыслью, что так будет лучше. Остальные вернулись в Тортугу сразу после Тича целыми и невредимыми. Вечер подходил к концу, и вот понемногу день заканчивался, уступая царствование ночи.